Беспокойные герои. Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт - Левит Илья Исаевич - Страница 37

Но союзники держались. Именно в эти страшные дни было наконец создано единое командование. Во главе всех войск встал французский маршал Фош (единого командования давно не хватало, но попробуй преодолеть национальный гонор). В Париже железной рукой правил Жорж Клемансо («Тигр»). Когда-то этот человек прославился защитой Дрейфуса. Теперь ему было уже 80 лет, но казалось, время над ним не властно. Не было у Германии тогда врага более неукротимого. Конечно, в такой ситуации было не до Ближнего Востока. И у Алленби отняли большую часть войск и перебросили во Францию. А у турок высвободились войска на Кавказском фронте! И разведка докладывала, что в наши Палестины должен прибыть новый командующий — Мустафа Кемаль-паша, будущий Ататюрк, уже прославленный и любимый турецкой армией. Словом, ожидался сильный турецкий контрудар. В довершение всех бед большевистская революция испортила и отношения англичан с арабами — большевики опубликовали текст секретного соглашения союзников по Ближнему Востоку. А немцы и турки постарались, чтобы арабы об этом узнали. Ибо те соглашения сильно расходились с обещаниями, которые англичане дали арабам. И те, возмутившись, прекратили военные действия. Прошло немало времени, прежде чем Лоуренс Аравийский снова их уговорил. И кажется, единственным подкреплением, посланным тогда Алленби, был Еврейский полк.

Глава семьдесят седьмая

На войну

Мы оставили Еврейский полк летом 1917 года, когда его формирование только началось. Официально он носил два названия: 38-й полк королевских стрелков и Еврейский полк. Это название — «Еврейский полк» — вызвало особую ярость «йегудонов». Они требовали, чтобы его отменили и послали полк не в Землю Израильскую, а в любое другое место. А были они влиятельны. В конце концов пошли на компромисс — решили, что звание «Еврейский полк» надо еще заслужить. Оно ведь звучит гордо! Его полку присвоят только после участия в боях, что и произошло. Но пошлют его только в Землю Израильскую. Во внутренней жизни полка сразу же были установлены еврейские обычаи — кошерная кухня и суббота как день отдыха. Впрочем, в обиходе он для всех сразу же стал Еврейским полком. И на вербовочном пункте в Лондоне была именно эта надпись (и на иврите тоже). Вербовка шла. Поскольку ясно было, что на фронт идти придется, — люди из Уайтчепела приходили добровольно. Бывало, что из других частей переводились евреи, уже понюхавшие пороха. Тренировочный лагерь был расположен в Плимуте. Жаботинский был сперва рядовым солдатом, затем его произвели в сержанты. Наконец 2 февраля 1918 года был устроен парад Еврейского полка в Лондоне.

Жаботинский пишет, что не только Уайтчепел, но и некоторые «йегудоны» были взволнованы. Еврейская пресса, еще недавно травившая Жаботинского, теперь с восторгом описывала парад. В тот день Жаботинского произвели в лейтенанты. Как я уже писал, в английской армии иностранцу нельзя было получить офицерский чин. Трумпельдору в нем отказали. Но когда речь зашла о Жаботинском, ходатайствовавший об этом Паттерсон вспомнил, что был прецедент: германский император Вильгельм II до войны был почетным британским офицером. Так что Жаботинский стал вторым иностранцем, получившим в Англии офицерский чин. Меж тем осенью 1917 года в Лондон приехала жена Жаботинского с сыном. Переезд был драматическим. Они выехали из еще демократической России через Скандинавию, а дальше морем из норвежского порта Берген. (То есть вышеописанным «Скандинавским конвоем».) И случилось так, что в Бергене Эри Жаботинский, которому не было еще и семи лет, расхворался, и они пропустили отплытие парохода, который потом потопила немецкая подводная лодка, — был разгар неограниченной подводной войны. Германия пыталась задушить Англию блокадой.

Итак, Эри Жаботинский остался жив, пошел по стопам отца. Я знаком с его дочкой Карни. Мы с ней вместе работали. По мужу она Рубина. Муж из России. В Англии Жаботинский, тогда сержант, был занят делами легиона. А его семьей, приехавшей со следующим конвоем, занялась Вера Вейцман — жена Хаима Вейцмана. Наконец легион (то есть 38 полк королевских стрелков) выехал на Ближний Восток. Узкий Ла-Манш хорошо охранялся. Дальше солдат старались везти по суше. Тут опасности не было. Но вот проехали Францию и Италию. Теперь предстояло плыть по морю, да еще по Средиземному. Нигде немецкие подводные лодки не лютовали так, как на Средиземном. Они базировались на австро-венгерских базах в Адриатике. Часть подводных лодок приплыла туда через Гибралтарский пролив, обогнув Европу. Другие перевезли в разобранном виде по железной дороге и собрали уже на австрийских базах. Австро-венгерские подводные лодки тоже действовали, хотя было их немного.

В 1917 году на Средиземное море на помощь английским, французским и итальянским силам прибыла эскадра японских кораблей (в Первую мировую Япония была врагом Германии). Японцы показали себя хорошими военными моряками. Но когда читаешь, как японская эскадра вела борьбу с немцами, базируясь на Мальте, невольно думаешь, что расходятся пути не только людей, но и стран.

Итак, предстоял переезд через Средиземное море. В Сорренто (Италия) заказали ковчег для хранения свитка Торы. В заключение последней субботней молитвы Паттерсон обратился к солдатам и заверил их, что пока свиток Торы с ними — бояться нечего. Ни штормы, ни подводные лодки не страшны. Так и случилось — под охраной японских кораблей войсковой транспорт с еврейским полком на борту без приключений пересек Средиземное море. (А войсковые транспорты считались у немецких подводников самой желанной добычей, даже лучше линкоров.) В следующем своем плавании это судно было торпедировано и затонуло.

Глава семьдесят восьмая

Важно для будущего

Итак, полк прибыл в Египет, где еще месяца три доучивался. Отсюда его уже легко было срочно перебросить в Землю Израильскую, если ситуация обострится. А это было очень вероятно. Полагали, что турки должны перейти в контрнаступление, не ясно только было, захотят они вернуть Иерусалим или Багдад (к тому времени Багдад тоже был в руках англичан). Но все было тихо. Полк завершил запланированные учения, летом 1918 года прибыл в Землю Израильскую и был вскоре направлен в долину Иордана — местность, где климат летом тяжелый: жара и комары. Пока важно, что прибытие еврейского полка и сионистской комиссии (о ней ниже) превратилось, по словам Жаботинского, в «праздник еврейской Палестины». Речь идет, понятно, о южной части страны, уже освобожденной от турок. После многих лет подавленности и лишений под турецким правлением царило ощущение, что грядет новая эра. Ожидания были чуть ли не мессианскими. Говорили, что прибыла 40-тысячная еврейская армия. И даже когда узнавали, что здесь всего один полк, всего 1200 еврейских военных, это не слишком расхолаживало — лиха беда начало! А продолжение не обещало быть легким — генерал Алленби, который обладал в наших местах почти абсолютной властью, не жаловал тогда сионизм и не спешил превратить полк в бригаду путем набора местных евреев, несмотря на все просьбы Паттерсона. Так впервые встретились сионисты с той неприятной истиной, что Лондон-то далеко от Земли Израильской. И даже когда в Лондоне у власти друзья, это еще не все.

Но Жаботинскому была не внове борьба с неблагоприятными обстоятельствами. Как сказал наш верный друг Паттерсон: «Если Господь Бог даже фельдмаршала Китчнера не послушался, то уж он и простого генерала не послушается». Нашелся еврей, которому Алленби не мог отказать. Наш старый знакомый — Аарон Ааронсон. Алленби и все его окружение помнили, кому они обязаны своим громким успехом отвоевания Иерусалима у турок. И был Ааронсон тут, а не за тридевять земель. Но существовали здесь и свои трудности. Его не любили местные евреи, а он — их. Он помнил о своей героической сестре, отдавшей за дело сионизма жизнь. И был поражен, что о ней вспоминают с проклятьями. А местные евреи помнили страх, который охватил их при раскрытии «Нили». Многим запало в душу совсем не либеральное турецкое следствие. А в добавление ко всему, все местные «вожди» были социалистами, а Ааронсон — нет. Они все были «русско-польские», а он — «румын». (Эти грани не так быстро стираются). Но Жаботинский взялся устранить все разногласия и сделал это. В конце концов, все они были сионисты. Ааронсон убедил Алленби, и создание полка из местных евреев было разрешено. Должно быть, Алленби и остальным было ясно, что это уже чисто сионистское мероприятие. Новый полк обучить — для этого нужно время. В случае турецкого наступления он еще не будет боеспособен, а вот сионистам в дальнейшем пригодится. Но ответить отказом Ааронсону Алленби не мог. (Как некогда Джамаль-Паша — гои всегда относились к этому человеку (Ааронсону) лучше евреев.) Вербовочная кампания началась и шла успешно. Лозунг был библейский: «В огне и крови Иудея пала, из огня и крови восстанет она». Так возник 40-й полк, и началось его обучение (39-й был на подходе из Америки).