Пункт назначения 1991. Целитель (СИ) - Громов Виктор - Страница 60

В этот мир вернула пощечина. Хлесткая, злая.

— Очнись! Очнись сволочь! — Вера почти сорвала голос.

Я сфокусировал на ней взгляд и поразился насколько некрасивым, злым стало ее лицо. Мелькнула мысль: «Зачем она мне нужна? Отправить ее к тем двоим. Пусть плывет по волнам времени. Пусть смешается с бесконечным хаосом».

Взмах, ладонь, вторая щека.

— Олег, да очнись же!

«Почему я решил, что ее лицо злое? Злое не оно, злое солнце. Вон как кусает глаза. Пробивается отовсюду. Вот бы его погасить. Мне пришлось прищуриться. Нет, лицо у Веры было испуганное и зареванное. Красные глаза. И кожа, кожа вся пошла алыми пятнами».

— Олег!

«Для чего она замахивается вновь?» Я перехватил Верину руку, внезапно ощутил живое тепло и вернулся. Сорвался вниз с вершин могущества, вновь очутился на земле. Перед глазами потемнело. Ноги подогнулись. Тело безвольным кулем осело на доски.

— Олег, — опять прокричала Вера. — Вика! Она умирает.

— Где?

Девушка указала пальцем. Там на полу сидел Влад. Руки его по-прежнему были связаны за спиной. Между Верой и ним лежало алое пятно. Я даже не сразу понял, что это Вика. Кровищи на ней, под ней, вокруг было столько! И я все вспомнил. С глаз словно спала пелена.

Ноги наотрез отказались служить. Даже дикий ужас, даже адреналин не смог поставить меня вертикально. До свой жизни, до свой любви, до своей мечты я дополз на четвереньках.

Она была еще жива. Кто-то расстегнул ей блузку, распахнул, чтоб стал понятен весь ужас случившегося — у Вики было два пулевых: в печень и легкое. Глаза девчонки еще оставались открыты, но жизни в них больше не было ни на грош — сплошная пустота. Стеклянные, бессмысленные глаза пока еще живого трупа.

Из груди ее с брызгами крови, с дыханием пузырясь выплескивалась душа. Я лучше всех знал, что значат эти раны. Я видел их не один раз в эти чертовы кошмарные девяностые. Вика дернулась и замерла. Дыхание остановилось. Сердце перестало биться.

У моей любви не было ни единого шанса. «Не было бы, если бы не ты. Давай, Олег. Ты сможешь!», — раздался в моей голове старушечий голос. Я даже не успел удивиться, насколько он был спокойным и уверенным.

Руки мои легли на безжизненное тело — правая на грудь, левая на живот. Я закрыл глаза, ощутил под ладонями смертельную дрожь. Потянул на себя, почувствовал пальцами металл, откинул в сторону два чужеродных кусочка.

А потом потянулся туда, где только что черпал могущество, бессмысленно растраченное на месть, на ярость, на убийство. Принесенное на алтарь безразличной смерти. Зачерпнул оттуда жалкие крохи, что остались, втянул в себя, разбавил собственной силой и выплеснул наружу. Влил в узкие ранки, оставленные беспощадным металлом. Сцедил все до капельки. Все что было. Себе не оставил ничего.

И мира вокруг не стало.

Очнулся ночью. Не от того, что чувствовал себя хорошо. Нет. Все гораздо прозаичнее. Просто, дико захотел в туалет. Открыл глаза, осмотрелся. Я снова дома у бабы Дуси. Не в нави, наяву. В коридоре горела лампочка. Дверь в комнату приоткрыта на четверть. Света было слишком мало, чтобы осветить все вокруг, но вполне достаточно, чтобы разогнать тьму.

За столом сидя, положив голову на ладони, дремала женская фигурка. Вика? Неужели Вика? Я позвал ее вслух. Она встрепенулась, подскочила. Наваждение тут же развеялось.

— Олег, ты как? — спросила Вера. В голосе ее была невероятная радость.

Ее ладонь легла мне на лоб. Я отмахнулся, оперся на локти, приподнялся. Сказал:

— Нормально. Как Вика?

— Все хорошо, она спит в другой комнате. Тебе что-то надо?

— Надо.

Я через силу сел, пошарил ногами, разыскивая тапки. Вера все поняла. Быстро проговорила:

— Погоди, не вставай, я сейчас.

Выскочила из комнаты и почти сразу вернулась с ведром. Протянула мне его.

— На. Не ходи никуда. Не стесняйся. Я выйду.

И правда вышла. Я не стал спорить. Для меня это не было чем-то из ряда вон выходящим. Слишком долго довелось проработать врачом. Утки, судно, клизмы, даже просто ведро — что может быть обыденней? Ерунда, житейские мелочи. Тем более, что Веру это тоже не ничуть не шокировало.

Минут через пять она заглянула вновь. Спросила взволнованно:

— Тебе что-нибудь нужно?

Я посмотрел на нее. Беспокойство обо мне было таким искренним, таким сильным, что стало немного не по себе. Не привык я к такому. Не привык.

— Нужно, — я кивнул, — проводи, пожалуйста меня к Вике.

— Зачем? — Удивилась Вера. — У нее все хорошо. Правда, хорошо, я тебя не обманываю. Она спит.

— Проводи, — повторил я.

Попытался подняться самостоятельно. Смог, но с огромным трудом. Потом прикинул, одолею ли сам такое небольшое расстояние от двери до двери. Такое огромное расстояние. Практически недостижимое. И понял, что вряд ли. Вновь повторил:

— Помоги, мне очень надо. Нужно увидеть ее.

Вера беспомощно всплеснула руками. Сказала:

— Хорошо-хорошо, помогу. Только сам не ходи. Упадешь еще.

Она подставила мне плечо, подлезла подмышку, ухватила за руку. Я сделал шаг. Сначала маленький, совсем неуверенный. Потом еще. До дверей добирались минуты три. Там пришлось остановиться, сделать передышку. Я даже не ожидал, что исчерпался почти до донышка, что не оставил сил на столь простое обыденные дело.

— Может, вернешься? — Осторожно спросила Вера. — Я тебе клянусь, что с Викой все хорошо. Не знаю, как ты это сделал, но раны ее исчезли без следа. Она куда лучше тебя. Поела, попила, теперь спит. Хочешь, я ее разбужу? Пусть лучше она к тебе придет!

— Нет.

Откуда во мне взялось это упрямство. Как родилась уверенность, что непременно нужно дойти, я не знал. И ничего не мог с этим поделать. Это было сродни зуду. Жгучему, неудержимому, который невозможно терпеть.

И я повторил:

— Идем, я уже отдохнул.

Вера сдалась, только пробормотала:

— Как знаешь. — И потащила меня дальше.

Свет пробивался и во вторую спальню. Вика лежала на кровати у самой стены. Сопела тихо, мирно, спокойно. Рядом, на самом краешке спал Влад. Я его тронул за плечо. Он тут же распахнул глаза, словно и не спал. Обрадовался несказанно, вскочил, облапил, словно девку, прижал к себе, зашептал горячо:

— Братуха! Как ты нас напугал. Ты даже представить не можешь, что там творилось!

Он говорил взахлеб, хотел излить на меня все новости, от волнения перешел на отрывистые фразы. И я едва улавливал смысл.

— Сначала эти с оружием. Искали какую-то цацку. А где я им ее возьму? Потом тот с кровавой мордой. Потом стрельба. Потом вообще все исчезло. Я так и не понял, как на пол попал. Весь бок отшиб. У меня теперь полжопы синие. Во!

Влад отстранился, принялся стягивать труселя, чтобы срочно предъявить доказательства. Вера выпалила возмущенно:

— Воланчик, совсем уже? Никуда твоя жопа не денется. Потом покажешь.

Он осекся, сделал виноватые глаза, проговорил:

— Ну, да, да. Потом. — И тут же забылся. Сказал доверительно: — А еще я теперь здесь босиком не хожу. В этом доме сплошная чертовщина. Сначала те амбалы просто исчезли. А потом…

Он огляделся по сторонам, ткнул пальцем в сторону пола. И произнес совсем уж невероятное:

— Доски ожили!

— Как это ожили? — Последняя фраза проняла даже меня.

Влад развел руками.

— Не знаю. Только они зашевелились. Не везде, там, где кровь была. И стали ее жрать.

— Кого жрать?

Я почувствовал, что ноги меня не особо держат и приземлился на кровать.

— Да кровь же! Я что неясно говорю?

— С чего ты взял?

— Так она испаряться начала. Вот была и сразу нет. А в доме такое чавканье стояло. — Влад опять испуганно зыркнул по сторонам. — И пока все не сожрало, не успокоилось.

У дверей что-то мелькнуло. Я обернулся. Там сидел Васенька, облизывался и глумливо ухмылялся. Глаза его светились алым — цветом крови.