Чужие степи 3 (СИ) - Ветров Клим - Страница 6

Взлетаем легко. По ощущениям, вес пассажиров чуть больше тонны. Вокруг темно, но на горизонте уже сереет. В точке назначения предупреждены, и я надеюсь что садится будем на расчищенную и освещенную полосу.

Поднявшись повыше, я смотрю по сторонам, и тихонько охреневаю: вокруг девятиэтажки охотников и окружающих её нескольких домов, сплошные руины. Все строения, с которых, даже теоретически, могли нам помешать, попросту взорваны. Если и остался там живые, сейчас им точно не до поднимающегося над степью кукурузника.

— Нам туда! — Викентий показывает направление рукой, а мне сразу вспоминается бородатый анекдот про «рукой покажи». Но сейчас не до смеха, поэтому серьёзно киваю головой, но разворачиваться пока не спешу. Хоть и маловероятно что впотьмах нас кто-то заметит, но зато вполне могут услышать. Поэтому лучше перестраховаться.

Выше пока тоже не забираюсь, высота сто пятьдесят, ни высоко, ни низко — для выполнения задачи самое то. Идём вдоль города, на удалении чуть меньше десяти километров. Скорость двести, в кабине тепло, надеюсь в салоне так же. Детей не много, самые маленькие оккупировали кресла, а те кто постарше разместились на полу. Леонид с пулемётом сидит перед дверью, я надеюсь что отстреливаться нам не придётся, но, по его позе, вижу что он к этому готов.

Через пятнадцать минут, следуя указаниям Викентия — а он с головой закопался в какие-то свои чертежи — язык не поворачивается назвать это картами, меняю курс. Мы возвращаемся к городу по большому радиусу. По идее, ещё несколько минут, и мы прибыли. Главное не промазать.

Почему-то вспоминаю твареныша. После того как он ушёл, больше мы его не видели. Аня тоже не чувствовала никаких «посылов». Главное чтобы его не завалило где-нибудь, — хотя эти существа настолько живучи, что даже в этом случае убить его достаточно сложно. Не знаю насколько это правда, но общаясь с охотниками мне показалось что они совершенно не боятся тварей. Причём не потому что такие супер крутые, или пули у них какие-то особенные. Абсолютно нет. Они даже говорят о них, словно о чём-то, не особенно значительном. Будто это не бич здешнего мира, а какие-то домашние котята.

— Правее немного возьми. — командует Викентий. Мы пролетаем над городом, горизонт уже хорошенько посветлел, видимость нормальная, но до восхода ещё прилично. Внизу дома, какие-то промзоны, даже парк вроде бы.

Подправляю штурвал, Викентий удовлетворённо кивает, и снова сверяется с бумагами.

Где-то впереди, на крыше одной из свечек, появляется огонёк. Скорее всего это очень яркий фонарь, с помощью которого нам что-то пытаются сообщить. Его мигание напоминает передаваемый морзянкой шифр, с которой я совершенно не знаком, поэтому для меня это просто мигающий огонёк.

— Вон, семафорят. — сообщает Викентий. — правь туда, там садимся.

Кивая, снова корректирую курс. Слева от свечки открытое пространство, и освященная полоса. На часах без десяти семь, я не засёк время вылета, но в час на рейс, нам по-любому не уложиться. Пятьдесят километров это по прямой, а с тем крюком что мы сделали, наверняка выйдет больше сотни.

Пройдясь над «аэродромом», я разворачиваюсь, и плавно сбавляя газ, завожу самолет на снижение. Судя по длине и ширине полосы, те кто её готовил ждали не АН-2, а какую-нибудь МРИЮ. Наверное, будь за штурвалом дядя Саша, он бы и поперёк сел, не то что вдоль.

Но я — не он, поэтому захожу как умею. Скорость падает, мы снижаемся, и вот уже лыжи касаются снежного наста. Точнее того что от него осталось.

Ладно хоть не до асфальта вычистили. — приходит одинокая мысль. Сильно тормозить нет смысла, накатом как раз подъеду к стоящим в конце полосы машинам.

Несколько буханок, нива, и что-то непонятное с правым рулём, стоят колонной вдоль полосы, и прокатившись почти до их стоянки, я наконец жму на тормоз.

Самолет останавливается, и в тут же открытую дверь, врывается морозный воздух. К нам бегут несколько человек, половина женщины. Оружия ни у кого не видно, поэтому, когда на снег выскакивает с пулемётом наперевесЛеонид, они резко останавливаются. Он же, осознав свою ошибку, перекидывает оружие на спину, и призывно машет руками. Кричать смысла нет, мотор я не глушу, и он гасит любую «говорильную» активность.

Осознав что угрозы нет, люди все-таки подбегают к самолёту, и через пару минут удаляются в окружении толпы детей. Моя дочь держит за руку невысокую женщину, и тащит за собой какого-то карапуза.

****

Обратно добираемся тем же обходным путём. Светлеет, на часах половина восьмого, и уже можно в полной мере оценить масштабы проделанного коридора.

Вокруг базы охотников уцелело лишь несколько зданий, скорее всего специально оставленных для обороняющихся.

— Это сколько же взрывчатки нужно?.. — спрашиваю у Викентия.

— Много. — чуть посомневавшись, отвечает он.

Хмыкнув, я замолчал. Сама возможность заминировать занятые неприятелем многоэтажки, казалась мне совершенно невероятной. — Сколько их?.. Полсотни? Или больше? Руины окружали базу на добрых пару километров. Застройка в этих местах, конечно, не особо густая, но всё равно, слишком многочисленная, чтобы втихаря провести столь грандиозную операцию.

— Мы давно готовились. — правильно оценив моё молчание, произнёс Викентий, — Дома минировались долгие годы. Как бы мы не прятались, всегда знали что конец будет таким.

«Ну да». — подумал я. — времени у них было более чем достаточно. Да и взрывчатки, если знать где именно минировать, не особенно много и нужно. Достаточно подорвать какие-то несущие узлы, и дальше дом сложится сам. Странно только что детей заранее не вывезли, всё-таки предполагать о подобном развитии за много лет, и не озаботится элементарным...

Отвлекаясь от раздумий, я убрал обороты и повёл самолёт на снижение. Дома больше не мешали, поэтому самый опасный, открытый участок прошёл на высоте около двадцати метров.

Приземлились мягко, и прокатившись почти до конца полосы, я заглушил двигатель.

— Вон они, едут уже! — сообщил Леонид, выглянув в иллюминатор.

Поднявшись, я надел шапку, и вышел наружу. Пока дети грузятся, проверю давление в стойках, одна из них серьёзно пропускает, что только что ощутилось при посадке.

Откинув крышку, и убедившись что давление снизилось на треть, понять, из-за чего так происходит, я не смог. Возможно рассохлась одна из прокладок под кожухом, или, не дай бог, трещина в самом стволе стойки. В любом случае надо разбирать, а это дело не быстрое, так что пока как-нибудь так, периодически подкачиваясь.

Детей в этот раз было гораздо больше, и в основном старшенькие. Проходя в салон, они распихивались кто куда, и когда я закончил со стойкой, места в самолёте уже не было.

— Сколько человек? — спросил я Леонида, он контролировал погрузку.

— Тридцать шесть. — скривившись, он кивнул на дверь — битком набились. Поднимем?

Учитывая что перегруз ведёт к увеличению длины разбега на взлёте, и ограничению потолка высоты, попробовать стоило — ни в длине, ни в высоте, ограничений у нас не было. Главное от полосы оторваться, а там уже как-нибудь доковыляем.

Поэтому успокоив товарища, я махнул рукой сопровождающим, и поднялся на борт. Леонид зашел следом и закрыл дверь.

Восемь ноль пять.

Взлетали тяжело. На мгновение я даже почувствовал себя снова в уазике, когда от души жмешь на газ, а он ни черта не едет. Тут примерно так же происходило. Мотор ревёт, обороты на максимум, а самолёт никак не хочет отлипать от земли.

Но у нас получилось. Физика — она на то и физика, что никакие сомнения на неё не действуют. Набрал достаточную скорость для отрыва — взлетай. Не набрал — не взлетай. Всё просто.

Летели тем же маршрутом: такой же длинный крюк, посадка, выгрузка пассажиров, и вот мы уже опять в небе.

На часах восемь тридцать две.

Пытаясь подсчитать временной интервал, я никак не могу сосредоточиться, мысли путаются, а цифры куда-то убегают.