Другой Мир 3 (СИ) - Ахминеева Нина - Страница 69

Подняв голову, женщина мило улыбнулась и с непритворной доброжелательностью произнесла:

— Доброе утро, Савелий Павлович, — затем посмотрела на меня. — Здравствуйте.

Через пару мгновений ее глаза расширились от изумления, а после заблестели от восхищения. Прекрасно понимая, что теперь многие будут меня узнавать, невозмутимо кивнула женщине и глянула на Воронова.

Подойдя к медсестре, тот с довольно неожиданной теплотой произнес:

— Здравствуйте, Светлана. Фролов как себя чувствует? Посетители есть?

— Василий Юрьевич проснулся час назад, жалоб не имеет. Состояние энергоканалов средней тяжести. Прогнозы положительные, — деловито доложила женщина. — Посетителей уже нет, — она качнула головой и пояснила: — Его супруга с сыном сегодня ночью уехали домой. Не желали, но Фролов настоял.

— Благодарю, — отозвалась я, чувствуя, как камень падает с души. Хоть Катя и говорила, что Василий пошел на поправку, все одно тревожилась.

— Отличная новость, — вторя моим мыслям, откликнулся Савелий. Затем, приглашающим жестом указав мне направление, неторопливо пошел налево.

Следуя за ним по широкому блестящему от чистоты безлюдному коридору, я вновь не обнаруживала сходства с больницей. Все те же кадки с деревцами, картины на стенах, шикарные кожаные диванчики. Изредка попадались двери с номерными табличками. Ощущение, что нахожусь в отеле, не покидало.

Не сбавляя шага, поинтересовалась у Савелия:

— Почему так мало палат?

Тот скупо улыбнулся и пояснил:

— Мы сейчас в главном корпусе. Со второго по шестой этажи дневной стационар, а на этом — палаты для самых редких, интересных случаев. Пациентов никогда не бывает много, — остановившись у двери с номером семьдесят семь, обронил: — Пришли, — помедлив пару мгновений, тихо сказал: — Думаю, вам лучше войти одной. Не торопитесь. Буду ждать сколько нужно.

Кивнув, сняла шубу. Отдав ее Савелию, положила ладонь на блестящую дверную ручку. Сердце тревожно забилось. Я желала и одновременно боялась встречи.

На миг прикрыв глаза, глубоко вдохнула и вошла.

Просторную комнату освещал лишь свет из огромного окна. Мой взгляд упал на современную медицинскую кровать, переместился на какое-то неведомое оборудование, отметил телевизор, диванчики, столик, а после замер на мужской фигуре.

Сердце кольнуло.

Вне сомнений, это был Василий. Не двигаясь, он стоял спиной к двери и неотрывно смотрел на заснеженный больничный двор. Тело моего слуги с ног до шеи казалось усыпанным сотнями малюсеньких искорок, мерцающих призрачно-голубоватым светом.

Приглядевшись повнимательнее, поняла — на воине чернильно-черный плотно прилегающий комбинезон. А «искорки» — не что иное как изумительные артефакты из турина, соединенные причудливо переплетенными тончайшими серебристыми нитями. Уникальная разработка ученых поразительно напоминала изящную кольчугу.

Мой воин света.

Тихонько закрыла за собой дверь. Не отводя взгляда, подошла ближе к погруженному в раздумья и пока не заметившему меня мужчине. Остановившись в паре шагов, тихо промолвила:

— Здравствуй, Василий.

Мучительно медленно повернувшись, тот мгновение смотрел неотрывно. Затем, с трудом опустившись на одно колено, прижал правую руку к сердцу, выдохнул:

— Приветствую вас, госпожа, — и низко опустил голову.

К горлу подступил ком. Привычно глуша эмоции, промолвила:

— Встань, воин.

— Госпожа, — голос слуги прозвучал хрипло. Не сделав ни малейшего движения подняться, мужчина опустился на второе колено и ровно произнес: — Я нарушил кодекс воина. Заслуживаю наказания, — повинно склонив голову, он застыл, словно изваяние.

Стиснула кулаки до больно впившихся в кожу ногтей. Верный Василий с первого же моего дня в этом мире был рядом, оберегал, помогал всеми силами. А вот теперь стоит на коленях, ожидая кары.

Почему же в жизни все так сложно?!

Помолчав, вернула прежнее хладнокровие и отчеканила:

— За нарушение приказа ты на месяц отстраняешься от руководства безопасностью рода. На это время тебя заменит Воронов.

Медленно подняв голову, Василий смотрел неверяще. Через пару долгих мгновений его взор затопила благодарность.

Игорь оказался прав. Рекомендовав именно такое наказание, мой светлейший князь, конечно же, не ошибся. Более того, я сегодня в очередной раз убедилась, насколько искренне преданы ему слуги, хоть он и держал тех на расстоянии вытянутой руки.

Да вот только ни Василия, ни Надежду, ни Катю слугами я не воспринимала. Душа к ним прикипела. И сейчас поступлю не так, как поступил бы Разумовский, а по своему желанию, как считаю правильным. Не могу, да и не хочу иначе.

Нацепив спасительную маску ледышки, я произнесла то, что должна была давно сказать:

— По истечении наказания ты имеешь полную свободу в принятии решений как полноправный член рода Изотовых, — на лице мужчины отчетливо проявилось изумление, граничащие с шоком. Выждав пару ударов сердца, спокойно продолжила: — Знаю, ты относишься ко мне как к родной. Я к тебе отношусь ровно так же. Сестры, Надежда, Катерина и ты — моя семья. Впредь, принимая решения, помни — все до единого они влекут ответственность и имеют последствия. А среди близких людей — буквально для каждого.

— Никогда не забываю, — прошептал верный слуга.

Видя, с каким трудом он поднимается с колен, в душе плакала, но чувствовала — нельзя помогать. Просто нельзя. Он воин, мужчина. Я, хоть и глава рода, но женщина.

Тем временем Василий наконец-то встал. Явно испытывая слабость, уважительно поклонился, а выпрямившись, пошатнулся. Стараясь не упасть, схватился за подоконник.

— Ты еще слаб. Ложись в кровать, — промолвила тихо.

Сама не понимаю, где находила силы, чтобы не рвануть к нему. Так хотелось помочь, повинится, сказать, что не знала о суровых правилах и даже не подозревала о совершенных мною ошибках. Но… так неправильно. Иерархию никто не отменял.

Отцепившись от подоконника, сильный мужчина — пусть сейчас не телом, но, как и всегда, духом — с глубокой, неприкрытой досадой прошептал:

— Вы правы. Слаб.

Наблюдая за севшим на кровать, а после и прилегшим воином, неторопливо подошла. Устроилась на стуле для посетителей. Звенящая тишина ввинчивалась в уши. Вроде надо о чем-нибудь поговорить, да вот только о чем — не знала. Не о работе же, право слово!

— Софья Сергеевна, — голос Василия прозвучал глухо. — Я смотрел по телевизору княжеский суд… — оборвав себя, он сжал губы.

— Хватит об этом, — остановила твердо. — Расскажи лучше, что случилось хорошего за мое отсутствие.

Слабая улыбка мелькнула на лице бледного до белизны мужчины.

— Мой Никита сделал предложение руки и сердца Катерине, — его голос стал довольным. — Она согласилась. Но, — Фролов вновь посуровел, — решила отложить свадьбу до совершеннолетия юных боярынь.

— Почему? — хмуро поинтересовалась, не понимая взаимосвязи.

Василий помолчал, а после абсолютно неожиданно выдал:

— Катерина, как и все мы, даже в мыслях не держала, чтобы юные боярыни перешли под опеку государства или Потемкина. А выйди она замуж, именно так и произошло бы. Отдел опеки не дремлет, будь он неладен со своими зверскими правилами! — мужчина поморщился. — Катя поэтому и из школы ушла, — вновь удивил и тут же добавил: — Она ведь каждый день твердила, что вы в беде. Ну а Надежда… Когда зашли в тупик и не понимали, как лучше поступить, та нас встряхнула, мозги вправила, — он грустно усмехнулся.

— Я не знала, — ответила едва слышно. На душе стало тепло-тепло. — Спасибо, что поделился.

Неотрывно глядя на меня, Фролов молчал. Только молчание больше не давило.

Ладно, самое важное нами обоими сказано, пора идти.

— Выздоравливай. Ты всем нам очень нужен, — встав, проговорила подбадривающе.

— Обязательно, — откликнулся Василий тихо, но уверенно. — Хорошего дня, боярыня.

— Взаимно, — улыбнулась и решительно вышла из палаты.

Прикрыв за собой дверь, позволила Савелию помочь надеть мне шубку. Кивнув в знак благодарности, неторопливо направилась обратным маршрутом. Не задавая вопросов, невозмутимый Воронов беззвучно шел рядом.