Новая Инквизиция 3 (СИ) - Злобин Михаил - Страница 13

Вот и сегодняшнего гостя требовалось немного поощрить, похвалить за проделанную работу. Тогда служащий ФСБН меньше будет задумываться о том, что он загнан в угол и, по сути, не имеет даже права голоса.

— Хочешь поразвлечься, подполковник? — ощерился бизнесмен, растягивая губы в гадкой садисткой улыбке. — Отдохнуть от трудов праведных.

— Что вы имеете в виду? — с подозрение переспросил офицер.

Однако вместо ответа Дмитрий Аркадьевич просто нажал кнопку на подлокотнике кресла, и в кабинет сразу же вбежала все еще трусящаяся секретарша со следами потекшей туши под глазами.

— Нравится моя Алисочка? — понизил голос до проникновенного шепота наниматель.

Визитер окинул стройную девицу плотоядным взглядом, подолгу задерживаясь на откровенном декольте, поразительно гармонично вписанном в облик делового костюма, и на ее длинных ногах, которым позавидовала бы любая модель. А затем нерешительно кивнул, еще не понимая, к чему клонит собеседник.

— В таком случае, она твоя!

Широков сопроводил свои слова великодушным царственным жестом, а потом посмотрел на зареванную сотрудницу.

— Она сегодня сильно провинилась, — с нажимом проговорил он, — и теперь безумно желает искупить свой проступок. Правда ведь, Алисочка?

Несчастная секретарша судорожно всхлипнула и истово закивала головой, показывая, что согласна на что угодно.

— Ну тогда отрывайся, товарищ подполковник, — сыто откинулся в широком кресле бизнесмен, — а на меня не обращайте внимания…

Глава 7

— Вот такая со мной приключилась херня, — закончил я свой долгий рассказ.

Все трое слушателей внимали моим словам, борясь с потаенным волнением и будто бы всеми силами сдерживали себя, чтобы неприязненно не поморщиться. Даже Марина, узнав полную версию событий последних сорока дней как-то странно на меня поглядывала.

Я рассказал им все. Начиная от того, как поднял трупы защитников себе в поддержку, как расстреливал заложников упырей, как сходил с ума в темноте могилы, как мечтал выбраться и пуститься во все тяжкие, лишь бы только испить холодной некроэфирной скверны. Не забыл упомянуть и про неизвестного благодетеля, который меня, можно сказать, вытащил с того света. И вот теперь, когда мои собеседники осознали, что за человек перед ними сидит, пусть делают выводы.

Сам я себя тоже ощущал не в своей тарелке. Темный дар внутри меня в настоящий момент больше походил на обеспокоенного кота, почуявшего чужака на своей территории. Непроглядно черная пелена, проросшая глубоко в душу, трепыхалась и подрагивала, вводя меня в ступор и некоторое замешательство. Однако понять, в чем же, мать его, дело, все никак не выходило. Ничего подобного ранее со мной не приключалось, а тут еще этот гребанный шепот в голове постоянно отвлекал на себя внимание…

Первым нарушил затянувшееся молчание Гиштап. Он шумно прочистил горло и отхлебнул давно уже остывший чай.

— Как думаешь, Жарский, а возможно ли этим же способом вернуть в строй остальных наших ребят?

— Не имею ни малейшего понятия, тащ полковник, — беспомощно развел я руками. — У меня нет понимания механизма всего произошедшего, а только лишь догадки. Одно я могу сказать точно, крыша от пребывания зарытым в земле едет и подпрыгивает. Потому вместо проверенных бойцов рискуете получить сборище умственных инвалидов, способных убивать взглядом.

— Понял тебя, — предельно серьезно кивнул старый офицер, — обсудим такой вариант с Крюковым. Возможно, под присмотром некробиологов и психиатров нам дадут разрешение попробовать. А то инквизиторов остро не хватает, население бунтует, собирает ополчение…

— Чего? — выкатил я глаза. — Ополчение?!

— Да, инфестаты наглеют все больше, — утвердительно кивнул Умар. — Со дня твоей смерти… кхм, прости…

— Не парься, — раздраженно поморщился я, — что было, то было.

— В общем, со дня нашествия орды нежити, нападения упырей и умервий участились. В двадцати регионах страны ввели чрезвычайное положение и комендантский час, число пострадавших в сводках неуклонно растет. Людям надоело терпеть, и они организовались, чтобы взять ситуацию в собственные руки. Мужчины и женщины объединяются в отряды, ведут охоту на инфестатов и порождений некроэфира. Естественно, при их уровне подготовки и тотальной недисциплинированности они больше беспорядков создают, чем помогают.

Я вопросительно посмотрел на Марину, и она медленно кивнула, подтверждая все сказанное моим напарником. Да уж, интересные на поверхности события разворачивались, пока я холодные ванны в подтопленном гробу принимал…

— Если увидишь толпу чудаков в противогазах и гидрокостюмах с канистрами, да сигнальными ракетницами, то не удивляйся, — проскрипел полковник. — Это и есть те самые ополченцы.

— Почему бы не попытаться набрать из них боеспособные отряды добровольцев, да вооружить «Всполохами» и штатными ЗК-М? — с ходу предложил я. — Все лучше, чем если они будут по улицам шататься и самосуд вершить.

— Да есть такие отряды, — устало помассировал виски Гиштап. — В обществе просто зреет недоверие к власти, а потому не все ополченцы спешат к нам. Думают, что справятся с работой инквизиции лучше. К тому же, сам понимаешь, не всякому из них можно оружие доверить.

— Даже не предполагал, что все настолько хреново…

Свернув с темы обостряющейся обстановки, мы с комбатом обсудили мое возвращение в строй. Старый офицер окинул мою отощавшую фигуру многозначительным взглядом и посоветовал как можно скорее восстанавливаться и возобновлять тренировки, иначе новый ИК-Б мне придется ждать до середины лета. Полковник пообещал, что все мои документы и допуски восстановят уже завтра, однако до оружия не допустят, покуда я не пройду полное обследование у мозгоправов. Ну а до тех пор мне предоставлялась относительная свобода действий. Отъедайся, отсыпайся, тренируйся. Единственное условие — быть на связи двадцать четыре часа в сутки, если генерал Крюков пожелает меня увидать лично.

Когда с обсуждением всех насущных вопросов было покончено, Гиштап и Умар поднялись из-за стола и направились к выходу. Они непрестанно косились в мою сторону с осторожностью и легкой опаской, словно никак не могли поверить, что я в буквальном смысле восстал из мертвых, и до последнего ждали подвоха. Ну да чего уж там, у меня и самого не до конца все это в голове укладывалось…

Я вышел вместе с Мариной провожать их и пожать на прощание руки. И вот когда мои пальцы обхватили ладонь Салманова, он с несвойственной ему серьезностью произнес:

— Ты изменился Юрий, и очень сильно. Я чувствую.

— Такое любого изменит, Сынок, — не стал я отшучиваться.

— Ты прав, — угрюмо ответил напарник, — прости меня еще раз. За то, что оставил одного. Я не должен был…

— Хватит, Умар.

— Но я…

— Пожалуйста.

Парень с силой стиснул челюсти, будто злился за что-то то ли на себя, то ли на меня, но больше говорить ничего не стал. Мы разомкнули ладони, и Гиштап едва ли не за руку увел своего подчиненного, о чем-то ворча себе под нос. И как только Марина закрыла за ними дверь, я ощутил, что туго накрученная внутри меня пружина наконец-то начала ослабевать. Спустя еще полминуты дар окончательно успокоился, перестав держать в напряжении, и я впервые за прошедшие несколько часов вдохнул полной грудью. Уж не присутствие ли Сынка вызвало такую странную реакцию?

— Все хорошо, Юра? — прервала воцарившееся молчание Маришка. — Ты, кажется, даже моргать перестал.

— Задумался просто, — заставил я себя усилием воли вынырнуть из размышлений. — Ты извини, Марин, но я, похоже, еще не скоро оправлюсь. А некоторые странности могут остаться со мной навсегда.

— Меня это больше не пугает, — мягко улыбнулась девушка и взяла меня за руку. — Пойдем, тебе нужно отдыхать…

Глубокая ночь, расцвеченная уличными фонарями и редкими огнями проезжающих машин, была до противного тихая и безмятежная. Ни тебе музыки из портативных колонок, ни криков и смеха от каких-нибудь подвыпивших компаний, ни даже собачьего лая. Просто тишина, слишком редко прерываемая шорохом автомобильных шин и тихим урчанием моторов.