Пункт назначения 1991. Целитель (СИ) - Громов Виктор - Страница 47

Моя похвала была ей приятна. Она зарделась. Ответила поспешно:

— А папы нет дома. Он с Цезарем гуляет.

У меня невольно вырвалось.

— Неужели еще жив?

Потом увидел изумленные глаза и пояснил:

— Я про пса. Столько лет прошло.

Ира кивнула.

— Жив, только старенький совсем.

— А найти их где?

Она совсем успокоилась. Уверилась, что я именно тот Олег.

— Все там же. Они всегда по одной тропе гуляют.

Получилось совсем хорошо. Этот маршрут я знал. А, значит, найду без труда. Между нами повисла неловкая пауза. Я не стал затягивать разговор и поспешил откланяться.

— Спасибо, Ир. Очень рад был увидеть.

И пошел вниз.

— А папа-то тебе зачем? — запоздало спросила девушка.

— Надо! — ответил я и скрылся за дверью подъезда.

Все. Этот раунд можно было считать завершенным. И я в нем выиграл.

Брать машину не стал. Да и не проехать там было на машине. Нужная тропа вела к морю. Я свернул за дом к гаражам. Первую дорожку пропустил. На пустырь, через овраг, к рынку мне было ненужно. Сразу нахлынули воспоминания. Вика, Пашка, Димон. Интересно, как они? Как сложилась их жизнь? Потом все вытеснила Лачи. Старой цыганке я был безмерно благодарен.

Безумно захотелось свернуть к ручью, глянуть с обрывистого берега вниз. Вдруг табор снова там? Желание это я поборол. Повернул в другую сторону и направился по змеящейся меж травяных кочек тропе к дикому пляжу.

Здесь было пустынно. Дядю Толю я увидел сразу. Стоял он спиной ко мне, смотрел на темную воду. Старый пес лежал у ног, дремал.

Я подошел совсем близко, окликнул:

— Дядя Толя!

Он обернулся, ничего сказал.

— Дядя Толя, здравствуйте, я Олег. Помните такого?

Я не стал дожидаться ответа, сам добавил:

— Семьдесят восьмой год. Олег, Ира, проклятая квартира. Помните?

— Олег, значит, — в словах его было откровенное сомнение. — Что-то ты сам на себя не похож.

Я пожал плечами.

— Так уж вышло. Это сложно объяснить.

Он хмыкнул, нагнулся к псу, сказал ласково:

— Цезарь, узнаешь? Говорит, что Олег.

Юлька завздыхал по-стариковски, поднялся, подошел, тяжело переставляя лапы, потянул воздух и неожиданно завилял хвостом, ткнулся лобастой головой в протянутую ладонь. Я присел на корточки и обнял пса.

— Юлька, старина, как же я рад тебя видеть.

— Зажился он на этом свете, — сказал дядя Толя. — Семнадцатый год. С тобой что ли хотел попрощаться?

Все его недоверие испарилось. Если меня признала Цезарь, ему тоже не было необходимости не верить.

— Как жизнь, Олег? Как Ирина?

Я сначала растерялся. Как ответить на такой вопрос, если я сам толком не знаю? Помню только первую версию своей жизни. Ту, которую так стремился исправить. Ту, в которой Ирка умерла. Ту, за которую получил новую жизнь в другом теле. Дядя Толя смотрел насмешливо. И я вдруг понял, что кому-кому, а ему можно не врать. Можно просто взять и рассказать все, как есть. Честно, до последнего слова.

— Не знаю, — ответил я, — но думаю, что хорошо.

— Интересное заявление. Впрочем, ты всегда отличался от других пацанов.

Мне подумалось: «Это потому, что я сам пацаном уже не был». Вслух же сказал:

— А давайте, я вам все расскажу, а вы сами решите.

— Давай, — согласился он и полез в карман за сигаретами. — Куришь?

Я кивнул и вытянул себе одну. Дядя толя был прав — за куревом разговор клеился куда лучше. Особенно на такие нетривиальные темы.

Дядя Толя раскурил еще одну сигарету. Бычков у нас под ногами белел уже добрый десяток. Слишком долгим вышел мой рассказ.

Сосед глубоко затянулся, выпустил дым из ноздрей, усмехнулся:

— Кому другому не поверил бы. Тебе верю.

Еще бы не верить, после того, что нам довелось пережить вместе. Но я все-таки ответил:

— Спасибо.

Он нахмурился, что-то подсчитал для себя, выдал удивленно:

— Получается, для тебя с той ночи чистого времени прошло меньше двух месяцев?

Я удивился сам. А действительно! Кивнул.

— Выходит так.

— Чудны дела твои, Господи.

Мы постояли какое-то время молча. Юлька лежал, прикрыв глаза, на теплом песке. Дышал тяжело. Мне стало его жаль. Я попытался призвать силу, чтобы хоть как-то помочь. Но вдруг понял, что магия бессильна перед старостью. Вздохнул с сожалением.

— А пришел-то зачем?

Голос соседа вывел меня из задумчивости.

— Ни за что не поверю, что решил просто повидаться.

Я усмехнулся. Конечно, не просто.

— По делу пришел. Вы же соседа, того, чью квартиру мы снимали, знали?

— Знал.

— Мне нужно его полное имя.

Он почти не удивился. Зато удивился я, когда услышал:

— На развалины пойдешь? Решил довести дело до конца?

— Откуда вы знаете?

Дядя Толя докурил очередную сигарету, полез было за новой, но передумал и убрал пачку.

— Чую я его. — Он приложил руку к груди. — Сердцем чую. И Юлька воет, не дает туда ходить.

Я согласился:

— Правильно не дает. Умный пес. Так что с именем?

Он полез в карман, вытащил бумажку, протянул. В глазах его застыла усмешка. Я откровенно обалдел, но бумажку взял. Развернул, прочел имя. Уставился на соседа с немым вопросом.

— Ждал я тебя, — сказал тот. — Знал, что ты сегодня придешь.

— Откуда?

— Сон мне приснился. Странный сон. Белое небо, черная луна, развалины эти.

Я судорожно сглотнул.

— Вы тоже со мной пойдете?

— Нет. — Он покачал головой. — Во сне сразу предупредили, что мне там не место. Не пойду.

Я спрятал бумажку. Дядя Толя протянул мне руку.

— Прощай, — сказал он. — Вряд ли еще увидимся. А гада этого отправь в ад. Нечего ему топтать нашу землю.

Глава 26.1

В Калачовку я вернулся к четырем. Принес собой записку и дюжину гвоздей.

Ребята уже пришли с моря. Веры видно не было. На веревке у сарая сушились полотенце и купальник. Вика сидела на ступенях крыльца. Влад, пристроившись рядом, строгал перочинным ножом рогатину из толстой ветки. Старательно острил все три конца.

Увидев меня, он ухмыльнулся, выдал:

— О, шаман наш вернулся. А я тут тебе орудие труда делаю. Вика попросила.

Я подошел ближе, выхватил у него ветку, взялся за рукоятку, повернул развилкой перед собой и сделал выпад, словно хотел поразить противника. Палка в руке сидела удобно. Я нанес удар еще пару раз и окончательно успокоился. Это было именно то, что нужно.

Влад на мои экзерсисы взирал с глумливой ухмылкой. Наконец, не выдержал, спросил:

— На вампиров что ли охотиться собрался?

Я вернул рогатину Вике, согласился:

— Почти.

Он криво улыбнулся.

— Ты там не подведи. Не зря же я полдеревни в поисках осины обегал. Видал, какую знатную ветку добыл!

Я посмотрел на его довольную морду и едва сдержал остроту. Ответил серьезно:

— Не подведу. Спасибо.

Глянул на Вику.

— Остальное найти удалось?

— Да, все в доме. Принести?

— Нет, не нужно. Пойдем, перекусим, а после начнем готовиться. Нам еще жуков-червяков искать.

Влад поднялся, стряхнул с джинсов стружки, закрыл нож. Задумчиво покачал головой.

— Какие у вас, сэр, нестандартные запросы, однако.

Я даже не стал спорить. Зачем спорить с чистой правдой?

Из живности добыть удалось жирную гусеницу. Толстую, яркую, покрытую густым пушком. Гусеница была откормленной, медлительной. При каждом касании сворачивалась колечком.

Ее мы отнесли в дом, переложили в банку, закрыли крышкой. Потом собранием из четырех человек решили, что для Макара такое подношение будет вполне достойным. Самого гуся, ясное дело, спрашивать не стали. А зачем? Гусь и гусеница слова схожие, значит, друг с другом должны прекрасно совмещаться.