Темный Резонатор (СИ) - Аксёнов Степан - Страница 21

Через весь строй был слышен скрип зубов Виталика, на что "ТТ" только улыбнулся.

— Что стоим? Пошли, пошли! — прикрикнул на нас мужчина.

Наше стадо развернулось в сторону дорожки и достаточно бодрым чесом направилось выполнять приказанное. Мы с Петром сразу выбрали для себя темп, который был для нас оптимален и пристроились в центр бегущих: и силы сохранишь, и на глаза показываться будешь не особо. Особенно забавно выглядели те люди, которые сиганули вперед с самого начала. Знаем таких, через пять кругов сдуваются и ты, в свободном ритме их обгоняешь. В результате пробежки мы с Петром прибежали четвертыми. С непривычки горело все, но было терпимо. Профессор дал нам всем десять минут отдыха, после чего велел построиться перед полосой.

— Вы все молодцы. Задание выполнили все, — прошелся перед строем Макаров, — перейдем к следующему этапу. Перед Вами полоса препятствий, но я ее зову полосой боли и унижения. Здесь вы познаете все чувства от горечи и обиды, до гнева и ярости. К концу обучения Вы будете проходить эту полосу за семь минут, а сейчас Вы должны зайти на нее как можно дальше. Магией пользоваться нельзя. Заходим на полосу в порядке пробежки: первый прибежавший-заходит первым.

Если описать сей ценный снаряд, то создатель сего объекта представлялся мне как псих с нетрадиционными наклонностями в виде наказаний. На полосе было все: качающиеся маятники, мешки с песком, грязь, шипы, колючая проволока, растения, огонь и прочее, а в самом конце я видел сверкающие лезвия, надеюсь, что мне показалось. Полоса была поделена на четыре части: лето, осень, зима и весна, причем именно в таком порядке. Словно по щелчку пальцев рядом с площадкой появилось две пары медиков-целителей, что не предвещало ничего хорошего.

Первым на полосу залетел низкий крепыш, что прибежал первым с большим отрывом. Кто это, я не знал, но мне почему-то показалось, что парень явно владеет магией природы. Такое чувство, что он усиливал сам себя. Он прошел канат, качающиеся маятники, грязевую яму и качающиеся бревна, но дойдя до ровной площадки с падающими плитками кувыркнулся в воду.

— Неплохо. Следующий, — прокомментировал профессор.

Дальше за участниками я не смотрел, все они сливались на одном и том же этапе, не проходя дальше. Я все пытался понять закономерность работы той самой платформы. Приближалась моя очередь, и я честно говоря опасался этой полосы. Команда дана и я стою на старте, принимая решение идти по полосе очень аккуратно. Первое препятствие — висячий канат. Прохожу его без проблем. Второй этап — маятники, прошел на четверочку, подстроился под ритм, но в конце все-таки получил ссадину на плече. Грязевая яма — в висячем положении на руках пройти десять метров- сделано. Бревна на цепях без опоры на руки, едва не свалился посередине, но все-таки добрался до площадки с плитками.

Остановился и прислушался: сейчас я слышал едва заметный ритмичный шорох. Ших-ших, ших-ших, словно что-то перемешалось под плитками. Я аккуратно наступил на впереди стоящую плитку одной ногой и она провалилась. Спустя один "ших", я заметил маленькие уголки, которые ритмично появлялись и исчезали с каждым шорохом. Это значит, что плитка держится ровно одну секунду, а затем опоры- уголки перемещаются на соседнюю. Значит надо просто идти вперед под ритм "раз-два" и нигде не задерживаться. Я глубоко вдохнул и шагнул на плитку, что сейчас должна была держаться. Я стоял. Так. Раз- шаг, два-шаг, раз-шаг, два — шаг. Не сбиваться. Еще два шага и фух. Прошел. Так. Что у нас дальше? Странные надутые растения и досочки — дорожки. Почему — то мне кажется, что к этим бурдюкам лучше не приближаться. Я оценил путь и определил как нужно двигаться, чтобы быть от них подальше. В спокойном ритме дошел почти до края площадки и понял, что дальше необходимо прыгать, причем с разбега и очень далеко, а сверху на лианах висят эти бурдюки. Делать нечего, разбег, прыжок и ближайшее от меня растение взрывается острыми шипами. Последнее, что помню, это полет, темнота и удар. Не повезло.

Глава 21 Снова те же, снова там же и что-то новенькое

Я просыпаюсь в медицинском крыле уже второй раз. Главное, чтобы это не вошло в привычку. Как оказалось, на этот раз я отдыхал недолго: до конца занятия оставалось еще минут пятнадцать. Проморгавшись и чихнув от нашатыря я увидел улыбающееся до ушей лицо Петра.

— Рад видеть твою довольную рожу, — пробурчал я, — Рассказывай давай, что со мной было?

— Тебе вкратце описать или составить полную картину? — улыбался Пётр, — учти нам ещё покушать надо будет.

— Давай так, чтобы мне было понятно, а там посмотрим, — пробурчал я, — мочи уже, Рихтер.

— Ну, начнём с того, что ты, мой друг, порхаешь, как ласточка и головой бьёшься как баран, а ещё, кроме головы, у тебя и со зрением проблемы, — продолжал троллить меня Петр.

— Петя, скажи мне, а ты быстро бегаешь? — сел на кровати я, — мне кажется, что сейчас на одного Савинова станет меньше. Смекаешь?

— Понял, Ваше темнейшество, молчу, молчу, — хохотнул парень, — прыжок ты совершил грандиозный, спору нет, но вот зачем затылком усыпляющие колючки протаранить решил, мне действительно непонятно. А уж когда тебя усыпило, ты по инерции летел, но чуток не хватило. Ты со всего маху в бревно опорное грохнулся головой. Прикинь — пробил. Впервые такое вижу, чтобы человек головой бревно пробил, толщиной с мою ляжку.

— Мда, забавно выглядело наверное, одно не пойму почему голова не болит? — почесал макушку я.

— Сначала все перепугались, ТТ так вообще побелел, потом уже, когда тебя из стены вытаскивали впятером было ржачно, а еще ты в забытье темным щитом постоянно покрывался, просил пять минут поспать и чтобы эти твари тебя не трогали, потому что ты не такой, — заржал Петр.

— Твою же мать, — хлопнул себя по лицу я.

— Не то слово, брат, не то слово, — похлопал меня по плечу собеседник, — а не болит, судя по всему, ты еще после колючек щит врубил. Вот как ты это сделал, я не знаю. Во сне что-ли, что-то приснилось. В общем повезло тебе втройне.

— Погоди, то что щит врубился и я себе ничего не поломал — это понятно, а третье то что? — поднял бровь я.

— А дальше тебя никто и не прошел. Тебя медики утащили, так Макарыч полосу торжественно свернул и в спаринги нас поставил. Я же говорю, что ты опорную балку сломал. Там следующее испытание сложилось после усыплялок. ТТшник, хоть и псих, но зазря здоровьем студентов рисковать не будет. Он же боевой офицер.

— Ну ладно. Хорошо то, что хорошо кончается, — пробухтел я.

— Короче, давай переодевайся. Вещи я принес. Вон та тумбочке лежат, — указал рукой Петр, — да пошли уже в столовую. Кушать хочется, а у нас впереди основы артефакторики.

Я последовал совету друга, переоделся за ширмой и положил спортивную форму в сумку. Попрощавшись с лекарями и сказав им спасибо, мы двинулись по территории Академии в сторону столовой. Проходящие мимо люди оборачивались и о чем то шептались при виде нас. Тут меня посетила странная мысль.

— Петь, а Петь, а сколько человек знают об этом инцеденте? — толкнул в плечо своего сопровождающего я, — что-то мне все это подозрительно.

— Да, почитай уже все знают, — ухмыльнулся парень, — ты снова местная знаменитость.

— Мляяя, в этом месте, вообще, можно какой-то секрет сохранить? — покачал головой я.

— Не в этот раз, дружище, не в этот раз, — сказал Петр.

Столовая встретила нас привычным гулом: все студенты кушали, общались, а в колонках играла фоновая музыка. Издалека, мы увидели наших подруг и Сашу за одним столом и решили присоединиться к ним.

— Привет, ласточка, — поприветствовала меня Катя.

— И ты, брут, — буркнул я, ставя поднос на стол.

— Да ладно тебе, мы тут, понимаешь, переживаем, решили тебя подбодрить, — вступилась за подругу Яна, — а ты бурчишь, как старый дед.

— Вот, вот, — вставила свои пять копеек Лиза, — никто не виноват, что ты в какие-то неприятности встреваешь постоянно. Такое чувство, что у тебя удача на уровне нуля или ты кому-то мозоль оттоптал.