Чужая жизнь - "Сержант Леший" - Страница 40

– Накрывайте на стол во дворе, поедим и поговорим. Степан, пообщайся с политруком. Объясни ему, что к чему, с самого начала, а то он меня уже расстрелять пытался. И скажи ему, что он здесь, как и все остальные, простой красноармеец. А если его что-то не устраивает, то он может в сарае или подполе посидеть, а будет вякать и своими командирскими полномочиями трясти, то я его пристрелю не задумываясь. Не хватало мне ещё и на него свои силы тратить.

Отдав такие немудрёные приказания, я опять упал на скамейку у стены. Мне срочно требовалось отдохнуть. Головёнка у меня вела себя прилично, но появился какой-то неясный шум. Этот шум то усиливался, то чуть стихал, то был вообще еле слышен, но я прекрасно понимал, что слышу его только в одно лицо.

Глава 11

Проснулся я оттого, что кто-то потянул у меня автомат. Хорошо сразу очередь не дал, а чуть глаза приоткрыл. Сбоку от меня стоял Степан и слегонца теребил ремень моего автомата.

– Саш! Пойдем, поедим. Все тебя ждут.

Чуть в сторонке сидели бывшие пленные и политрук с ними. Жена и дочка нашего хозяина постелили какую-то тряпку и выложили на неё котелок картошки, варёную рыбу и кусок хлеба. Причём рыбы было раза в три больше, чем всего остального. Ну, это и понятно – рыба здесь основная еда. Я картошке удивился – она в этих местах не вызревает. Местные стояли чуть поодаль вместе с Шатуном и его женщинами.

– Нет, Стёп, пленные пусть едят, и сам с ними посиди. На голодный желудок не разговор. Давай зови местных. Мне с ними поговорить в первую очередь надо.

Стёпка понятливо кивнул и направился к Шатуну, а потом – к бывшим пленным. Хозяин дома с компанией подошли сразу.

– Присаживайтесь, – без предисловий пригласил я подошедших ко мне людей.

Мужики сходили к дровам за чурбаками, и все расположились около меня. Шатун – мужчина под пятьдесят, выше среднего роста, кряжистый и, видимо, очень сильный. Его жена – миловидная женщина немного за сорок лет, коренастая, но не полная, с обветренными лицом и руками, привыкшими к тяжёлому рыбацкому труду и ко всему тому, что его сопровождает. Дочка – девушка лет восемнадцати. Такая же коренастая, как и мать, понятно, что красивее, но она тут же спряталась за отца, а я не особо настойчиво её разглядывал. И двое похожих друг на друга мужиков лет тридцати с хвостиком, но один явно постарше другого. Наверное, братья.

Расположившись, Шатун оглянулся на Степана и остальных и спросил у меня:

– А они что ж? Потом с ними говорить будешь? Зря это. Вместе всяко проще.

Мне тоже подобный расклад не нравился, но деваться пока некуда.

– А им у меня доверия нет. Кроме Степана и ещё пары человек. Сейчас они поедят, и уберём их всех в подпол вашего дома. Выпустим только, как договоримся. Со всеми.

Недоумение проскочило по лицам моих собеседников. Чёрт! Как же одному проще! Ну, по крайней мере, со Стёпкой и Ристо. С этой толпой я и не знаю, как управляться. Мой потолок – грамотное сбалансированное отделение, а в такой разрозненной толпе мне здорово не хватает знаний. Причём в городе мне было бы намного проще, а здесь я всех только к немцам выведу. Ну или к финнам, что разница для всех нас небольшая.

Я чуть помолчал, собираясь с мыслями, и начал без особенных предисловий:

– В общем, штука такая. Надо нам дойти до линии фронта и перейти её. По возможности по-тихому.

Как только я закрыл рот, один из братьев хмыкнул.

– А что мешает? Берите лодку – и на тот берег, а там лесами к дороге и вдоль неё к фронту. Долго, что ли?

Второй брат только усмехнулся, да и остальные посмотрели на меня снисходительно. Как на убогого.

– Недолго. Были бы мы вдвоём со Степаном, уже к линии фронта подходили бы, и лодка бы не понадобилась. Рванули бы напрямую, где по лесам, где по трупам немцев, но у нас на той стороне озера две женщины, девчонка молоденькая, четыре ребёнка и раненый. И немцы, разыскивающие нас уже почти две недели.

Мы их всех спрятали в старой охотничьей избушке, а сами загонщиков в другую сторону увели, но максимум через четверо суток немцы нашу группу найдут. Они уже прочесали окрестности двух озёр и сколько-то километров лесов и болот и немного злы на нас со Степаном.

Да и отстреливаем мы их потихонечку, а они к такому не привыкли. Если фрицы нас поймают, мы со Стёпкой простым расстрелом или повешением не отделаемся. Для нас что-нибудь интересное придумают, а они такие затейники…

Немцы эти непростые, специальная рота. Есть у них такие подразделения. Егеря называются. Они по лесам ходят как бы не лучше всех вас, вместе взятых. У них даже местных финнов нет, свои следопыты имеются. Ребятки они опытные, но излишне самоуверенные. Нас за людей не считают и собираются всех, кто в нашей стране живёт, на компост перевести.

Нам надо секрет взять в ножи, дождаться вечерней смены и после её уничтожения уходить на лодках на ту сторону озера. Тогда немцы за нас уцепятся, но у нас будет около двенадцати часов преимущества по времени. – Я умолк, давая людям переварить информацию. Насмешливые выражения лиц у всех исчезли.

– Так давай сейчас загрузимся в лодки – и на ту сторону. Пока хватятся, мы в леса уйдём, – пробасил Шатун.

– Так точно не уйдём. В секрете пулемёт. Если нас заметят – расстреляют, как в тире. К тому же я от Степана про моторный баркас слышал.

О баркасе я слышал, но сильно на него не надеялся.

– Есть баркас. Мы с братом за ним и смотрели, а как всё началось, уехать не успели. Немцы сказали к работе баркас приготовить или расстреляют. Свояк Шатуна всем успел подгадить – сдал нас со всеми потрохами. Куда было деваться? Приготовили, смазали всё. Да что толку? Бензина всё равно нет, – отозвался до этого молчавший старший брат.

– Бензин есть в мотоциклах, на которых запасная смена приедет, и запасные канистры на них есть. До того берега должно хватить. И второй пулемёт нам нужен. Без пулемётов мы от егерей не отобьёмся. У них тоже есть лодки. Резиновые, правда, но они могут быть с небольшими моторами, а нам этого за глаза. С детьми быстро мы по чащобе не пройдём, а егеря к лесам привычные. Меня со Степаном и ребятами чуть ли не бегом гоняли. Тогда болото выручило, а теперь только на вас надеюсь.

Мои собеседники пригорюнились. Это как раз понятно. Чисто взрослой компанией да с местными проводниками мы до фронта прогулочным шагом дойдём, вырезая по пути немногочисленные секреты и местных полицаев. А вот с детьми и теперь уже с двумя ранеными можем вообще никуда не прийти. Первая же засветка – и привет. Придётся оставлять заслон, но и прикрывающие долго не продержатся, а быстро уходить мы не сможем.

– Вот и надумал я с вами посоветоваться, а то планировали мы со Степаном по карте, да вы сами знаете поговорку: гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А у вас здесь не только овраги в наличии. Думали мы по реке уйти или вдоль неё по той стороне, но как получится, не знаю.

– Никак не получится, сержант, – тут же пробасил Шатун. – По реке точно никак. Там дальше пороги. Лодку разобьёт, а плоты вязать времени нет, да и не удержатся на них дети, а вдоль реки по той стороне скалы прям к воде подобрались, оттого и пороги. Обходить далеко, можем с детьми и ранеными не пройти – дальше чаща непроходимая, болото, а ещё дальше – заболоченный берег озера. Слушай, сержант! А к фронту надо прям щас пойти? – Вопросом своим меня Шатун озадачил.

– А что? Есть соображения?

Шатун чуть помялся, переглянувшись с женой. Та ему кивнула, и Шатун как бы нехотя заговорил короткими отрывистыми фразами:

– Есть на нашем озере на одном из островов скит. Далеко, правда. Монах там живёт. Отец Афанасий. Давно уже. Я к нему зимой ходил, тогда он был жив. Раньше у него народу много бедовало. В гражданскую ещё, поэтому там есть несколько землянок. Все разместятся. Потесниться, конечно, придётся, но в тесноте да не в обиде.

Думал я недолго. Это был неплохой выход, но план Шатуна подкорректировал.