Новая Инквизиция 3 (СИ) - Злобин Михаил - Страница 9

— Н-да уж, замечательный командир, судя по твоим словам, — иронично улыбнулась девица.

— Вообще-то, и в самом деле хороший, — встал я на защиту полковника. — Просто немного психованный. И не всегда уравновешенный. Постоянно орёт сиреной и сквернословит похлеще пьяного матроса. Ворчливый, как Баба-яга, вредный, как ведро майонеза, и злобный, как оголодавший таёжный комар. И донельзя придирчивый. А еще он…

— Остановись, Юра, я уже поняла, что он хороший, — хохотнула Марина. — Давай звонить.

Продиктовав по памяти номер головного офиса ФСБН и дополнительный код, я принялся ждать. Динамик у Маришкиного смартфона оказался таким громким, что мне было слышно, как размеренно звучат на том конце линии длинные гудки.

— Гиштап у аппарата! — привычное хрипловатое карканье комбата резануло по ушам даже мне, а незнакомая с привычками старого вояки девушка так и вовсе дернулась от неожиданности.

— Э-э-э… здравствуйте, извините за беспокойство…

— Кто это?! — тут же потребовал ответа офицер. — Откуда у вас этот номер?!

— П-простите, полковник… э-э-э… Гиштап…

— Анатолий Петрович, — шепотом подсказал я Марине, откровенно растерявшейся от напора собеседника.

— То есть, полковник Анатолий Петрович, — совсем неудачно попыталась исправить ситуацию девица. — Мне нужно с вами… эм-м… поговорить.

— Назовитесь для начала, — продолжал давить комбат, отчего бедная Маришка от напряжения аж испариной покрылась.

— А, да, конечно! Меня зовут Марина Казакова, я… кхм… девушка Юрия Жарского.

— О, Марина Владимировна, извините, не узнал! — голос Гиштапа внезапно преобразился, став просто воплощением любезности.

— Вы меня знаете? — опешила моя помощница.

— Естественно! С похорон запомнил. Так какой у вас ко мне вопрос, Марина Владимировна?

— Боюсь показаться вам странной, но это касается Юры, — начала издалека девушка.

— Так-так, — мигом посерьезнел полковник. — У вас что-то случилось? Это как-то связано с родом деятельности Факела? Простите, то есть Юрия.

— В некотором смысле, вы правы, — расплывчато ответила Маришка. — Я могу вас попросить о личной встрече?

— Безусловно! — поразительно легко согласился Анатолий Петрович. — Вы можете рассчитывать на мою помощь по любому поводу и в любое время. Когда и где?

Красавица перевела на меня вопросительный взгляд, и я одними губами проговорил: «Сейчас».

— Чем скорее, тем лучше, — передала она Гиштапу мою просьбу. — Вы сможете приехать ко мне домой?

— Без проблем, диктуйте адрес.

Договорившись с командиром, Марина сбросила вызов и протяжно выдохнула.

— Фу-у-ух, меня чуть удар не хватил, — пожаловалась она. — А я-то думала, что ты приукрасил про него.

— Смеешься? — развеселился я. — Да комбат с тобой был нежным, как плюшевый мишка! На моей памяти он ни с кем еще настолько ласково не разговаривал.

— Да, но сначала он так рычал, что у меня руки задрожали!

— Это его обычная манера вести диалог, — снисходительно хмыкнул я. — Если Гиштап начнет орать по-серьезному, ты сразу разницу заметишь.

— Ой, нет, хватит с меня стресса, — замахала руками девушка. — И когда он приедет?

— Откуда я знаю? Это же ты с ним разговаривала.

— Ладно, глупый вопрос, извини. Будешь чай?

— Не откажусь от чашечки кипятка. А то мне до сих пор кажется, будто могильный холод за кости кусает…

— Товарищ полковник, разрешите?

Гиштап повернулся к двери и уставился на визитера своим фирменным тяжелым взглядом, долго выдерживать который не мог даже генерал Крюков.

— Сейчас не лучший момент, Салманов, — проскрипел старый офицер, — я уезжаю. Что там у тебя? Только быстро!

— Рапорт, — коротко ответил парень, вытянувшись по стойке «Смирно».

— Какой еще, в сраку, рапорт? — недобро сощурил глаза комбат.

— Вот… — Умар протянул аккуратно вложенный в прозрачный файл лист бумаги и не пошевелился, пока начальник знакомился с напечатанным текстом.

— Ты что, Сынок, совсем охерел? — на удивление спокойно воспринял выходку подчиненного полковник. — Хочешь уволиться? Сейчас?!

— Так точно! — непоколебимо бросил молодой инквизитор.

— Так точно, охерел… — проворчал себе под нос Гиштап. — Ну хоть объясни, в чем дело? Почему ты собрался оставить службу?

— Думаю, вы прекрасно все понимаете, — посмотрел командиру прямо в глаза Салманов, источая упрямство и решимость буквально на физическом уровне. — Изюм в бегах, а Факел мертв. Я остался последним из малого звена. Ни нормальной подготовки, ни опыта, ни наставника рядом. Я не готов к такой работе. Попросту не вывожу, товарищ полковник.

— Что ты мне тут очки втираешь, Сынок?! — прикрикнул офицер. — Ты отлично выступил на показательном смотре! Во многом ничуть не хуже ветеранов ГУБИ!

— Но в настоящем деле я облажался по полной… — понуро опустил голову боец, а затем вскинулся, будто его ужалили. — Это из-за меня Юра погиб! Я оставил его там одного!

Окончание фразы прогремело уже чуть ли не криком, а потому комбат нервно подскочил к своему подчиненному и порывисто схватил его за плечи.

— Ну-ка, заканчивай пороть херню, ефрейтор! Тебе до первой звездочки остались считанные месяцы! Аттестация на категорию, младшее офицерское звание, льготная выслуга, а ты хочешь все просрать?!

— Да какой мне толк от этих льгот и званий, если я не подхожу для службы?! — сквозь вставший поперек горла ком просипел Салманов. — Из-за меня погиб хороший человек, а я…

— Сынок, послушай, ты не продавец на рынке, — беспардонно прервал исповедь бойца Гиштап. — Ты инквизитор! А по этому пути невозможно идти в белом пальто. Обязательно где-нибудь замараешься, понимаешь?! Думаешь, никто из батальона не терял напарников? Да хрен там плавал, ефрейтор! У меня в одной только столице безвозвратные потери личного состава идут на увеличение каждый божий день! Я уже сбился со счета, сколько раз мне приходилось смотреть в глаза родне погибших бойцов! Тех, кто еще вчера стоял в строю, кто заваливался в мой кабинет так же, как сейчас приперся ты, кому я пожимал руку и желал удачи на очередном дежурстве! Ты потерял одного напарника, Умар. А я за годы службы потерял вас уже сотни!

После пламенной речи начальника парень пристыжено опустил глаза. Ему хотелось возразить, что их с полковником ситуации разные, что это все не одно и то же. Но подходящие слова никак не хотели идти на ум.

— Отдел внутренней безопасности проанализировал записи эфира, — продолжил Гиштап, заметно успокоившись, — вердикт вынесен однозначный. Ты выполнял приказ своего командира, который идеально оценил боевую обстановку и сохранил жизнь подчиненного. К тебе претензий нет никаких.

— У совести моей есть…

— И что, твоя совесть сразу заткнется, если ты уйдешь из инквизиции? А сильно ли твое увольнение поможет остальным сослуживцам?

— Я… я не знаю… — в отчаянии ухватился за лицо парень.

— Зато я знаю! Эти пацаны изо дня в день идут на дежурство, рискуя с него не вернуться. И вот что я тебе скажу, практически каждый из них хоронил напарников, понятно, ефрейтор?! Поскольку иначе, сука, ни у кого не получается! Что случится с нашим городом, если они тоже все разом решат, что служба слишком тяжела для них, а?!

Комбат порывисто схватил стакан с остывшим чаем, вполне возможно стоящим на столе еще с прошлого вечера, и залпом опрокинул в себя.

— Доля такая у инквизитора — играть со смертью в прятки, Умар. — сказал Гиштап, вперив невыносимо пронзительный взгляд в подчиненного. — И покуда есть на земле полоумные инфестаты, упивающиеся своей властью над людьми, так и будет продолжаться. Короче, нет у меня времени тебе сопли подтирать, Салманов. Если решил, то клади рапорт на стол. Обсудим еще раз, когда вернусь.

— Есть…

— Кста-а-ати, — протянул полковник, словно его голову посетила интересная мысль, — ну-ка, не торопись. Не желаешь со мной съездить кое-куда?

— Куда? — осторожно уточнил боец.