Шанс на счастье (СИ) - Черно Адалин - Страница 23

— Как у тебя дела?

Мне срочно нужно отвлечься на болтовню Оли, пока я не схватил Аню и не потащил ее в ближайший отель… К тому же, вряд ли она согласится.

— Я соскучилась, — тянет Оля. — Здесь одиноко, и я почти весь день дома сижу, — бурчит недовольно. — Когда ты вернешься?

— Нескоро. Работы тут много. Хорошо, если за месяц закончим.

— А можно я приеду?

— А как же учеба?

Она не раз сопровождала меня на работе, была рядом, в чем-то помогала и просто смотрела мир. Другой возможности у нее точно не будет, но сейчас я почему-то не хочу ее видеть. Оля моя совесть и разум. Когда я поступаю необдуманно, она всегда говорит мне об этом. Я все равно делаю по-своему, но перед этим грызу себя сомнениями. Если она приедет сейчас между нами с Аней больше ничего не будет. Не потому, что я ее послушаю, а потому что мой мозг говорит мне не прикасаться к матери моей дочери, не подходить к ней ближе и не трогать, потому что я все еще ее не простил. И вряд ли смогу. Оля станет напоминать, а я… не хочу думать.

Я, черт возьми, хочу жить и ошибаться.

Второй раз на те же грабли, как сказала бы Оля, но я готов к тому, что на каждом моем шагу к Ане меня будет ожидать удар деревянной рукояткой. Отрезвляющий, но не настолько, чтобы от нее отказаться.

— Я же на удаленке, — шутит Оля. — Могу учиться и в Лондоне.

Она ждет, что я соглашусь, но я молчу, пока не зная, как ей отказать.

— Оль, сейчас не лучшее время.

— Это из-за нее, да?

Мы оба знаем, о ком она говорит.

— Да, из-за нее.

Не вижу смысла врать ей, ведь она и так узнает, когда мне будет хреново. В том, что так и произойдет, не сомневаюсь. С Аней никогда не было просто, я злился, ревновал, бесился и шесть лет назад, но тогда не было ее предательства, мы только познакомились. Теперь же между нами пропасть и дочь, которую она скрывала. Хреново будет. Потом, когда меня прочно затянет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍—Ты идиот, — констатирует Оля. — Но она красива, да.

Пауза.

— Откуда ты знаешь?

— Звонила тебе утром, она ответила. Руслан, ты проводишь с ней ночи? Что, в Лондоне нет девушек?

— Что ты ей сказала?

Я разворачиваюсь и смотрю на Аню. Она все так же не сводит глаз с дочери, а я вспоминаю жалость в ее глазах.

— Я не буду снова тебя вытаскивать, — бросает Оля в трубку и отключается.

Когда я набираю ее, она находится вне зоны доступа сети. Чертыхаюсь и возвращаюсь к Ане, только теперь присматриваясь. По пути в отель, заходим в небольшую кафешку, чтобы перекусить. Я больше не ловлю ее взгляды на себе, но хочу знать, что стало тому причиной. Поев, Ксюша сбегает в игровую, а Аня пьет кофе, уставившись в окно на прохожих.

— Что она тебе сказала? — спрашиваю, так как к Оле дозвониться не могу.

— Кто? — удивленно спрашивает, повернувшись и внимательно за мной наблюдая.

— Оля.

Аня пожимает плечами и снова отворачивается к окну. То ли не намерена говорить, то ли прямо сейчас выдумывает. Я же все равно узнаю. И тогда точно будет не очень хорошо. Не хочу, чтобы она мне врала. Лишнее это.

— Аня.

— Ничего, — наконец, произносит она. — Почему ты спрашиваешь?

— Потому что видел твой взгляд, — произношу, раздражаясь. — Так что она сказала?

— Это имеет значение?

— Да, имеет! — повышаю голос.

— Для меня нет. Считай, мы приятно пообщались.

Аня встает, намереваясь уйти, но я тут же поднимаюсь и преграждаю ей путь, хватаю за руку и тяну к себе.

— Что она тебе сказала?

— Мне больно, — шипит и тянет руку, которую я держу. — Ты с ума сошел? — спрашивает, когда я ее отпускаю.

Я действительно не рассчитал силу и наверняка на ее тонкой коже останутся синяки. От моих пальцев. Шесть лет назад я спасал ее от урода-мужа, который едва не отправил ее на тот свет, а сейчас сам оставляю на ее теле синяки. И это происходит вовсе не в порыве страсти, а потому что я не могу сдерживать при ней эмоций. Потому что не хочу, чтобы знала, что было прежде, и потому что зол на Олю за длинный язык.

Аня потирает кисть руки ладонью, а я замечаю собравшиеся в уголках ее глаз слезы.

— Черт, прости меня, — я хочу коснуться ее щеки, обнять, прижать к себе и утешить, потому что внутри все скручивает от того, что сделал ей больно.

Она поднимает голову, уворачивается, когда я пытаюсь ее обнять и ошарашенно смотрит. По ее щекам стекает пара одиноких слезинок, а я чувствую себя так, будто у меня вместо груди наковальня и туда разместили горячий металл. Жжет не по-детски от осознания, что я сделал ей больно. Не хотел, но сделал. Почему-то отчаянно хочется все исправить, обнять ее, объясниться, рассказать, почему так поступил, но стоит мне протянуть к ней руки, как она отвешивает мне пощечину.

И смотрит так…

Лучше бы она ударила еще раз.

Глава 26

— Мам, мы уже уходим? — удивляется Ксюша, когда я прошу ее слезть с горки. — Я последний разок, — произносит и убегает снова.

Я злюсь.

Не на нее, разумеется. На себя и свою слабость перед ним. Он ведь больше не тот Руслан, что сдувал с меня пылинки, защищал и любил. Он другой. И при этом меня все равно к нему тянет невидимыми нитями.

Я нервно оглядываюсь и замечаю Руслана, который размашистым шагом идет к нам. Не успели. Я надеялась, пока он будет платить по счету, мы с Ксюшей сможем вызвать такси и уехать, но нет. Он неумолимо приближается, а я чувствую, как мое сердце разгоняется до максимальной отметки. Колотится в груди, норовя выпрыгнуть наружу. Поравнявшись со мной, он останавливается, прислоняется к детской горке, куда как раз подбегает Ксюша и смотрит на меня.

— Ксюш, мы уезжаем!

— Хорошо, — весело отвечает дочка и быстро съезжает вниз.

Уезжать она не планирует — быстро сбегает скатиться снова, и я теряю всякую надежду на то, что разговор не продолжится.

— Предлагаю тебе позвонить к Ольге и расспросить ее о случившемся. Думаю, она будет не против рассказать то же, что и мне, — говорю это ему.

— Я хочу услышать, что скажешь ты.

— С какой целью, Руслан? — устало произношу и непроизвольно тру переносицу.

Я так устала. Хочется расслабиться и забыть обо всем, что случилось, кроме того, я совсем не хочу разборок.

— Чтобы послушать и не поверить? — я усмехаюсь. — Если я расскажу тебе, а она скажет другое, кому ты поверишь?

— Постарайся сказать правду.

Я уже говорила, что устала? От его недоверия, от взглядов, которыми он меня пожирает. От всего. Отхожу на несколько шагов и жду Ксюшу. Отвечать я, конечно же, не намерена. Он дал понять, кому поверит, и неважно, что я скажу правду. Пусть звонит Ольге и разговаривает с ней, я просто хочу в номер. Закрыться там и не видеть его, не думать о том, что между нами произошло. О том, что я ослабила защиту и наши отношения из разряда “родители для Ксюши” перешли в случайную неосознанную близость.

На втором заходе мне таки удается поймать Ксюшу внизу горки. Подхватить на руки и строго сказать, что мы уезжаем обратно в номер. Она дуется, потому что никуда ехать не хочет, смотрит на Руслана в надежде на спасение, и я понимаю, что мне это не нравится. У Ксюши появился отец не так давно, а она уже готова забыть о том, что говорю я и любой ценой затребовать то, чего ей хочется. Самое ужасное, что Руслан идет у нее на поводу! Подмигивает, забирает ее у меня из рук и отпускает в детскую комнату, обещая, что поговорит с мамой.

— Ты ее балуешь, — серьезно произношу. — И дискредитируешь меня, как мать. Через несколько недель она перестанет считаться с моим мнением.

— Я просто хочу найти к ней подход.

— Ты уже нашел, — устало объясняю ему. — Тебе даже делать ничего не нужно было. Только прийти и сказать, что ты ее папа. Она приняла тебя и теперь готова забыть о том, что говорила ей я и следовать тебе. Ты не должен во всем потакать ей, иначе навредишь ее здоровью.