Чужие степи 4 (СИ) - Ветров Клим - Страница 40

— Не особо. — выпустив струю дыма в потолок, — блаженно зажмурился он. — В дневнике записи в основном личного характера, а с картой больше непоняток чем путного. Одно ясно, не первый раз они по этому маршруту шарятся, больно уж меток много.

— Жаль. Я думал будет хоть что-то... — оставалась надежда на лётчицу, но непонятно когда она очнётся, и очнётся ли вообще. О том что не удастся её разговорить я даже не думал, уж чего-чего, а живодёров у нас хватало. Ну а что? На кону жизни тысяч людей, тут уже не до сантиментов.

— Нас догоняют! — едва не сорвав с меня гарнитуру вместе с шапкой, ворвался совсем недавно покинувший кабину Василич.

«Пробежавшись глазами» по зеркалам, я ничего не увидел, но это ничего и не значило, обзор в кукурузнике был примерно как в уазике, то есть практически никакой.

— Кто?

— А я знаю? Самолёт какой-то! — похоже Василич был конкретно ошарашен тем фактом что за нами может увязаться погоня, и сейчас слегка подрастерялся от невозможности хоть как-то повлиять на ситуацию.

— Далеко?

— Не особо! Видно без бинокля!

В принципе я мог бросить штурвал на Леонида и сбегать поглядеть лично, но это уже совсем на крайний случай, а пока куда проще было просто развернуться.

Скорость сто пятьдесят, высота полторы тысячи, обороты средние, давление в норме. — быстро пробежавшись по приборам, я уточнил где конкретно находится чужой самолёт, и чуть посомневавшись, — потому как никогда так раньше не делал, резко поддал оборотов, и со снижением пошёл на разворот.

Манёвр конечно так себе, ничего сложного, но не будучи лётчиком, я всегда предпочитал действовать плавненько, потихоньку, и любое отклонение являлось для меня уже серьёзным испытанием.

Стабилизировав высоту и выровняв машину, я без труда заметил чужака, чёрный силуэт которого резко выделялся на голубом фоне неба.

Не знаю, может это генетическая память так работает, но мне почему-то показалось что это немецкий мессершмитт или что-то подобное.

Конечно же я ошибался, но даже от такого секундного «узнавания», волосы на затылке встали дыбом.

Небольшой и быстрый, явно что-то спортивное — особенно если судить по тому как резво он догнал нас, самолетик смело приближался, и по уверенности с какой он шёл на сближение, ждать от этой встречи чего-то хорошего точно не стоило.

— Что делать-то?! — Василич явно был не готов к такому повороту.

— У него под крыльями пулемёты. — негромко, в микрофон гарнитуры, сообщил терзающий бинокль Леонид.

Но я уже и сам видел короткие срезы пулеметных стволов, — на встречных курсах сближались мы довольно быстро, и от осознания этого факта неприятно засосало под ложечкой.

— Тарань его на хрен... — буркнул Леонид, но не дождавшись ответной реакции, почти сразу добавил, — шутка, не вздумай...

Не знаю, даже если сильно захочется протаранить чужой самолетик, на кукурузнике можно разве что подвиг капитана Гастелло повторить, «посадив» его на какую-нибудь наземную цель.

Пока я думал, псевдо мессершмитт отвернул, и шустро крутанувшись, зашёл в хвост, точнее под хвост.

— В люк пока не суйтесь, а ещё лучше вообще закройте его. — Сказал я Василичу, надеясь что чужак не заметил деталей нашего апгрейда.

Василич кивнул, и выскочил из кабины.

— Что делать будем? — спросил теперь уже Леонид.

Вот только ответа у меня не было, я бы и сам с удовольствием спросил у кого-нибудь. Наверное будь сейчас за штурвалом дядя Саша, он бы нашёл выход, но в любом случае не сделал бы из кукурузника истребитель.

— Погодь! — Леонид потянулся к рации, и включил общий приём на гарнитуру.

«Атеншин, фоллоу ми! Сид даун! Атеншин Фоллоу ми, сит даун!»

Повторами захрипело в наушниках.

— Чё он хочет?

В английском я не силен, но тут переводить даже не нужно, третий класс начальной школы.

— Говорит чтобы за ним следовали и садились на их аэродром. — объяснил я Леониду.

— Типа перехват?

— Ага. — покивал я, буквально физически ощущая как закипают мозги от безвыходности ситуации.

Первая мысль конечно же сбить урода, но за штурвалом «истребителя» явно не дурачок, ушёл вниз, там где никаким образом его не достать, тогда как ему стрелять очень удобно. Прямо в брюхо.

Вот не зря я хотел сделать ещё один люк в полу. Сейчас бы жахнули — и делов-то...

«Фоллоу ми! Сид даун! Опен фаер!» — снова забубнило в динамиках, а из под самолета вылетели две трассирующие струи, видать не надеясь на рацию, он решил визуально показать свои намерения.

— Что ему отвечать-то? — тут же напрягся Леонид. — Может крыльями покачать? Типа понял-принял?

— Дай рацию. — протянул я руку, и зажав кнопку передачи, отчётливо, несколько раз произнёс по-русски, — Понял, снижаюсь и иду на аэродром.

— Крыльями покачай. — повторил, напоминая, Леонид.

Но я уже и так качал, очень надеясь что чужой лётчик поймёт всё правильно, и не расстреляет нас прямо здесь.

— Давай я его через иллюминатор жахну!? — появился бегающий туда-сюда Василич.

— Не достанешь, он внизу, в хвосте под нами идёт.

План, точнее даже не план, единственное решение, родилось еще до того как этот тип стал стрелять, но чтобы исполнить его так как надо, делать нужно всё очень чётко и слаженно.

— Тогда что? Садимся? — одновременно воскликнули оба моих пассажира.

— Нет, сделаем вид, а потом...

Коротко объяснив что требуется сделать потом, я сосредоточился на управлении, а мужики заняли свои места. Леонид зачем-то потащил в салон сумку на тележке, и на вопрос для чего она ему, буркнул что-то, но я не расслышал,, гарнитуру он уже снял.

Скорость сто двадцать, высота пятьсот, и быстро падает.

Чужой самолет как приклеенный держится в мёртвой зоне, и от того как он поступит, когда я пойду непосредственно на посадку, зависит очень многое, если не сказать всё.

По-хорошему он должен проводить до полосы, убедится что я сажусь, и сразу подняться наверх. Во всех других случаях весь план коту под хвост.

Высота двести, скорость сто.

До лагеря остаются какие-то пара километров, и я ещё убираю обороты, стараясь не пропустить момент когда он выйдет из под брюха и поднимется вверх.

«Сноу даун энд гоу зе лэн!» — вновь доносится из наушников, но хоть теперь я совсем не понимаю чего он хочет, всё равно отвечаю.

— Понял, принял. Выполняю.

До лагеря уже совсем чуть-чуть, и я очень надеюсь что поставленная в крепление камера не заглючила, как это частенько у неё бывает, и сейчас пишет.

А вблизи всё выглядит очень внушительно.

Массивные туши бензовозов под кронами деревьев, выстроенные рядами внедорожники, самолёты вдоль полосы, собранная на месте радиомачта, укрытые маскировочной сеткой ящики, бочки, какие-то тюки, шатры, костры и толпы людей. Причём какого-то оживления — вызванного заходящим на посадку самолетом, я не вижу, похоже здесь обычное дело, что сейчас нам только на руку.

До полосы остается совсем немного, я смотрю вперёд и в то же самое время по зеркалам, нельзя пропустить момент когда он пойдёт вверх, второго шанса не будет, и тогда придётся по настоящему садиться.

Высота пятьдесят, скорость девяносто.

В зеркале что-то мелькает и я резко взмахиваю рукой, давая команду мужикам.

Почти сразу в кабину врывается поток воздуха, а позади меня противно взвывает «циркулярная пила».

Отсчитав еще три секунды, — чтобы не мешать пулеметчику прицеливаться, я толкаю ручку газа вперёд и тяну на себя штурвал.

Теперь всё зависит от навыков парнишки, и от того как быстро мне удастся покинуть опасную территорию. Прямо за полосой небольшой лесок и взгорок, перелетев за который мы окажемся в относительно безопасной зоне.

Пока они очухаются, пока поднимут другой самолёт, пока он разберётся что к чему, я успею увести машину километров на десять как минимум. Лететь правда придется не только быстро, но и низко, плюс, желательно, слегка попетлять, затрудняя тем самым свое обнаружение, но другого способа уйти отсюда живым у меня нет, поэтому собираю себя в кучу и сосредотачиваюсь на управлении.