Троянская война - Кулидж Оливия - Страница 30

Пирр был убит, но Андромаха спаслась от преследователей и вышла замуж за Гелена, которого греки пощадили, потому что это он надоумил их захватить Палладий. Гелен и Андромаха так и не вернулись в Трою, но жили и умерли в мире, если не в счастье.

Гекуба поехала с Одиссеем, но она не долго прожила после того, как отомстила царю Фракии. Некоторые говорят, что боги превратили ее в собаку, чей унылый вой можно было слышать в северных лесах. Другие утверждают, что от неприятностей она потеряла рассудок и утонула, бросившись за борт.

Троя была снесена до основания, и ни один из тех немногих, кто спасся бегством, не возвратился, чтобы ее восстановить. Антенор и его сыновья, которых оставили в живых взамен за предательство Феано и помощь в похищении Палладия, удалились в соседние города. Эней и его последователи отправились в Италию, и их долгие странствия закончились основанием Рима.

Часть пятая

Возвращение героев

Смерть Агамемнона

Когда глашатай Талфибий отправился в путь, чтобы сообщить дочерям Гекубы их судьбу, мужчины уже рубили утесник для маяка на вершине Иды. Вот он вспыхнул, и его увидели на острове, где дозорные тут же подожгли кучу хвороста, около которой ждали сигнала. Пламя поднялось до небес, и далеко на горизонте в ответ замигал свет следующего маяка. Остров за островом зажигали костры, и быстро, как ветры, раздувающие их, весть о падении Трои распространилась за море. Скоро сигнальные огни зажглись по всей греческой земле, пока царица Клитемнестра в своем дворце в Микенах не узнала, что время отмщения скоро наступит.

Миновало уже десять лет, но царица так и не забыла убийство Ифигении, ее старшей дочери, которую она любила больше всех. Вскоре после отплытия флота горожане начали сплетничать, что царица стала проявлять благосклонность к Эгисфу, который доводился двоюродным братом Агамемнону и был его непримиримым врагом. Некоторые смельчаки открыто заявляли, что когда царь вернется домой, его жена на себе прочувствует его гнев. Недовольные были убиты, заключены в тюрьму или отправлены в изгнание. Эгисф имел охрану из вооруженных бандитов, терроризировавших честных людей, и, наняв за деньги информаторов, выслеживал врагов царицы. Люди поняли, что осмотрительнее было бы не выступать открыто, а воздавать безмолвную молитву богам о скорейшем возвращении их царя.

Вскоре все Микены удивленно заговорили о том, что многие видели, как Клитемнестра возлагала богатые приношения на алтари в благодарность за победу своего мужа.

– Неужели царица действительно задумала обмануть Агамемнона? – вопрошали они. – Неужели она полагает, что царь не спросит о своих друзьях, которые были убиты, или что мы не посмеем поведать ему, что тут творилось за время его отсутствия?

Торговцы с маленьких торговых кораблей, прибывших в страну, первыми принесли весть о приближении Агамемнона.

– Корабли царя попали в шторм, – сообщили они, – но он уцелел и везет с собой богатую добычу. При нем троянская прорицательница Кассандра, в которую царь, как ни странно, влюблен.

– Как же теперь поведет себя Клитемнестра? – удивлялись люди. – Ее гордость не перенесет такого оскорбления.

– Никто не может любить моего мужа так, как я, – заявила Клитемнестра. – Весь город знает, как я тосковала, пока он был далеко от родного дома.

Это заявление было встречено недружелюбным молчанием, но Клитемнестра не обратила на это никакого внимания и продолжала возлагать новые приношения на алтари богов.

Вот как обстояли дела, когда величавая процессия завоевателя вошла в Микены. Агамемнон ехал в колеснице в алых с золотом одеждах. Позади в разукрашенной колеснице с впряженными в нее белыми конями стояла бледная Кассандра в белых одеждах, шитых золотом, и с волосами, завязанными сзади шерстяной лентой. Люди перешептывались друг с другом, но скоро позабыли о девушке, когда увидели сокровища, которые несли воины в полной броне и рабы. Там были большие резные сундуки Гекубы и Приама, откуда старик забрал выкуп за тело своего сына Гектора. Там были кубки для вина из чистого золота, бронзовые сосуды и латы, колесницы, расписанные странными узорами, богатые одежды и перепуганные рабы.

Но еще интересней народу Микен был вид уставших от сражений ветеранов, которые следовали за своим царем домой. Слышались радостные возгласы, взволнованные расспросы, смех и горькие слезы. Старики радовались возврату мудрого правления и справедливости. Женщины восторженно приветствовали своих мужей и сыновей. Дети кричали и радостно визжали при виде огромной процессии, прокладывающей путь через город ко дворцу, на ступенях которого стояла Клитемнестра, чтобы встретить своего мужа и господина.

Клитемнестра была высокой, изможденной женщиной, чья внешность с годами заметно поблекла, годы не оставили ей ничего, кроме выражения жестокой, неукротимой властности. Предмет ее особой гордости – блестящие волосы, не тронутые сединой, поддерживал золотой обруч, а ее длинные алые одежды были оторочены широкой золотой каймой.

Царь и царица смотрели друг на друга, Агамемнон со своей колесницы, его жена – с дворцовой лестницы. Процессия, следовавшая за царем, приостановилась, и возгласы замерли. Клитемнестра медленно сошла по ступеням вниз к мужу и посмотрела на него спокойно, властно положив руку на перекладину колесницы.

– Приветствую тебя, великий царь и завоеватель, – громко и отчетливо произнесла она. – Добро пожаловать, муж мой, предводитель тысячи кораблей и самый великий герой на земле! Только мои домашние могут сказать, как сильно я тосковала по тебе, пока пыталась своими слабыми женскими силами справедливо править твоим царством. Часто задача была настолько мне непосильной, что я была готова в отчаянии и одиночестве наложить на себя руки, если бы мои слуги не остановили меня. Спроси своих людей! – обратилась она к толпе, протянув руку в великолепном жесте. – В один голос они скажут тебе, как я извелась в твое отсутствие и не держала в уме ни одной мысли, которая была бы тебе неугодна в этот счастливый день твоего возвращения.

Горожане встретили эти излияния недоуменным молчанием, в то время как Агамемнон, который слышал сплетни о поведении свей жены, поскольку они ходили по всему побережью, смотрел на ее преувеличенные старания с заметным сомнением, не желая осыпать ее упреками, пока не выяснит всю правду.

– Такое поведение, по твоим словам, достаточно правдоподобно, – сказал он, немного поколебавшись, – но теперь не время для подобных разговоров. Мы устали и вернулись домой, чтобы отдохнуть, непринужденно посидеть со старыми друзьями. Еще будет время поговорить о том, как обстояли дела, и тогда каждый получит по заслугам.

– Несите алую ткань! – приказала царица, обращаясь к своим слугам. – Несите самые расписные и самые дорогие ковры, чтобы устлать путь самому великому завоевателю на земле!

– Это глупость, – возразил Агамемнон, изумленный страстностью царицы. – Я – не бог, чтобы ходить по алому, а обычный человек, который вернулся домой.

– Ты – царь среди царей, – настаивала она, – и в этот день грязь не должна пристать к твоим стопам.

– Ладно, – проворчал он нелюбезно, стараясь сократить неловкую сцену. – Я пойду по твоим коврам, хотя всех призываю в свидетели, что равнодушен к подобному великолепию.

– Слуги! – позвала она. – Приготовьте купель для царя, он утомлен долгой дорогой. Несите вышитые одежды, которые мы изготовили специально к его возвращению!

Агамемнон спрыгнул со своей колесницы и сердито пошел по сверкающим коврам, его триумф был испорчен неуместным чрезмерным почтением со стороны его жены. Клитемнестра следовала за ним, раздавая распоряжения рабам.

Горожане нетерпеливо разошлись, чтобы поприветствовать возвратившихся воинов, а большая толпа в это время отправилась поглазеть на богатые трофеи, которые несли в сокровищницу Агамемнона. Лишь немногие любопытные остались на жаркой, освещенной солнцем площади, привлеченные разукрашенной колесницей, в которой стояла в одиночестве Кассандра. Воины не смели отправить ее в толпу рабов, а Агамемнон в замешательстве и спешке совершенно позабыл о ней. Клитемнестра, идя за мужем, не особенно любезно пригласила свою соперницу войти, но девушка стояла, глядя в пустое небо, и не обратила на приглашение внимания.