Последний Эсхатон (СИ) - "Спутник" - Страница 60

На помощь Эмелис, начинающей сходить с ума, подоспели специальные отряды, что доставили её на Альтру, и все её провозгласили посмертным героем, деяния которого никогда не забудут. Эмелис всё отнекивалась от надлежащего ей отдыха, что-то в безумии говоря о некоем призрачном долге. Но ей действительно стоило отдохнуть, ведь в тот же день, как она впала в свой долгий сон, все её жизненные показатели резко поднялись вверх. То ли от витаминных добавок, то ли от ощущения заслуженного отдыха. Но до последнего момента она упиралась, что вовсе это всё не её заслуга, а во многом заслуга лишь Вечного сердца, и, пожалуй, вечного её хранителя Сола. После подобных откровений она и заснула.

В своем сне она видела вполне себе реальное сновидение, что затянулось на долгие два дня. То ли от тысячелетней усталости она проспала такое долгое время, то ли из-за процессов внутри неё, то ли из-за самого сновидения, который даже осмыслять было сложно. Она была словно запертым в темнице богом, которого держали долго, и самим этим заточением приносили ему вред и боль. Вмиг она вспомнила о том, что в подобном месте уже однажды находилась, когда Империя напала на Седьмую станцию, и её захватила «Светлая гвардия», введя в неё какой-то препарат. Время внутри сна проходило в несколько раз быстрее, и за два обычных, земных дня, как заточенный бог она просуществовала не менее недели. Это воистину было изнурительное событие, и хоть она понимала, что всё её окружающее является просто сном, пробудиться она не могла. С этих пор боязнь уснуть стала не на шутку серьёзной.

К тому же куда-то подевалась её божественность. В прошлые разы, когда она осмысляла себя во снах, она могла сделать даже больше, чем могла сделать в реальном мире. Сила Вечного сердца, как она поймет позже, проявляла себя только во сне, однако в этом сне она оставалась бессильной. На последний день её цепи сами по себе освободили её, и она смогла встать на ноги, однако от этого она даже не была счастлива. Словно отчаяние потекло по её венам, и уже давно не осталось ничего, кроме бессмысленного существования внутри этой темницы, которая была абсолютно пуста. Выход из неё имелся, да вот только вёл он в абсолютную пустоту, которая, казалось, даже цвета своего не имела, и пройти в неё было равно самоубийству. Но Эмелис прошла, и вдруг стала ощущать себя в падении. Это падение тоже было нескончаемым, однако, всё же, проснуться в реальном мире она смогла.

Очень многое не может осознать человеческий мозг. Ещё несколько минут она не могла понять, вышла ли она из сна, или так и находится в вечном заточении. Реальный мир не отличался от мира снов, и, пожалуй, ощущался даже менее реальным. Однако чуть позже это ощущение как рукой сняло, и она почувствовала себя нагой. Сон начал забываться, и всё более и более казался ей далеким от настоящего мира. Вместе с осознанием места, в котором она находится, она начала осознавать и свои чувства, понимая, что к её спине прикреплен толстый кабель, а к шее кабель поменьше. Эмелис находилась в вязкой водной субстанции, в которой она начала задыхаться. Она начала барахтаться, но движения её были настолько тяжелы и сложны, что она едва ли могла пошевельнуть своими пальцами. А кабели словно качали из неё кровь, как огромные и ненасытные комары. Начало проясняться пространство за резервуаром, в котором она находилась. Она была в неизвестном её месте, и это вполне могла быть и лаборатория Изгоев, и лаборатория Империи, и даже сам Эсхатон, в теории было возможно её нахождение во всех этих местах. Хотя мысль о нахождении в заключении Империи или Изгоев её не на шутку пугала, а вот мысль об Эсхатоне, создала приятное чувство неопределенного спокойствия, чувство пребывания в доме, которого у неё больше не было. Но кто мог посадить её сюда? Или всё это до сих пор был её сон?

За стеклом резервуара, в котором она находилась, она наконец увидела два крупных силуэта людей. Один силуэт был очень даже знаком, а второй она видела впервые. Знакомый силуэт начал удаляться, а спустя время удалился и незнакомец. Она пыталась кричать, но её тело её не слушало. Она начала вновь засыпать в ужасе, боясь снова проживет долгое время в заточении, но на этот раз сна у неё не было.

Она проснулась во второй раз, но проснулась уже вне этого резервуара. Она была мокрой и ей было холодно, но по крайней мере теперь она могла свободно дышать. Перед глазами стояла размытая картинка, начинающая приобретать резкость только через время. Теперь она не была нагой, а одетой в привычную её космическую форму, выдаваемую на станциях и в жилых кораблях. Но было страшно именно то, что эту форму она знала. Она была сшита по всем стандартам Империи. Эмелис находилась в руках Империи.

Девушка находилась на кушетке в состоянии полулежа, приходя в себя. Все ещё она находилась в какой-то лаборатории, или, по крайней мере, в отсеке лаборатории. Когда зрение полностью вернулось, она увидела сидящего рядом человека. Он был знаком. Это был никто иной, как Адам Беркли.

— Доброго пробуждения, Эмелис Рейн. Вы проспали целых шесть дней, — улыбнулся он. Морщины, седые волосы.

Эмелис хотела дать ему пощечину, но не смогла поднять руки. Те были закованы в наручники, прикрепленные к кушетке.

— Я требую объяснений, Адам. Где я?

— Как и в прошлый раз… Вы находитесь на имперском линкоре «Голиаф II». Император вновь хочет провести с вами встречу. Мы хотим заверить вас, что вы находитесь в полной безопасности, и что ничего плохого с вами мы не сделаем, если вы будете сотрудничать, — продолжал он говорить с улыбкой.

— Сотрудничать? С вами? Как я сюда попала?

— Мы перехватили корабль Изгоев. После недолгой схватки мы ликвидировали весь экипаж, а вас перевели в фазу глубокого сна, ограничив некоторые функции Вечного сердца.

«Вот оно что!» — подумала Эмелис.

— Вы играете с огнем. Почему нельзя просто принять мирное соглашение?

— Общего будущего у Империи и Изгоев больше нет. Всегда они являлись раковой клеткой, что множилась и захватывала здоровые клетки. Но теперь мы намерены действовать по-крупному. Больше я вам ничего рассказывать не собираюсь. Пройдемте, вас ждет встреча с Императором. Он вас долго ждал.

Эмелис отпиралась и отнекивалась, но была безоружна и ничего сделать не могла. Все чувства были обострены, и она готовилась к худшему. Один лишь Адам с бойкой девушкой управиться не мог, так что ему на помощь пришел член «Светлой гвардии», и теперь вместе они потащили её куда-то.

Девушка изловчилась, и вытащила энергетический пистолет из кобуры гвардейца, вырвавшись из цепкой хватки. Только она направила его на Адама, только-только сняла пистолет с предохранителя, только-только нажала на кнопку, как вдруг раздался громкий щелчок и недовольный писк пистолета. Он был закодирован именно на этого гвардейца, и пользоваться им не мог никто, кроме него самого. Жалкая попытка взбунтоваться была подавлена, и уже другой гвардеец выстрелил Эмелис в правое плечо уже из своего пистолета. Энергетический выстрел поразил её, и вся её нервная система взорвалась в агонии, не без того взбудораженные чувства нахлынули новой волной, неся за собой и волну боли тоже. Выстрел расщепил её плечо, и добрался до предплечья, оставив после себя тяжелый ожог и большущую, ужасную рану. Правда, не настолько глубокую, чтобы привести к ампутации руки. Адам ужаснулся, а первый гвардеец заломил ей руки, и повел дальше, несмотря на её отчаянные возгласы.

Ей было больно лишь миг. Поистине больно было Вечному сердцу, целостность сосуда которого была нарушена. Вечное сердце и само бунтовало, ударяя Эмелис по внутренней стороне грудной клетки, ударяя по легким и обычному сердцу. Вечное сердце способствовала залечиванию внутренних ран своего сосуда, и уже успело залечить сквозную рану, оставленную копьем Шейна, как тут девушка вновь получила ужасную травму. Первородный артефакт истощал свои силы, и всё равно пытался помочь Эмелис. Но ничего дать ей не мог, разве что успокоить её, и дать забыть о своей травме и болящем ожоге. Правда, через минуту ей уже налепили какой-то пластырь на место раны, и боль сама начала отступать, или, по крайней мере, притуплялась.