Шепот звезд (СИ) - Рель Кейлет - Страница 13

Позволила ли настоятельница продать мою душу за парочку платьев? Или она пока что не знает и лишь через пару дней ей сообщат о предательстве Айзы?

— Эта благородная женщина, — объявил Астуриас, — согласилась рассказать о том, что ей пришлось пережить в монастыре по вине этого создания. Леди Айза, расскажите нам, была ли хоть какая-то вина за проклятой девчонкой?

— О, мой лорд! — всхлипнула Айза, заламывая руки. — Нам всем пришлось столько вытерпеть из-за этой… Этой…

Мне стало дурно от этого цирка. Я вела себя не как нежный цветочек из королевских оранжерей, это понятно, но вот так вот выть о моих проступках?!

— Каждую ночь мы засыпали в страхе, — продолжила монахиня, утирая слезы платком. Ткань удачно закрывала почти все ее лицо, не давая рассмотреть, насколько искренни всхлипы женщины. — Она вызывала у каждой почти животный ужас. Матерь иногда отсылала ее прочь из монастыря и запирала ворота, чтобы мы хоть одну ночь могли отдохнуть без исчадия Мрака!

— Чем вас пугал семилетний ребенок? — крикнул аристократ с галерки.

— Она ведьма! — взвыла Айза, ткнув в меня пальцем. — У нее душа черная, как и волосы. Вся в мамашу, такая же злобная тварь!

Если бы взглядом можно было убивать, Айза уже лежала бы у моих ног горсткой пепла. Однако у меня не было колдовских сил, которые мне так упорно приписывал народ. А ответить устно я не могла из-за запрета короля. Отец уповал на мое послушание.

Я подняла взгляд к потолку, на котором красовалась изящная роспись из букетов роз. Надеюсь, мое молчание зачтется, иначе отец действительно рискует увидеть попытку покушения. Уж не знаю, почему они с мамой тогда поссорились, но никто — повторяю, никто! — не имел права так говорить о покойной королеве.

— Это оскорбления! — воскликнули сверху. — Где доказательства?

— Она изранила меня не далее как вчера! Вот, полюбуйтесь, — выкрикнула Айза и стянула перчатку.

Ее рука была вся искусана, словно ее мусолил дворовый пес. С верхней галереи едва ли можно было разглядеть, что следы действительно походят на собачьи клыки. Аристократы дружно выдохнули, заметив красный след с синюшными отметинами.

— Она напала на меня среди бела дня, все монахини видели, — продолжала вещать Айза. — И до этого было много случаев, когда она нападала на воспитанниц, словно дикий зверь. Да что уж там, она порвала книги! Ей больно видеть, что другим грамота дается легче, вот и уничтожила учебники со злости. Неужто кто-то захочет себе такую королеву? Глупую, вздорную, капризную, неряшливую. Вы посмотрите на нее, она ж вся в грязи, даже платье не выстирала. Стыд!

Айза наконец рискнула повернуться ко мне лицом. Я с наслаждением наблюдала, как вытягивается ее лицо. Айза не могла упрекнуть меня в лени: я честно отрабатывала свои наказания. Но она явно делала ставку на то, что во дворце я расслаблюсь и потребую служанку заняться этим. Две бессонные ночи — это слишком даже для опытной монахини.

И я чувствовала, как кружится моя голова, как мелко дрожат пальцы. Вот только упорства мне было не занимать. Если потребовалось бы, я бы бежала все восемь часов за каретой, а потом драила конюшни дворца, лишь бы получить возможность поговорить с отцом.

Впервые за все мои восемнадцать лет он согласился уделить мне столько времени. Пусть это было слушание, по итогам которого меня могли казнить, но отец пришел. Если бы он еще разрешил мне говорить, было бы вообще волшебно.

— Скажите, при вас ли письменные свидетельства других монахинь? — спросил Астуриас.

— Да, конечно! — закивала Айза, вытягивая из-за пояса тонкий тубус.

— Покажите их королю, — величественно разрешил звездочет.

Глава 28

Я потупила взгляд, чтобы не выдать своего веселья. Если бы Айза спросила моих наставниц, они и правда могли накатать по сотне жалоб каждая. Правда, едва ли их письма поместились бы в такой маленький тубус. Либо Айза отобрала лишь главное, в чем я сомневалась, так как монахиня с трудом читала, либо она сама взялась сочинять гневную речь послушниц. В этом-то и крылась причина моего веселья. Писала Айза отвратительно.

Она шагнула было вперед, но ее быстро остановил королевский камердинер. Он брезгливо выхватил у нее тубус и отнес его моему отцу. Бумаги были аккуратно вытащены и протянуты Беатрис и королю.

Я из-под ресниц наблюдала за реакцией отца. Король хмуро оглядел листок, перевернул его, фыркнул и передал Беа. Та с милой улыбкой приняла письма от неведомых монахинь, вчиталась… Ее лицо скривилось. Она отреагировала раньше, чем отец или Астуриас успели на нее шикнуть.

— Кто это писал? Трехлетний ребенок?

— Что там? — нетерпеливо выкрикнул один аристократ.

Астуриас побледнел и вырвал листок из пальчиков принцессы. Она злобно скривилась, но промолчала. Видимо, ей было дозволено перечить отцу, но не его советнику. Звездочет позволял себе слишком многое. Меня это бесило.

— Там куча ошибок и предложения не длиннее пяти слов, — мстительно сказала Беатрис, выдавая информацию, которую явно хотели скрыть. — Нужна вам такая принцесса? Все монахини — необразованные крестьянки, и она воспитана не лучше. Почему ты явилась на слушание в этом тряпье?

Я растерянно молчала. Можно ли мне отвечать на прямые вопросы? Я перевела взгляд на отца. Он поморщился и торопливо отвернулся. Видимо, мне следовало помалкивать. Я смиренно опустила голову, снова молясь, чтобы мне это зачлось на итогах суда.

— Это ложь! — отвлек внимание от моего скромного поношенного платья аристократ. — Все знают, что монахини Акры прекрасно образованы. Леди Айза просто не может быть одной из них. Кто знает, действительно ли она из монастыря? Писали ли эти письма настоящие сестры или она собрала подписи у каких-то детей и притащила в суд?

Айза побагровела. Ее маленькие глазки забегали по залу в поисках поддержки. Она снова встала ко мне боком, старательно не замечая моих взглядов.

Я не понимала, почему она пришла на суд. Айза давно воспитывала меня, мы с ней прошли разные стадии отношений: от вражды к нейтралитету, от равнодушия к заботе. Я дарила ей букеты полевых цветов по праздникам, помогала на кухне, если справлялась со своими обязанностями раньше нее.

Она готова была всыпать мне розг за малейшую провинность, но к моим обидчицам относилась вдвойне строже. Мы не были семьей в прямом смысле этого слова, но я всегда считала Айзу своим другом. Она могла топать ногами и кричать на меня за каждое лишнее слово, не разделять мои взгляды, но поддерживала шутки и изредка притаскивала мне свежего хлеба с молоком. В монастыре это считалось самым роскошным лакомством, наравне с пригоршней ягод или дополнительной порцией мяса в каше.

И теперь она стоит рядом со мной и во всеуслышание объявляет, что весь монастырь считает меня исчадием Мрака, а ей приходилось мучиться от страха каждый день, пока я находилась в стенах монастыря. Это кто еще кого боялся…

В моем сердце даже обиды не осталось, лишь легкая грусть. Однажды подобное должно было случиться. Просто я надеялась, что богобоязненная простая Айза не станет подписывать мне смертный приговор. Очевидно, молва о моем проклятье оказалась сильнее нашего общего прошлого.

— Вы привели зверя в королевский дом, — крикнула она. — Проклятье висит на ней, но не на короле! Кора не должна здесь находится, она опасна. Ее нужно держать там, где молитвы и строгость помогают ей оставаться человеком. Если ее не наказывать, она распустится, потребует шелков и заморских блюд, вина и прочих непотребств. Вы просто сгубите ребенка, подпустив ее ко дворцу. Она должна остаться в монастыре!

Аристократы дружно захохотали. Еще бы, ведь каждый из них подходил под описание дитя Мрака. Не хватало только добавить, что благородное происхождение — тоже зло, от которого надо избавляться. Или еще лучше: от золота мы становимся на шаг ближе к исчадиям Мрака. Бред, да и только.

Глава 29

Я не понимала, зачем Айза пришла сюда и чего хотела добиться. В любом случае, какую-то часть особенно впечатлительных людей она убедила.