Исцеление Вечностью (СИ) - Санин Евгений Георгиевич - Страница 26

— Та-ак… — внимательно выслушав Александра, выключил мешавший ему говорить молоток отец Лев. — Ты на остановке около храма бываешь?

— Да нет, в основном пешком хожу.

— Зря. А то бы обратил внимание на то, что там есть витрины ведущих городских газет.

— Ну и что?

— А то, что они все испещрены большими статьями Григория Жилина, твоего корреспондента. Правда, подписанные псевдонимами, типа Ж.Григорьев и Гр. Жалин. Мы-то его давно уже знаем. И нас, брат, не проведешь!

— Да вы что… — огорошенно пробормотал Александр и услышал громкий голос, перекрывавший снова включенный отбойный молоток:

— Я ничего! Я вот тружусь! А ты сходи проверь, прежде чем с Галиной Степановной разговаривать!

Александр, минуя бухгалтерский вагончик, вышел за ворота храма, подошел к автобусной остановке и там, на газетных витринах, и правда, увидел с десяток крупных материалов как раз из тех районов, которые, поехав в них, называл уездами корреспондент.

— Ну что? — поинтересовался отец Лев, когда он, размышляя, как ему теперь быть с подчиненным, возвращался в редакцию.

— Что-что… вы оказались правы! — удрученно махнул рукой Александр и вздохнул: — Но самое печальное, что нога-то у него покалечена, как он утверждает, во время выполнения редакционного задания! Теперь как бы еще он через суд не затребовал храм платить ему больничный, а то и вовсе пожизненную пенсию!

— Что-о?! — взревел отец Лев так, что не стало слышно даже отбойного молотка. — Храм обирать?! А ну-ка давай мне его сюда!!!

— Пожалуйста!

Пожав плечами, Александр вошел в домик и увидел встающего из-за заставленного пустыми тарелками стола корреспондента.

— Ох, объядохся! — с довольным видом похлопал он себя по животу и только тут, вспомнив, что забыл костыль в кабинете, притворно морщась, заковылял за ним. — Ну что, согласилась?

— Идемте! — с притворной лаской проговорил Александр, открывая перед корреспондентом дверь.

— Что, уже ждет? — по-своему понял его корреспондент. — Быстро же вы ее уломали! Вам не редактором, а главой холдинга надо работать! Богатым и уважаемым бы человеком были!

Не переставая льстить начальнику, он вышел из домика и вдруг увидел перед собой отца Льва, на плече у которого был отбойный молоток. Корреспондент невольно сделал шаг назад, но натолкнулся на стеной стоявшего позади Александра.

— Иди-иди! — поманил его пальцем к себе отец Лев. — Жила Гришин…

— Зачем? — на всякий случай осведомился корреспондент.

— А я тебе сейчас вторую ногу под первую подравняю. — с недвусмысленной угрозой снял с плеча отбойный молоток отец Лев и, включив его, проревел: — Чтоб не жалко было зря церковные деньги платить!

— Да нет, я собственно не имею никаких претензий! Мне ничего не надо! — замахал руками, роняя костыль и, даже не морщась, поднимая его, насмерть испуганный корреспондент.

И огибая отца Льва, метнулся к щели, в которой обычно скрывался Алеша и исчез за ней.

— Вот, лишился единственного корреспондента, — глядя ему вслед, вздохнул Александр. — И что же мне теперь делать?

Священник выключил отбойный молоток, внимательно посмотрел на расстроенного редактора и уверенно сказал:

— Как это что? Молиться! Знаешь, что меня больше всего в этом деле возмущает? То, что находятся люди, которые хотят наживаться за счет церкви! Читал я как-то в одной книге притчу.… Строители помогли Ною построить ковчег. Получили за это плату. И… утонули в водах всемирного Потопа! Вот о чем нам в первую очередь надо думать! А что касается этого! — с пренебрежением махнул он рукой в сторону забора. — Ничего! Вернется. А нет — новый придет. Свято место пусто не бывает!

Как недолговечно и обманчиво все земное!

Перед Клодием и Альбином была все та же палуба, та же мачта с зарифленным парусом, около которой стояла жаровня с так и не приготовленным до конца обедом, те же блестящие от пота спины гребцов…

И все это за считанные минуты — изменилось до неузнаваемости!

На корме, плача и прося прощения у господина, испуганно жались друг к другу, и правда, чем-то напоминавшие стадо, сохранившие ему верность рабы.

Те же, что предали его, нетерпеливо переминались с ноги на ногу около входа в трюм, дожидаясь разрешения спуститься к золоту.

Сам келевст стоял на капитанском помосте, размышляя, что ему делать с внезапно свалившимся на него богатством, властью и кораблем.

Увидев вышедших из каюты Клодия и Альбина, он вразвалку подошел к ним и требовательно протянул руку, желая лично проверить то, что решили взять с собой римляне.

— Вот, — показал сундучок Клодий. И Альбин, стоявший к нему вплотную, несмотря на то, что голос начальника был совершенно спокойным, вдруг почувствовал, как напряглось его плечо…

Келевст взял сундучок, взвесил его на ладони и усмехнулся:

— Немного же ты взял с собой!

— Здесь — дорогие моему сердцу письма и деловая переписка! — терпеливо объяснил Клодий.

— А, может быть, драгоценные камни, которые дороже всего того, что находится в трюме, а? — подозрительно спросил келевст, но, заглянув в сундучок, разочарованно сморщился: — И правда, одни бумаги…

Он вернул сундучок владельцу и увидел кожаный мешочек в руках Альбина:

— А у тебя что?

— Книги! — изо всех сил скрывая волнение, ответил тот.

— Что, тоже дорогие твоему сердцу?

— Да, представь себе, эти книги — самое дорогое, что есть для меня в этом мире! — сказал правду Альбин, и от этого голос его налился такой убедительной силой, что келевст не стал даже приказывать развязать мешочек.

— Что-то вы мало взяли с перепугу с собою в дорогу! Одна радость — теперь у вас будет утешение для того, чтобы одному читать письма, а другому книги! — захохотал он, и освобожденные гребцы вместе с рабами-предателями поддержали его дружным угодливым смехом.

Не смеялся один лишь Грифон, все время прятавшийся за их спины, чтобы его не увидел бывший господин.

Но тому и так было не до него.

Вместе с Альбином он спустился в лодку, которая — бледный раб не обманул — была заполнена амфорами и корзинами с провизией.

Капитан помог им усесться и — страх за судьбу корабля пересилил чувство ненависти и мести к бунтовщикам — прокричал:

— Келевст! Помни, что я тебе говорил о том, как держать курс днем и ночью. А главное, если начнется сильный шторм — рубите скорее мачту! Ее не жалко, есть запасная — зато спасете корабль!

— Может быть, все же отправишься с нами, Протагор? Смотри — я дам тебе столько золота, сколько ты весишь сам! — крикнул ему келевст и после того, как капитан решительным жестом отказался, вновь захохотал: — Ну тогда счастливого плавания с чтением и тебе!

Разом забывая о взявшихся в лодке за весла римлянах и капитане, келевст громовым голосом велел рабам спускаться в трюм и выносить на палубу золото. Те радостно бросились выполнять долгожданный приказ.

Клодий, слыша и видя это, неожиданно засмеялся.

— Что с тобой? — опасаясь за его рассудок, с тревогой спросил капитан.

— Со мной ничего… А они… они… Я представляю, как они сейчас стараются, разбивая камни. А, Альбин?

— Да, — тоже смеясь, подтвердил, тот. — И как разочарованно вытягиваются у них лица!..

Капитан, ничего не понимая, принялся переводить недоуменный взгляд с одного на другого…

— Все дело в том, что там нет никакого золота! — объяснил ему Клодий.

— То есть, как это нет? — не понял капитан. — Ты что — не взял с собой всего своего богатства?

— Почему? Взял! Только оно не в трюме — это Альбин пошутил, а глупый Грифон и поверил — а здесь… — Клодий похлопал по сундучку, который лежал у него на коленях. — Тут — долговые расписки, поручительства и прочие документы, по которым я могу получить огромные суммы во многих городах мира. Причем, такие, которые просто обанкротят эти города!