Боги и чудовища - Махёрин Шелби - Страница 12

В этот миг, стоило мне вспомнить о брате, тишину прорезал его крик. Мы с Селией одновременно посмотрели наверх. Часть скалы обвалилась. Камни дождем посыпались на нас, ударив мне по рукам, плечам и голове. Острая боль пронзила меня, в глазах замелькали звезды. Невольно я оттолкнул Селию от опасности, а Бо… он…

Ужас разлился по телу, словно смертоносная змея, вскинувшая голову.

Время словно замедлилось, и я смотрел, как Бо теряет равновесие, как отчаянно машет руками в воздухе, как тщетно пытается ухватиться за что-то среди падающих камней. Я ничего не мог сделать. Никак не мог ему помочь. Рванувшись вперед, я прикинул расстояние, отчаянно пытаясь ухватить его за руку или за ногу прежде, чем он рухнет в море…

Коко выбросила руку сквозь камнепад и ухватила Бо за запястье.

С новым криком он закачался в ее хватке как маятник. Другой рукой Бо ухватился за край скалы и попытался с помощью Коко взобраться обратно. Я бросился вперед, чтобы помочь, сердце бешено колотилось. Возбуждение, жуткий и неподдельный страх пронеслись по всему телу, ускорив мой шаг и замедлив дыхание. Когда я добежал, Коко и Бо лежали на земле и тяжело дышали. Наверху на утесе стояла Лу. Она смотрела на нас с едва заметной улыбкой, лишь слегка изогнув губы. Белый пес зарычал и исчез позади нее.

– Ты бы поосторожнее, – тихо сказала Лу и отвернулась.

Бо в изумлении уставился на нее, но она никак не отреагировала. Сев, он вытер дрожащей рукой лоб и посмотрел на руку. Скривился в уродливой гримасе.

– Вот черт. Гребаный рукав. Порвался.

Я покачал головой, тихо выругавшись. Рукав. Он едва не разбился насмерть, но беспокоится только о «гребаном рукаве». Судорожно дернувшись всем телом, я уже открыл рот и хотел сказать, куда ему этот рукав следует себе засунуть, как вдруг Коко издала какой-то странный сдавленный звук. Я посмотрел на нее с тревогой, а затем с недоверием.

Она вовсе не задыхалась.

Она смеялась.

Не говоря ни слова – ее плечи все еще тряслись, – Коко оторвала ему другой рукав. Бо возмущенно разинул рот и попытался отстраниться.

– Я бы попросил. Мне эту рубашку матушка купила!

– Зато теперь с обеих сторон одинаково. – Коко схватила его руки и засмеялась еще громче. – Твоей маме понравится, когда вы снова увидитесь. То есть если снова увидитесь. Ты чуть не погиб. – Она хлопнула его по груди, словно они шутили о чем-то очень забавном. – Ты едва не умер.

– Да. – Бо настороженно вглядывался в ее лицо. – Ты повторяешься.

– Я могу пришить рукава, если хотите, – предложила Селия. – У меня в сумочке есть иголки и нити… – Она замолчала, когда Коко начала уже просто хохотать. Хохот стал мрачным. Безумным.

Бо тут же притянул Коко к себе. Ее плечи дрожали уже по другой причине. Она уткнулась ему в шею и сбивчиво всхлипывала. Одной рукой Бо обнял Коко за талию, другую положил на спину. Он крепко и яростно прижал ее к себе, шепча ей на ухо нежные слова. Я их не слышал. Да и не хотел слышать.

Я отвернулся.

Эта боль, эта ранимость Коко предназначалась не для моих глаз. Я почувствовал себя непрошеным гостем. Глядя на них, глядя, как Бо нежно укачивает ее, а Коко цепляется за него изо всех сил, я ощутил, как к горлу подкатывает комок. Всем было ясно, к чему это ведет. Коко и Бо уже много месяцев танцевали друг вокруг друга. И так же очевидно было, что закончится все горьким расставанием. Они оба не были готовы к отношениям. Слишком много боли пролегло между ними. Слишком много горя. Ревности. Злобы. Даже поладив между собой, они бы не подошли друг другу. Как вода и масло.

Я взглянул на Лу. Мы тоже не подходили друг другу.

И все же были друг для друга созданы.

Вздохнув, я начал подниматься по тропе. Шаги стали тяжелее. Мысли тоже. Селия молча шла позади. Дойдя до Лу, я взял ее холодную руку, и мы повернулись к маяку.

Бо и Коко подошли к нам через несколько минут. Глаза Коко опухли и покраснели, но она больше не плакала и гордо расправила плечи. От дырявой рубашки Бо шел небольшой дымок, кожа во многих местах была обнажена, что вряд ли разумно в январе. Они не говорили о том, что произошло, и мы тоже.

Мы молча изучали маяк.

Он рос из земли словно крючковатый палец, указывающий ввысь. Одинокая каменная башня. Грязная. Полуразваленная. Темный силуэт на фоне рассветного неба. Огонь в чаше под наклонной крышей не горел.

– Конюх сказал, что маяк больше не зажигают, – тихо произнесла Селия.

Я не стал спрашивать, почему она шепчет. Волосы на шее у меня почему-то встали дыбом. Тени здесь, казалось, были плотнее обычного.

– Конюх много болтает. – Бо нервно на нас взглянул. Он обнимал Коко за талию. – А мы… Кто-нибудь вообще видел этого кошмара?

– Я же сказала, – произнесла Селия, – это был огромный неуклюжий зверь с когтями и зубами и…

– Милая, нет. – Бо выдавил улыбку и вскинул руку. – Я имел в виду… – Секунду он пытался подобрать верные слова и потом пожал плечами. – Кто-нибудь еще видел кошмара? Кто не убегал при этом с криками и воплями?

Коко одарила его улыбкой. Радостной улыбкой, такой неуместной на ее мрачном лице. Вздрогнув, я вдруг понял, что вообще не помню, когда она искренне улыбалась в последний раз. Да и улыбалась ли вообще когда-нибудь? Видел ли я это? Когда Коко ущипнула Бо за ребра, он взвизгнул и опустил руку.

– У тебя у самого красивый фальцет, – сказала она. – Я уже почти забыла, как он звучит.

Коко улыбнулась еще шире, видя его возмущение и изумление, но ее храбрость казалась очень шаткой. Хрупкой. Мне не хотелось видеть, как она разбивается на кусочки.

– Помнишь ведьму на Модраните? – спросил я Бо, похлопав его по плечу.

– Мы не говорим о ней. – Он поджал губы.

– Я помню. – Коко с благодарностью на меня посмотрела, но признательность в ее глазах исчезла так же быстро, как и появилась. Она была так мимолетна, что, возможно, мне просто почудилось. – Ей очень понравилось твое выступленьице, да?

– Я прекрасно пою, – фыркнул Бо.

– Ты прекрасно танцуешь.

Я невольно рассмеялся.

– Помню, как Бо убегал с криками в ту ночь.

– В чем дело? – Он смотрел на нас, тревожно насупив брови и сморщив нос. – Что тут происходит?

– Она же сказала, как выглядит кошмар. – Коко не смотрела на Селию, да и вообще никак не замечала ее, но я подозревал, что только такое извинение Селия и может от нее ожидать. – Не будь ослом. Послушай ее.

Страдальчески вздохнув, Бо оглянулся на Селию. Она слегка выпрямилась.

– Прошу прощения, мадам, – пробурчал он сердито, как капризный ребенок. – Я хотел спросить, а сражался ли кто-нибудь с кошмаром? Эти знания могли бы помочь нам остаться целыми и невредимыми, и возможно, наши головы не бросят в море.

– Этого ты боишься? – Лу склонила голову, изучая Бо. С тех пор как мы добрались до маяка, она стала необычайно молчалива. Тиха. До этой минуты она все время смотрела на мрачные тени у башни. – Лишиться головы?

Хмурый Бо посмотрел на не менее хмурую Лу.

– Я… ну это вряд ли будет очень приятно.

– Но боишься ли ты этого? – настойчиво спросила она. – Видишь ли ты это в своих снах?

Бо усмехнулся, услышав ее странный вопрос, и даже не стал скрывать раздражение.

– Покажи мне хоть одного человека, который не боится лишиться головы, и я покажу тебе лжеца.

– А что? – Коко прищурилась. – В чем дело, Лу?

Лу снова перевела взгляд на тени. Она пристально смотрела на них, словно пыталась разгадать что-то. Словно слушала молчаливый язык.

– Кошмар показывается каждому по-разному, принимая облик наших самых сильных страхов, – объяснила она небрежным и рассеянным тоном.

Мгновение прошло в ужасающей тишине, прежде чем мы осознали слова Лу.

Наши самые сильные страхи. По спине пробежал холодок от этого зловещего осознания, словно даже сейчас существо наблюдало за нами. Изучало нас. Я даже не знал, чего больше всего боюсь. Никогда не думал об этом. Никогда не говорил об этом. Кажется, кошмар сделает это за меня.