Боюсь тебя любить (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 26

Только далеко на подобном не уедешь. Обязательно запыхаешься и свалишься с ног.

– Я все утро готовила. Старалась, между прочим, – жужжит ба над самым ухом. – Ты меня вообще слышишь? Снова эта пигалица? Да сколько можно!

– Не кричи, – сжимаю пальцами виски, – ни при чем она тут.

– Ох, конечно, что-то раньше я у тебя такой кислой рожи видеть не видела. А как эта марамойка появилась…

– Бабушка! – повышаю голос. – Хватит оскорблять Тату.

– Вот, вот как ты заговорил! На родную бабку орет. А я тебе, между прочим, и за мамку, и за папку была.

– Все, с меня хватит, – поднимаюсь из-за стола.

– Иди-иди. Думаешь, эта вертихвостка будет мучиться? Да не дождешься!

...Март пролетает на какой-то бешеной скорости. Дни сменяются один за другим. Наступает период, когда я живу от команды подъем до команды отбой. Начинается усиленная подготовка к защите диплома и экзаменам.

Все ждут окончание учебы как манны небесной.

Кроме зубрежки стабильно упахиваюсь в зале, чтобы не думать. Азарина так и мелькает перед глазами, и всегда в этом своем коротком черном платье. В платье, которое было на ней в новогоднюю ночь.

Я медленно превращаюсь в маньяка. Она мне снится. Видится в прохожих. Я слышу ее голос и чувствую запах.

Мучаю себя этими терзающими мыслями, но не делаю ничего, чтобы вернуть эти провальные отношения. Ничего.

В какой-то момент весна окончательно становится теплой. Меняется форма одежды. До диплома остается чуть больше месяца.

Женька с энтузиазмом натирает свои ботинки кремом и погромче врубает радио.

Я особо не вслушиваюсь в сменяющие друг друга треки, пока диджей бодрым и немного раздражающим голосом не упоминает до боли знакомое имя.

…Тата Свобода…

– Тихо! – ору на болтающего Жеку. – Погромче сделай.

– Что за попсятину ты слушаешь? – друг закатывает глаза, но звук прибавляет.

Они с Павловым начинают что-то бурно обсуждать. А в словах песни я узнаю Таткины стихи, именно те, что когда-то прочел мельком.

– Погоди! – подпрыгивает Женек. – Это твоя девочка, что ли? Ты говорил, что она певичка, – лыбится и ждет моей реакции

– Не моя, – психую и, бросив на кровать китель, на который пришивал воротничок, иду в умывальник.

Сегодня воскресенье, и я как полный дурак отказался от увольнения. Нет желания ехать домой или шляться по городу.

Несколько долгих минут смотрю в окно. На заднем плане слышатся голоса и шаги. Общежитие живет по расписанию. А что ему будет.

Все вокруг только и говорят о предстоящем выпуске, я же каждый вечер гипнотизирую телефон и решаю, стоит ли позвонить.

Да, номер она сменила, но узнать его оказалось довольно просто. Нужно было хорошенько встряхнуть Соньку, и она выложила все пароли и явки. Сначала отнекивалась, а потом сама обозвала свою подружку больной на голову.

Нажимаю «вызов». Азарина берет трубку практически сразу. Голос веселый, она что-то кому-то параллельно отвечает и только после этого говорит громкое:

– Алло.

– Привет.

В трубке повисает тишина. Голоса на заднем фоне пропадают. Отчетливо слышу хлопок двери, видимо, она куда-то вышла.

– Привет, – почти шепотом.

– Как ты?

– Хорошо, Ванечка. Рада тебя слышать.

– Поздравляю с премьерой песни.

– Ты слышал? – Татка, как маленькая девочка, чуть ли не взвизгивает. – Спасибо. Я, честно говоря, сама до сих пор в это не верю. Спасибо.

Мы молчим. Странный разговор. Чувство, что наш лимит исчерпан. Тишина угнетает.

– Знаешь, я так хотела позвонить все это время, но не решалась… мне было так страшно, что ты меня пошлешь. Правда…

– Давай встретимся на следующей неделе…

– Я не могу. Мы дописали альбом, и я еду в месячный тур. Уже все оплачено, организовано, и что-то поменять просто невозможно.

– Я понял. Удачи.

– Ваня… я…

Ее кто-то зовет, и она резко бросает трубку.

Тупая идея. Не стоило этого делать. Не стоило звонить.

40

– Ну что, Токман, ты у нас идешь на красный диплом. Думаю, за две недели вряд ли что-то поменяется. Поэтому могу с гордостью тебе сообщить, что место дальнейшего продолжения службы ты выберешь сам. Конечно, в пределах установленной для вуза разнарядки.

– Я хочу остаться в Москве.

– Где именно, определился?

– Да.

Майор одобрительно кивает после моего краткого рассказа о дальнейших планах и просит позвать Жеку.

Что касается планов, то после выпуска я хочу остаться не просто в Москве. Я хочу попасть в элитный род войск.

Сейчас в разведывательном управлении мне светит какая-нибудь пятая должность шестого справа офицера. И это нормально, к этому я был готов изначально. Ничего не дается просто так.

– …равняйсь… боевое знамя… смирно!

Офицеры со знаменем, марширующие мимо начальника академии, отдают честь. За ними следует колонна на шесть взводов с ведущими командирами и по приказу выстраивается в шеренгу.

– …освободить от занимаемых  должностей «курсант» и присвоить первое воинское звание офицера – лейтенант…

Пока генерал задвигает речь, Жека нервно вертит башкой, постоянно потирая нос.

– Башечкин, команда смирно была, – майор одергивает Женьку словесно, после чего тот вытягивается по струнке.

Вручение дипломов и звезд кажется нескончаемым.

Краем глаза замечаю бабушку, стоящую в толпе родственников. Улыбаюсь.

– Курсант Токман.

Чешу строевым в крепкие «объятия» полковника, который гордо пожимает мою руку и поздравляет с выпуском.

Когда документ о завершении нашего «срока службы» с отметкой внутри «нагрудный знак выдан», оказывается в руках, ты как-то мгновенно испытываешь облегчение. Невольно расслабляешься без всякой для того команды.

Ребята с младших курсов медленно убирают ограждения, все это время отделяющие от нас родственников. Плац заполняется толпой рыдающих людей.

Бабушка трогает мои плечи и стирает со щеки слезу.

– Даже не верится. Поздравляю тебя, Ванюша.

– Спасибо, – обнимаю ее как можно крепче.

Почему-то сразу вспоминается наш гигантский скандал. Она была очень против моего поступления. Очень.

– Пусть у тебя все будет хорошо, – шепчет, а ее спина содрогается.

– Не плачь. Праздник же.

– Праздник, – вздыхает и вырисовывает на лице улыбку. – Дай-ка звездочки посмотреть. Товарищ лейтенант.

Родственники медленно расходятся. Отправляю ба домой на такси, чтобы не вздумала ехать на метро, у нее и так ноги больные.

В казарму возвращаюсь теперь уже последний раз. Щемящее сердце чувство. Ты вроде так хотел отсюда выбраться, а сейчас стоишь посреди как дурак, а перед глазами проплывают все пять лет обучения.

Чего только не было.

В кармане брюк вибрирует мобильный.

Отвечаю сразу, даже на экран не смотрю. Взгляд сфокусирован на кровати.

– Ваня, я тебя поздравляю, – Таткин голос врывается в сознание ураганом, чуть сильнее сжимаю трубку. – Пусть все будет только так, как ты этого хочешь.

– Спасибо, – отвечаю спустя пару секунд. Торможу.

От нее даже через трубку веет неиссякаемым потоком энергии. Я знаю, что она улыбается. Визуализирую ее лицо в своей голове.

– Я во Владивостоке, представляешь? – так оживленно она говорит. – Специально заводила будильник, чтобы тебя поздравить. Я очень за тебя рада. Очень-очень. Хорошей вам службы, новоиспеченный товарищ лейтенант! – смеется.

Она болтает что-то еще, а я ни черта не могу ответить. Стою как баран и хлопаю глазами. Честно, не ожидал. От нее поздравлений не ожидал. Точнее, даже не ждал их. Потому что у нее по горло работы, потому что мы уже не вместе, потому что я ее отпустил.

– Я прилетаю через два дня.

– Вано! Ну ты идешь? Все уже собрались! – Жека орет как ненормальный, практически вырывая из моих рук телефон. Откуда он здесь только взялся?!

– Отдал. Быстро, – сквозь зубы.