Болотник 4 (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 23

Да черт возьми! Это не моё дело! Соберись Кирюха, у тебя есть дела и поважнее, тебе домой надо! Бери руки в ноги и дуй на болото, тут ты ничем помочь не сможешь! Не тебя тягаться с хорошо вооружённым отрядом потомственных промысловиков!

Я горько усмехнулся. Да кого я обманываю то? Я пойду и попытаюсь что-то сделать, не смогу я бросить этих парней. Вот если бы все погибли в бою, тогда бы я ушёл, но как я сейчас их в беде оставить могу и даже не попытаться спасти? Как я потом сам себя уважать буду? Делай, что должно, и будь что будет — так говорил Марк Аврелий и всю жизнь я этого принципа придерживался, поступлю так и сейчас. Я постараюсь не рисковать, но, если появится возможность, хотя бы один шанс вытащить парней, я сделаю всё возможное.

Оружия у меня с собой нет, сейчас что-то предпринимать будет глупо. И за «речниками» мне не угнаться и не проследить за ними. Я решил идти к селению староверов по тайге, а перед этим на берег заводи заглянуть. Может быть там что-то из оружия осталось? Хотя я сильно сомневаюсь в этом.

Что бы убедится, что «речники» ушли, и мне никто не будет дышать в спину, я выбрался на берег реки и залёг в кустах обустроив себе хорошо замаскированную наблюдательную позицию. Мимо меня они пройдут, тут и вариантов других нет.

Лодки появились буквально через несколько минут, как я устроил себе лёжку. Шесть штук, все полны людей и скарба, идут колонной. В одной из средних лодок понуро сидят в окружении бородатых мужиков пленные, с виду пока никак внешний вид их не изменился. А вот и «ротмистр» с попом, на первой лодке плывут, о чем-то оживлённо переговариваясь. Похоже все ушли.

Стою и смотрю, еле сдерживаясь слёзы от бессилия и гнева. В протоке «хоронят» погибших парней. Голые тела, с привязанными к ногам камнями, сбрасывают с плотов в воду. С наших плотов… Деловито работают, двое на берегу, сносят трупы на очередной плот, где пожилой старовер сноровисто вяжет камни, ещё двое отгоняют плот на глубину и избавляются от тел. Даже клочка земли пожалели для погибших…

Больше в округе никого нет, только эта «похоронная» команда. На берегу ни каких вещей или предметов не заметно, всё собрали гады, даже трупы раздели. Ну это то как раз и можно понять, у них тут жизнь тяжёлая, каждая тряпка в хозяйстве пригодится. А кровь? А что кровь? Отстирают бабы да заштопают, армейская форма крепкая, ещё послужит новым хозяевам…

— Всё? Ладно, тогда перекур и до дому потопаем — пожилой старовер, достаёт из кармана кисет и старательно забивает махоркой самодельную трубку.

— Бесовское это занятие. Отец Михаил говорит, что это противоестественно — вдыхать в себя смрад. Грех это — осуждающе говорит один из его помощников, который только что скидывал трупы в мутную воду заводи. Значит людей убивать не грех, а курить вредно? Интересно у них тут всё устроено.

— Нету тут отца Михаила. А вообще, ладан — значит нюхать можно, а махорку нет? А ладан — это что? Это смола деревьев, значит тоже трава. Мудрит отец Михаил что то, без него оно как-то попроще жилось, по крайней мере без стрельбы обходилось — вздыхая возражает старик — раньше мы просто в глушь уходили, а теперь вот до смертоубийства дошли.

— Не люди это, а слуги нечистого. Смотри, чёрные все почти, только хвоста и рогов не хватает — не соглашается со стариком его помощник.

— Да какие же то черные? Это мусульмане. Я в Германскую воевал, так там кого только не видел. И арапы православные есть, энти, как их прости хосподи? Эйфеёпы! Во!

— Пришлый ты, дед Алексей, а мы воевать за раскольников не обязаны! Грех это, тебе денно и ношно молится надо, чтобы замолить его! — горячится помощник.

— Так понятно — грех. А енто что? — старик обводит рукой вокруг себя — не грех что ли? Как есть грех! И гореть нам всем в аду! Я, когда Марыську в жёны брал и перекрещивался, не думал, что до такого дойдёт. Ей-ей не думал. Они же енто так не оставят, вернуться ироды, и не малым отрядом, а поболе людей приведут, и тогда что? В церкву идти и гарь под молитву устраивать, так-то тоже грех! Самоубийство енто!

— Пришлый ты… — начал было снова помощник, но старик его перебил.

— Я один что ли пришлый?! Я в общине почитай двадцать годов живу! Господин ротмистр тоже пришлый, и Михаил, и ещё почитай треть села! Все сюда от советов сбёгли, для жизни спокойной, а теперева что? Где она — жизнь спокойная? Хорошо Марыська моя этого не увидет, царства ей небесного. Даже на том свете теперева с ней не встречусь, она в раю, ну а меня в ад, за грехи наши тяжкие. Слава богу детей бог не дал, раньше горевал, а теперева может оно и к лучшему…

А не всё так просто то, у этих боевых охотников, есть тут третья колона из недовольных. И выходит, что не только староверы в посёлке живут, это больше напоминает лагерь беженцев, объединённых одной идеей и целью. Судя по словам старика, радикальные меры беглецы от советской власти стали предпринимать только после появления отца Михаила и «Ротмистра». Тем временем на берегу перекур закончился, и охотники, собрав свои манатки двинулись прочь с места боя. На реке остались покачиваться только отвязанные плоты, залитые кровью.

Пропустив мужиков вперёд, я тихо двинулся следом, стараясь не отпускать их далеко и постоянно находясь в визуальном контакте.

Может расслабились мужики, может я слишком внимательный и наблюдательный, но первым Макарова заметил я. Притаившись за деревом, и пропустив вперёд «похоронную» команду, он выцеливал спины противников из винтовки, готовясь открыть огонь. Мешкал Иван, видимо выбирал кого убить первым, и это дало мне возможность незаметно поройти к нему со спины.

— Не стреляй Ваня, погодь — прошептал я ему почти на ухо, тут же перехватив винтовку и вырвав её у него из рук. А ну как шмальнёт от неожиданности.

— Твою мать! Кирилл?! Живой?! –вздрогнув, но также шёпотом изумился Макаров — а я думал погибли вы все. Я ночью заплутал, а когда стрельбу услышал, да на место прибёг, всё уже кончено было…

— За мной ходил? — задал я Макарову вопрос, на который и так уже знал ответ.

— За тобой — не стал отпираться Иван — Задеба просил проследить, но я во тьме тебя почти сразу потерял, а как рассвело…

— Ясно. Не стреляй пока Ваня, тут обдумать всё надо. Ну завалишь ты сейчас одного, а дальше? Они тебя обойдут со всех сторон и к парням в реку отправят. И себе не поможем и мужиков не спасём.

— Каких мужиков? Убили же всех — зло скривился Макаров — так я хотя бы отомщу, кого смогу с собой заберу. Не останавливай меня, я за Филипку их зубами загрызу.

— Ты за Филипку, он за тебя… Из-за вас уродов всё и случилось! Нахрена ты за мной попёрся?! Я успел предупредить отряд, надо было срочно уходить, может и успели бы вырваться, но нет, майор тебя решил подождать, а в итоге всех бойцов положил! Из-за тебя одного, всех зелёных мальчишек! Я за него, зубами… — передразнил я Макарова — иди рядом с ним утопись, если совесть у тебя ещё есть! Ты или будешь сейчас делать, что я тебе буду говорить, или я тебя прямо тут уработаю! Понял меня?!

— Так это из-за меня Филька остался?! — на Макарова больно смотреть, вот-вот расплачется.

— Из-за тебя! А меня трусом обозвал и слушать не захотел, и вот итог. Соберись Макаров, у нас есть ещё дела и что бы их сделать, нам надо живыми быть!

— Какие ещё дела? — безразлично спросил меня Иван, после моей отповеди из него как будто стержень вынули, стоит, взгляд в землю опустил.

— Касенов и Вовка живы, их в плен взяли, да на лодках в деревню повезли. Надо попытаться выручить парней. Если получится конечно…

— Живы?! — оживился Макаров — так чего мы стоим?! Пошли быстрее!

— Быстро только кошки родятся и кролики сношаются! Надо разведать, понять, что мы делать будем. У тебя кроме винтовки оружие есть?

— Наган есть ещё, мне его Филип перед тем как я за тобой пошёл дал…

— Хорошо, забирай свою винтовку, а наган давай мне. В лесу с ним сподручнее будет — возвращаю я «мосинку» Макарову.

— Может я с наганом, а ты с винтовкой? Ты сразу видно, тот ещё… «инженер» — впервые с нашей встречи криво улыбнулся Макаров.