Троянская война - Кулидж Оливия - Страница 26

Старик похромал по улице, обиженно бормоча что-то себе под нос, а в это время небольшая группа бездельников потащилась за ним, сгорая от любопытства увидеть, как Елена встретит грека после всех этих насыщенных событиями лет.

Елена поспешно вышла во внутренний двор в сопровождении двух служанок, а старик приподнял лицо и уставился на нее ясными серыми глазами. Елена остановилась, и ее щеки стали бледными, как мрамор. Губы ее судорожно открывались, но она не могла издать ни звука.

– Пожалей бедного старика, – поспешно завел свою песню нищий. – Я принес тебе вести о твоих братьях, которые живы, хотя и не на земле. Они то пируют с богами, то покоятся в смертном сне. Поскольку каждый из них наполовину бессмертен и разделяет удовольствия благословенных.

– Входи и расскажи поподробнее, – тихо попросила Елена. – Прости меня, старик. Полагаю, вид друга моей юности отнял у меня разум.

Она повернулась и пошла в дом вместе с нищим, хромающим вслед за ней. Разочарованные зеваки разошлись, а Елена в это время принимала грека наедине в своей комнате позади большого зала.

– Одиссей! – воскликнула она. – Как ты посмел войти в Трою? Я узнала тебя, несмотря на маскарад.

– Я добивался тебя, – сказал он, – и довольно долго пробыл у твоего отца, но немногие здесь видели меня без шлема, закрывающего мое лицо. Когда-то я был направлен сюда с посольством, но это было так давно.

– Все равно ты в большой опасности. Зачем ты здесь?

– Возможно, чтобы увидеть Елену, ради красоты которой многие рисковали жизнью.

– Я теперь троянка, – сказала она, – а ты – шпион. Почему бы мне не выкрикнуть твое имя на улицах города?

– Елена, – искренне сказал он, наклоняясь вперед, – ты гордилась богатством Менелая и его властью. Ты любила Париса. А что связывает тебя с Деифобом?

– И что по-твоему? – горько отвечала она. – Неужели ты думаешь, что троянцы любят меня после всех этих тяжелых лет войны? Я должна иметь защитника, который обладает реальной властью в Трое.

– Все великие троянские герои мертвы, а война идет к концу. Что, если греки возьмут Трою? Кто защитит тебя тогда?

Широко расставленные синие глаза Елены пристально смотрели на него, она сидела молча.

– Помоги мне сейчас, – сказал он настойчиво, – а я скажу Менелаю, что сердце твое рвется к нему, хотя тебя держат в Трое вопреки твоей воле. Кто знает, возможно, ты сможешь снова прясть свою тонкую алую шерсть в Спарте и снова видеть свою дочь Гермиону.

– Чего ты хочешь?

– Кто жрица в храме Афины?

– Феано.

– Жена Антенора? Он всегда был сторонником мира и, думаю, был бы рад остаться в живых вместе с сыновьями и всем его домом, когда Троя будет взята.

– Он не питает никаких надежд на Трою. В этом я уверена.

– Ты должна помочь мне переговорить с Феано, но сначала скажи, сколько стражников охраняет цитадель и сколько охраняет Скайские Врата ночью?

– Только по двое и здесь и там, ведь на стену не взберешься, а ворота никогда не открывают с наступлением темноты.

– Очень хорошо. А теперь дай мне милостыню и еды, как подала бы ты нищему, и пошли записку Феано, чтобы я мог с ней переговорить. Думай о Менелае с нежностью, если можешь, я знаю, он тебя все еще любит.

Той же ночью у Скайских Врат поднялся шум, когда какой-то человек зарубил двух стражей, открыл засовы и сгинул в темноте. Прибежавшие заявили, что их врагом был Одиссей, поскольку один из них ясно видел его при свете факела, который горел у ворот, но было слишком поздно. Вспомнив нищего, люди поняли, что произошло в действительности, но не заподозрили Елену, так как Одиссей целый день просил милостыню во всех основных дворцах города. Троянцы были поражены его смелостью, но никто не мог и предположить, что было тому причиной.

– На будущее мы удвоим охрану в воротах, – сказал Деифоб, – и прикажем, чтобы они более тщательно проверяли людей, которых впускают в Трою.

Это был сделано, но больше никакие незнакомцы не просили позволения войти в город, и некоторое время ночи были столь же спокойными, как и прежде. Одиссей выжидал, когда пройдет полнолуние.

В первую же столь темную, что хоть глаз выколи, ночь со времени нашумевшего приключения Одиссея двое крались по равнине к месту, где троянская стена была самая высокая, поскольку в этом месте она была выстроена на каменном утесе, где скалы на краю цитадели снижались в равнину.

– Вдоль этой стены ходят лишь два стража, – прошептал Одиссей. – Если бы не полнолуние, я мог бы унести Палладий, когда ходил в Трою. Они считают, что в этом месте стена слишком крутая и на нее не залезть, но мы с тобой, Диомед, заберемся на нее с помощью веревки. Вставай мне на плечи и держись за скалу, где она не слишком гладкая. Там уступ, на котором стоит стена, и ты можешь на него встать, а потом бросишь мне вниз веревку. Когда я поднимусь, ты снова встанешь мне на плечи и, если подпрыгнешь, дотянешься руками до края стены. Он расставил ноги и ждал. Его товарищ забрался ему на плечи, подтянулся и исчез в темноте. С уступа скатился камень и с грохотом полетел на землю. Оба замерли на месте. После нескончаемой минуты тишины Одиссей снова услышал осторожный шорох – Диомед ощупью лез на скалистый уступ над его головой. Вот из темноты спускается веревка, и через минуту Одиссей уже стоит рядом со своим другом.

– Как залезешь на стену, ложись на живот, – прошептал он Диомеду на ухо. – Хоть и темно, вдруг кто-нибудь заметит нас на фоне неба.

– Куда мы идем?

– Храм Афины находится около большого белого храма Аполлона. Феано, жрица, пообещала мне, что сегодня ночью его охранять не будут.

– Ей можно доверять?

– Я поклялся защитить Антенора и всех его домашних при взятии Трои. Он в отчаянии от грядущего и готов спасти что сможет.

– Понятно.

Диомед снова забрался на плечи Одиссея, присел и прыгнул на стену. Одиссей пошарил рукой в поисках веревки, но ее там не оказалось. Он услышал шорох на стене и протяжный, задыхающийся стон. Кто-то резко охнул. С грохотом упало оружие и стукнулось о стену, чуть не задев Одиссея, стоящего на утесе.

– Диомед! – тихонько позвал он, понимая, что без веревки он простоит на утесе до рассвета.

– Я спрыгнул между стражниками, – прошептал Диомед сверху. – Слышал, как я их убил? Один спал на посту, представь себе!

– Тогда поторопись и спусти мне веревку. Через час рассветет.

Диомед тихо рассмеялся в темноте.

– Разве эта задача для двоих? – вкрадчиво сказал он. – Я украду Палладий, а ты пока стой где стоишь. Будешь его ловить, когда я спущу его на веревке.

– Я ведь все это придумал, – возразил Одиссей так громко, как только осмелился.

– Эта часть работы моя, – ответил, хихикая, Диомед. – Я моложе и бегаю быстрее. Кроме того, я – наверху, на стене.

Одиссей, кипя от ярости, что его перехитрили, ждал, казалось, целую вечность, пока не услышал шорох наверху, и веревка с привязанным к ней образом рывками опустилась в пределы досягаемости. Через минуту Диомед тяжело приземлился рядом с Одиссеем и спустил веревку вниз.

Одиссей повернулся к своему товарищу, но Диомед мгновенно развернулся, и тот увидел меч, сверкнувший в его руке.

– Говорят, что над Одиссеем никто не может взять верх, – мрачно заявил он. – Не знаю, насколько это высказывание верно, но я первым спущусь вниз по веревке. Я подожду тебя внизу, и, пока я буду нести Палладий, ты можешь идти впереди.

Серым предрассветным утром Одиссей возвратился в лагерь, а Диомед с привязанным веревкой к его спине Палладием и острым мечом в руке на изготовку триумфально шествовал позади.

Часть четвертая

Падение Трои

Троянский конь

Хотя греки и захватили Палладий, они все еще никак не могли взять Трою штурмом, но распространили слухи, что решили снять осаду и возвратиться домой. А пока они азартно занялись постройкой огромного деревянного коня, в животе которого дюжина людей могла бы спрятаться лежа. Когда там заняли места самые смелые герои, флот действительно вышел в море и поднял паруса. В море напротив Трои лежал небольшой островок, когда-то процветавший, но за время продолжительной войны ставший пустынным. Там-то с противоположной от Трои стороны и причалили греческие суда и тут же выслали людей на самое высокое место острова, чтобы наблюдать за световым сигналом, который тайно должен вызвать их назад в Трою.