Техник - ас (СИ) - Панов Евгений Николаевич - Страница 6

"Ил" Мартынова пёр как танк, оправдывая своё прозвище. Не знаю, видит ли пилот то, что творится вокруг его машины, но со стороны зрелище не для слабонервных. Штурмовик будто опутан паутиной трассеров. Вот с направляющих сорвались РСы и понеслись к другому берегу на позицию зениток, а следом посыпались бомбы, разнося в щепки переправу. Следом за "Илом" от своего груза избавились остальные, высыпав бомбы на подходы к переправе. Сделали ещё пару заходов, пройдясь огнём пушек и пулемётов вдоль дороги, по которой на свою беду подходила к переправе очередная колонна немецкой пехоты. Расстреляв весь боекомплект осуществлявшие штурмовку самолёты развернулись на обратный курс. И тут зенитный огонь внезапно прекратился.

Прекращение огня зениток могло означать лишь то, что в непосредственной близости находятся немецкие истребители.

Я ещё активнее закрутил головой, высматривая опасность и..прошляпил. Немцы атаковали не в своей излюбленной манере сверху, а снизу. Четвёрка "мессеров" зашла с бреющего полёта и сходу зажгла одну из "чаек". Мартынов на своём штурмовике в самый последний момент смог увернуться. "Мессеры" сразу полезли на высоту. Уже бросая истребитель на перехват замечаю, как чуть в стороне набирает высоту ещё одна четвёрка фрицев, а восточнее наверх лезет ещё одна пара. Итого получается десять фрицев против нас шестерых, а, учитывая, что у остальных всё было расстреляно "до железки", то против меня одного .

Успел с большой дистанции свалить одного "мессера", как остальные резко развернулись и пошли в атаку, сокращая дистанцию. Об остальных самолётах они, казалось, забыли.

— Саня, уводи остальных, я прикрою!— проорал я в эфир, уворачиваясь от атаки.

— Илья, отобьёмся! Да твою ж...!— "Ил" Мартынова вильнул в сторону, когда прямо над фонарём кабины прошёл трассер. Странно. Немец вполне мог свалить штурмовик, но не сделал этого, а лишь, так сказать, обозначил намерения. Да и остальные тоже не стремились атаковать другие краснозвёздные машины, но плотно занялись мной. Всё страньше и страньше.

— Не отобьёмся! Уходите! "Семёрка"!— на "ишачке" с бортовым номером "7" стоял лишь приёмник. Это у нас с Мартыновым были полноценные приёмо-передающие радиостанции,— Собирай всех и прикрывайте "полста третьего" (бортовой № "Ил-2").

— Да как их соберёшь, когда они не слышат?!— в отчаянии прокричал Мартынов. На "чайках" вообще никаких радиостанции не было.

— Саня, мне по-барабану!— в ответ прорычал я, всаживая очередь из пулемётов в брюхо подвернувшегося фрица,— Хоть причиндалами своим маши из кабины, но чтоб духу вашего здесь не было! Эти по мою душу здесь! Останетесь и вас сожгут! Кто воевать дальше будет?! Всё, валите отсюда, мешаете! И не поминайте лихом, если что!

Похоже меня всё же поняли. "Ил" Мартынова покачал крыльями и со снижением пошёл на восток. К нему тут же присоединился и И-16-ый. Оставшиеся три "чайки" крутнулись было в сторону свалки, в которую превратился бой, но опомнились и поплелись следом. Их никто не преследовал, а значит моё предположение, что немцы устроили охоту на истребитель "Як-1" с бортовым номером "13", подтвердилось. Ну, суки, сейчас я вам покажу, что такое чемпион по высшему пилотажу со школой пилотирования, опередившей вашу на несколько десятилетий!

Нет, немцы отнюдь не цыплята беспомощные и воевать умеют. Их ошибкой было то, что они набросились на меня кучей. Атаковали бы парами и я долго точно не продержался бы. Как говорил нам инструктор по рукопашному бою ( занимался я в секции в лётном училище, факультативно, так сказать), чем больше против вас нападающих, тем хуже для них. У вас, в отличии от них, свобода перемещения и принятия решений, а они лишь мешают друг другу. Ну что же, есть где разгуляться. Тем более двух я уже вывел из боя. Один догорает на земле, а второй, жирно дымя, со снижением ушёл на запад.

Сложно сказать, сколько времени занял воздушный бой. Во всяком случае мне показалось, что несколько часов. Немцы никак не ожидали от меня боя на вертикалях, на которых они считали себя хозяевами. Пилотаж был буквально за пределами всех возможных ограничений. Я всем своим телом чувствовал, как трещат от перегрузок все элементы конструкции "Яка". Глаза застилала кровавая пелена. Немцы, похоже, были хорошо осведомлены о том, как я их ссаживаю на дальних дистанциях и старались не отдаляться, при этом активно мешая друг другу. Одного неосторожного, решившего выйти из боя и осмотреться, я сбил короткой пушечной очередью.

Стрелял я, стреляли по мне. Вот брызнула осколками приборная доска. Что-то обожгло голову чуть выше виска и по щеке потекло что-то липкое и тёплое. Прямо перед носом истребителя на миг промелькнул худой силуэт "мессера", но мне хватило этого мгновения, чтобы всадить в него очередь. Буквально затылком почувствовал холодок и резко бросил машину в сторону. Трассеры прошли мимо, но по бронеспинке что-то довольно сильно ударило. Благодаря своему маневру оказался в хвосте у замешкавшегося фрица, чем сразу воспользовался. Горит, бубновый!

"Мессеры" как-то вдруг разом бросились врассыпную. Это они что, меня что ли испугались? А, нет. С востока приближались несколько "ишачков". Ну спасибо вам, братья! Без вас мне бы точно хана. Вдогонку фрицам выпустил остатки боекомплекта и..попал. Попал!!! Один из "мессеров" кувыркнулся в воздухе и врезался в землю. Ну, как говориться, земля тебе асфальтом, тварь! Только сейчас почувствовал, как трясёт мой "Як". Да и вид у машины, что называется, далёк от идеального. Плоскости все в дырах, двигатель работает с каким-то скрежетом и повизгиваниями, на месте приборной панели большая дыра. Не, ребята, я домой.

Самая большая загадка это то, как я вообще долетел до аэродрома. Последние километры двигатель начал работать рывками, а истребитель буквально бился в руках как взбесившийся мустанг. Садился сходу не выпуская шасси. Судя по состоянию плоскостей далеко не факт что они бы вышли. Уже перед самой землёй двигатель будто бы вздохнул с облегчением, что смог дотянуть до аэродрома и окончательно встал. Не скажу, что родная земля встретила меня ласково. Удар был очень даже чувствительный. Подняв облако пыли "Як" наконец-то остановился.

Откинуть фонарь не получилось. Похоже заклинило. И это просто счастье, что самолёт не загорелся. Фиг я бы из него смог выбраться. Подёргав ручку я бросил это бесполезное занятие. Вон народ бежит, сейчас откроют. Первым, закономерно, подбежал Кузьмич. Вот что интересно, у него же комплекция явно не легкоатлета, а несётся быстрее всех. Следом за старшиной бежал Саня Мартынов, а потом и остальная не маленькая толпа. Совместными усилиями фонарь сорвали.

— Ранен?!— Федянин с тревогой смотрел на меня. Видимо видок у меня был ещё тот, потому что во взгляде Кузьмича была неподдельная тревога.

— Не дождутся,— хрипло ответил я. Блин, а в горле то пересохло. Попробовал снять шлемофон и зашипел от резкой боли.

Тут же у самолёта подбежавшая врач вытащила мне из-под кожи на голове впившийся туда осколок стекла, обработала рану и наложила повязку. Теперь я как герой той песни про Щорса. "Голова обвязана, кровь на рукаве...". Федянин несколько раз обошёл вокруг разбитого "Яка" и лишь горестно качал головой. Дождавшись окончания процедур он подошёл.

— Сколько?

— Пять, если подтвердят. И один с дымом ушёл, сволочь,— я глотнул тёплой воды из протянутой кем-то стеклянной фляжки.

— Илья, тут к тебе корреспондент приехал. На КП сейчас.

Я кивнул в ответ и обошёл вокруг самолёта. Да, похоже отлетался "Яшка". На мой вопросительный взгляд Кузьмич лишь покачал отрицательно головой. Вот я и безлошадный. Похлопав не раз выручавший меня истребитель по разбитому фюзеляжу я пошёл в сторону КП.