Беспокойные герои. Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт - Левит Илья Исаевич - Страница 17

Началось с драки на базаре. Так как нервы у всех были напряжены, то драка быстро превратилась в кровопролитие, и один христианин был убит. Власти на сей раз не спешили со следствием — толпе давали понять, что она должна взять инициативу в свои руки. И через два дня погромщики двинулись на евреев, причем ядро их составляли кадровые рабочие-железнодорожники. Но позор Кишинева не повторился. Встретили их как надо. С обеих сторон погибло человек по десять. В конце концов войска и полиция наводнили город. Порой они помогали громилам, но все же, когда в городе полно войск, погромщикам нет раздолья. Интересно отметить, что в нынешней черносотенной литературе мне встречались уважительные отзывы о гомельских евреях: «Они умели за себя постоять!» Но тогдашним черносотенцам эта история не понравилась. Судебный процесс, начавшийся через год, велся очень тенденциозно. Дошло до того, что адвокаты еврейских участников обороны, с согласия подзащитных, покинули зал суда. Но сроки евреи получили небольшие. Ибо под арест попали второстепенные участники самообороны — бундовцы и «просто» евреи. Сионисты-социалисты не стали дожидаться ареста, а, видя, что опасность погрома миновала, бежали в Землю Израильскую. А именно они были «героями Сиона» — сердцем самообороны. Некоторые из них пустились в путь, едва оправившись от ран. Словом, в конце 1903 года группа из тринадцати-четырнадцати гомельцев организованно отправилась в Землю Израильскую. И это тоже стало событием в нашей истории.

Во-первых, с этого началась знаменитая «вторая алия» (в основном социалистическая). Во-вторых, в дальнейшем к гомельцам примкнули еще несколько участников самообороны из других городов (из Гродно, например). И они организовали группу по охране еврейских поселений. А с этого момента обычно ведут отсчет военной истории сионизма. Гомель — это гордо звучало в свое время! Но храбрость свою евреи, к сожалению, доказывали не только в отрядах самообороны. Витте писал о том времени: «Евреи, которые лет двадцать назад были феноменально трусливыми людьми, превратились в фанатиков, в террористов, жертвующих жизнью за революцию». Впрочем, революционная деятельность началась еще до Кишинева, а уж после Кишинева дело быстро набирало обороты.

Глава двадцать третья

Евреи и Русско-японская война

А жизнь, меж тем, не стояла на месте. В начале 1904 года началась Русско-японская война. Никто не думал, что Россия может ее проиграть. Большинству русских это не могло присниться в самом кошмарном сне. Теперь, сто лет спустя, среднему человеку трудно себе представить, как сильно опережала тогдашняя Россия Японию. Отношение к японцам было презрительное — «азиатцы». Считалось, что один русский солдат стоит минимум четырех японских. «Чтобы спасти Россию от революции, нам нужна маленькая победоносная война», — говорил Плеве. «Эти макаки» — так выразился о японцах Николай II. Но один старый русский генерал мрачно заметил: «Они-то макаки, да мы-то кое-каки». Но очень мало было таких трезвомыслящих, да и они поначалу думали, что война может оказаться трудной, но, конечно, мы в конце концов победим. Как англичане буров. Но война оказалась не легкой, не победоносной и революцию приблизила.

Для нас же важны дела еврейские. Начнем с того, что новобранцы в русской армии с незапамятных времен считали своим святым правилом, проходя через местечки, бить евреев. Это, впрочем, было не очень страшно. Много крови обычно не проливалось — так, традиционный погром. Люди душу тешили. Между прочим, моя бабушка это видела в детстве и запомнила. И приводила как аргумент, что при советской власти евреям стало лучше — теперь новобранцы так себя не ведут. Но нам важно другое: тогда, в январе-феврале 1904 года, еврейская молодежь яростно спорила — идти в армию или уносить ноги. Многие считали, что после Кишинева и Гомеля идти служить — глупо. «Царская Россия не мать, а мачеха!» И уклонялись. Даже в Землю Израильскую некоторые тайком уехали и там выжидали, как будут развиваться события (а развивались они так, что охоты возвращаться не возникало).

Конечно, как всегда бывает, страшились армии и обычные трусы. Но в целом — уклонившихся оказалось немного. А были и такие, что в армию шли с энтузиазмом. В их числе оказался и наш герой, Иосиф Трумпельдор. Во-первых, он хотел показать, что не все евреи трусы. А во-вторых и главных, считал, что евреям надо учиться военному делу. Без этого, увы, государство не построить. Он постарался попасть не в медчасть (напомним, что он был дантистом), а в строевую службу, но его хотели направить на курсы унтер-офицеров. Унтер-офицер еврей не был редкостью в русской армии. Дело в том, что это было «узкое место». Все приличные люди, желавшие сделать военную карьеру, шли в офицерские училища. Из массы призывников 40 % не годились в унтер-офицеры уже потому, что были неграмотны, да и любителей крепко выпить — хватало.

Трумпельдор отбился, однако, от этих курсов — в начале войны почти все думали, что она будет недолгой. Он боялся, что не успеет понюхать пороха, и добился срочной отправки на фронт. Он успел попасть в Порт-Артур до того, как этот город, главная русская военно-морская база России на Дальнем Востоке, был отрезан японской армией. А большинство евреев на фронт не рвались, но и не уклонялись от него. Они пассивно подчинялись воле начальства. В итоге в армию, как обычно, было призвано больше евреев, чем соответствовало их доле в населении Российской империи. Это, впрочем, не мешало антисемитской печати писать, что евреи сочувствуют Японии, настраивают мир против России. Впрочем, доля истины тут была — евреи всего мира без восторга относились к российским порядкам.

Этот антирусский настрой мирового еврейства был для России не так уж безобиден. Евреи издавна сильны в финансово-кредитной сфере. И в 1904 году Япония, в отличие от России, куда легче могла получить кредиты. Это, конечно, не единственная и не главная, но существенная причина русской неудачи.

Глава двадцать четвертая

Полный георгиевский кавалер

Две войны, проигранные Россией в новое время, довольно сходны меж собой, хотя их и разделяет полвека. Это Крымская (Севастопольская) и Русско-японская войны. И та, и другая связаны с борьбой за обладание городом — военно-морской базой (соответственно Севастополем и Порт-Артуром). Потом, обе велись на окраинах (по транспортным понятиям 50-х годов XIX века и Севастополь находился неблизко). В этом случае огромные расстояния и бездорожье, которые обычно служили защитой России, превращались в ее беду.

Конечно, была и разница. И в частности, в том, что проигрывать Англии и Франции было как бы не позорно. А тут — макаки! Но поговорим о Трумпельдоре. До Порт-Артура он был ничем не знаменит, после него — обрел известность в еврейских кругах, и не только. Ибо в боях за Порт-Артур он стал полным георгиевским кавалером. А таких людей до Первой мировой войны было очень мало. Георгиевский крест — награда высокая. Ее обладатель имел много льгот и в армии, и в дальнейшем, на гражданке. Начальство могло представить отличившегося в боях к этому ордену, а решение о награждении принимала «Дума георгиевских кавалеров» — они были в крупных частях, — где солдаты заседали на равных правах с офицерами и генералами. «Георгий» (в просторечии «Егорий») был четырех степеней. Тот, кто получал все четыре креста, — назывался полным георгиевским кавалером. Думаю, что Трумпельдор был за всю историю единственным евреем, снискавшим это высокое звание. Да и вообще, до Первой мировой войны таких людей по пальцам можно было пересчитать.

Итак, с первых дней в Порт-Артуре Иосиф Трумпельдор стал доказывать, что евреи — не трусы. А внешность, кстати, у него была нордическая. Так вот, вызывают добровольцев на какую-нибудь отчаянную вылазку — Трумпельдор, конечно, тут как тут. Офицер бросает взгляд на маленький отряд, идущий с ним вместе почти на верную смерть, и начинает речь: «Мы, все истинно русские люди…» — и тут его перебивает Трумпельдор, заявляя: «А я еврей!» Не очень-то ему верили.