Новая жизнь темного властелина. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей - Страница 23

Вот только казавшаяся раньше несложной афера чем дальше, тем больше выходила из-под её контроля.

— Ясно, — сказал я.

Продолжал вертеть в руке красный камень. Запустил в него пучок энергетических каналов, впрыснул порцию маны. Та не встретила сопротивления. Свечение семурита стало заметно ярче — моё настроение лучше.

У меня появились накопители.

— А что ты собираешься сделать с боярышней Алаиной? — спросил я.

На лице боярыни не проявилось никаких эмоций.

— Я убью её, — сказала Силаева.

— Что ж, не могу не признать, боярыня, что твой ответ меня порадовал.

Сжал между пальцами красный камень. Его гладкая поверхность вновь нагрелась. Вся та магическая энергия, что я получил от Бритты поместилась в семурит без труда. Не заняла и четверти объема камня. В своём резерве я оставил сущие крохи маны — освободил место.

Пустым оно пробудет недолго.

Я подошёл к боярыне Меркуле.

Та встретила меня безразличным взглядом. Ни страха, ни любопытства в её глазах не заметил: всё ещё действовали заклинания, вытаскивая из меня энергию.

Которую нужно восстановить.

— Прощай, боярыня.

Я наклонился над кроватью, коснулся ладонью холодного лба Меркулы Силаевой и скастовал «призму изменения энергии».

Глава 16

На обратном пути от дома Меркулы я не экономил ману: сканировал окружающее пространство, прятался за «отводом глаз». Никем не замеченный взобрался по стене к окну своей комнаты. Что оказалось не так легко: кафтан оттягивало прихваченное в спальне Силаевой золото.

Жадничать я не стал: взял из тайника боярыни только часть монет, рассовав их по карманам.

Ну и, конечно, унёс с собой кошель с семуритами — все двадцать семь камней.

А вот мародёрством не занимался. Серьги Бритты, на которые изначально строил планы, оставил на теле их мёртвой хозяйки. Как и в случае с золотом боярыни, свою алчность я попридержал.

* * *

Остаток ночи провёл в кровати. Да и утром мне позволили выспаться. Никто не ломился в мою дверь с обвинениями и не требовал объяснений, где я пропадал сегодня после полуночи.

Отсыпался.

Пока не явилась Мышка: позвала меня завтракать.

Но не в столовую — к себе в комнату.

Там нас дожидалась Росля. Наряженная в свой любимый потёртый домашний кафтан, непричёсанная. Чем-то взволнованная, с опухшими от слёз глазами.

О причине своего состояния Рослевалда мне ничего не сообщила. Судя по поведению Мышки — сестре тоже. Как и я, Росля за столом помалкивала, о чём-то размышляла.

Развлекала нас Алаина. Она словно чувствовала, что угроза её жизни миновала. Боярышня веселилась, дурачилась, не умолкала ни на минуту.

После завтрака поинтересовался у Росли, как можно из квадрата её семьи попасть в общую часть города. Объяснил, что желаю пройтись по магазинам — прикупить одежду. Что не отказался бы и побывать у цирюльника. Да и вообще: хочу посмотреть на город.

О своём намерении подыскать жильё за пределами боярских кварталов и покинуть дом Силаевых упоминать не стал.

Рослевалда пообещала, что велит заложить для меня экипаж.

Вздохнула. Вновь одарила меня тем самым взглядом, что я впервые заметил у неё вчера, после исполнения «Баллады о первой любви».

— Я б тоже с тобой прокатилась, — сказала Росля. — С удовольствием показала б тебе город. Но… не могу. Прости, Кира. Мать запретила нам с сестрой покидать дом. И велела мне присмотреть за младшей. Не могу её сегодня ослушаться: не хочу расстроить маму… ещё сильнее.

Мышка взяла меня за руку.

— Кира, но ты ведь к нам скоро вернёшься? — спросила она.

Я посмотрел в её широко открытые глаза.

Ответил совсем не то, что намеревался.

— Конечно, — сказал я. — И обязательно принесу тебе подарок. Какой бы ты хотела?

— Куклу! — воскликнула боярышня.

— Ала! — сказала Росля. — Прекрати попрошайничать!

— Будет тебе кукла, — сказал я. — Обещаю.

* * *

Та часть города, куда по приказу боярышни Рослевалды доставили меня слуги рода Силаевых, заметно отличалась от боярских территорий. Никаких замков и крепостных стен я там не увидел. Услышал привычное воркование голубей.

Пропахшие лошадиным навозом шумные улочки выглядели обыденно. Как в обычном городе. С небольшими магазинами и торговыми лавками; с выложенными булыжником мостовыми и ничем не примечательными жилыми домами. Подобных городов за предыдущие жизни я повидал десятки, если не сотни. Они походили друг на друга, точно близкие родственники.

Выбрался из кареты на краю площади, украшенной пересохшим бассейном с не работавшим фонтаном. Из неё, точно лучи звезды, вытекали в разные стороны и вклинивались между домами пять узких улочек. Спугнул стаю голубей.

Сообщил вознице, что в её услугах больше не нуждаюсь, велел слуге Силаевых возвращаться в квадрат боярского рода. Решил, что если понадобится экипаж — найму один из тех, что сновали по дорогам. Не захотел, чтобы Варлае или Росле пересказали, где я был и что делал.

Проводил карету Силаевых взглядом.

И зашагал в сторону видневшихся на одной из улочек ярких витрин магазинов.

* * *

Одежду, подобную той, что носили в Мужской крепости, я покупать не собирался. Даже если сумею отыскать в столичных магазинах. Пусть и она считалась в этом мире пригодной именно для ношения представителями моего пола.

Как же здесь всё перепуталось!

Нет уж. Лучше я буду выглядеть похожим на местных женщин, чем на тех убогих созданий, именуемых тут мужчинами.

Я уже успел разобраться, как должна быть одета солидная и в меру модная столичная представительница благородного сословия. Примером такой боярыни мне в первую очередь служила покойная Меркула Силаева. То, что именно она разбиралась в моде и имела хороший по местным меркам вкус в одежде, не раз подтверждала Кишина, чьему мнению о моде я доверял больше, чем пристрастиям её жены; восторженно отзывалась о нарядах тётушки и Рослевалда.

Поэтому, очутившись в том магазине готового платья, что порекомендовала мне старшая из боярышень Силаевых, я представлял, что именно из одежды мне нужно.

Мой кошелёк, поспешно сделанный из мешочка для соли, поверг продавщиц магазина в культурный шок. Хотя, на мой взгляд, золотые монеты вперемешку с крупными кристаллами соли выглядели забавно.

Я проявлял благоразумие, нигде не светил чужими кошелями, что… заимствовал, направляясь в Оргон, у покушавшихся на мою жизнь женщин — выбрасывал те, как только присваивал их содержимое. Да и мешочки Меркулы Силаевой тоже выглядели бы узнаваемо — все их оставил в спальне боярыни, на полках в тайнике за картиной.

Оценив реакцию работниц магазина, в придачу к одежде обзавёлся и новеньким кошельком: там, куда намеревался отправиться вечером, хотел произвести хорошее впечатление.

По пути к выходу из магазина задержался у большого зеркала. Окинул взглядом свою преобразившуюся внешность. Интересовала меня не только одежда.

Увидел в отражении тощего долговязого черноволосого мужчину со знакомыми по прошлым жизням эльфийскими чертами лица. Шаблон внешности, что я заложил в ауру для преобразования нового тела, не предполагал растительность на лице. А вот причёска моя за прошедшие дни стала излишне пышной — это безобразие обязательно исправлю: никогда не любил носить длинные волосы или косы.

Заценил, как смотрелись на мне чёрные сапоги с высокими голенищами, мешковатые штаны и красный кафтан с множеством блестящих пуговиц, подпоясанный широким кушаком. Подумал, что вряд ли в каком-то из миров, где пожил раньше, меня могли бы принять за девицу. Такое возможно только здесь — этот факт меня, признаться, подбешивал.

Я вновь пробежался взглядом по своей одежде.

Нахмурился.

Чего-то в моём наряде явно не хватало.

Сообразил: нет ювелирки. Не видел в столице ни одной боярыни, что не носила бы на руке хотя бы скромного перстня. Парочка колец красовались даже на пальцах Мышки.