Дорогое удовольствие (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна - Страница 19

Но сейчас до меня вдруг доходит, что Антон прав. Вместе с этой работой я получила определенный статус, который предполагает не только обязанности, но и права. Да, черт возьми, я имею право требовать от малознакомых людей называть себя по имени! Какими бы акулами бизнеса они ни были! Не деточка, не куколка, не «эй ты», а Камила!

– Хорошо, я непременно воспользуюсь вашим советом, – благодарно улыбаюсь я. – Еще раз спасибо.

– Пожалуйста, – уголок его рта коротко дергается наверх. – Спокойной ночи.

Несмотря на природную суровость, в этот миг Пеплов выглядит довольно расслабленным, и этот его тон… Не знаю, он будто располагает к дальнейшему общению. Может, у меня, конечно, крыша едет от усталости, но я на интуитивном уровне ощущаю, что мне не нужно сейчас уходить. Не нужно, и все.

– Антон Максимович, а можно вопрос личного характера? – повинуясь необъяснимому порыву, интересуюсь я.

– Давай, – милостливо разрешает он.

– Мне не стоит идти на свидание с Маратом Исхаковым, да? – расхрабрившись, выдаю я.

– Почему ты думаешь, что не стоит? – его левая бровь недоуменно изгибается.

– Ну, мне показалось, вам он не очень нравится…

– Мое отношение к Марату не играет никакой роли, – качает головой Антон. – Главное, чтобы он нравился тебе, а мое мнение здесь вторично.

– Возможно, но почему-то я думаю, что вы не ошибаетесь в людях, – воспользовавшись его благодушным настроением, медленно подхожу ближе.

– Ошибаюсь. От этого никто не застрахован, – Пеплов не выпускает мое лицо из фокуса.

– Ну так я правильно поняла, что вы его недолюбливаете? – останавливаюсь у его стола и плавно опускаю ладони на столешницу.

– Да, – прямо отвечает он.

– Я не пойду с ним на свидание, – наклоняюсь вперед так, чтобы вырез моей блузки был виден Антону чуть лучше.

– Я же сказал, что…

– Но по другой причине, – впервые в жизни я осмеливаюсь перебить его.

– И по какой же? – его черные, сводящие с ума своей глубиной глаза слегка сужаются.

– Потому что я хочу вас, а не его, – окончательно потеряв страх, признаюсь я.

Странное дело, мой голос совсем не дрожит. В нем нет даже намека на нервозность. Под раскаленным, опаляющим кожу взглядом Пеплова во мне вновь просыпается испорченная Камила, которая ничего не стесняется и спокойно переступает рамки приличий. Горячая, распущенная, уверенная в своей привлекательности.

– Уже поздно, – к моему разочарованию, тон Антона звучит сухо и даже как-то по-деловому. – Тебе пора домой.

– Неужели мы так и будем притворяться, что между нами ничего не было? – с вызовом вопрошаю я, не желая так легко сдаваться.

– А между нами ничего и не было, – ошарашивает меня он. – Мы перечеркнули прошлое, подписав трудовой договор.

– Типа не спишь с подчиненными? – резко переходя на «ты», распаляюсь я.

– Я не сплю с женщинами, связь с которыми может вылиться в проблемы, – поражая меня своей непробиваемостью, заявляет Антон.

– О каких проблемах речь?

– Женщины относятся к сексу иначе, – коротко поясняет он.

– А как относишься к нему ты?

– По большей части индифферентно, – невозмутимо отвечает Пеплов. – В эмоциональным плане.

Вот это заявление. Хоть стой, хоть падай. Будь на месте Антона любой другой парень, я бы, не задумываясь, приняла сказанное на свой счет, развернулась и, громко хлопнув дверью, ушла. Но с ним все иначе. Я не могу позволить себе резких всплесков, не могу диктовать свои условия и обижаться.

Во-первых, с Пепловым это не прокатит. Он явно не из тех, кто ведется на манипуляции. Во-вторых, за моими плечами слишком большой путь по тропе сближения с ним. Он мне нужен. Теперь я убеждена в этом окончательно и бесповоротно. А значит, ни в коем случае не должна перечеркивать свои прошлые старания одной необдуманной вспышкой гнева.

Нет, к Пеплову нужен свой подход. Даже у таких стойких оловянных солдатиков есть сердце. Соответственно, где-то должен быть и ключ к нему.

– Я тебе не верю, – отрываюсь от стола и медленно подношу пальцы к блузке, расстегивая одну пуговицу.  – Ты только хочешь казаться безразличным и холодным. Прячешь истинные эмоции от посторонних глаз. Но внутри… Внутри ты другой.

– Не выдавай желаемое за действительное, Камила, – усмехается он, однако в его глазах загорается шальной огонек. – Я именно такой, каким кажусь.

– То есть ты ничего ко мне не чувствуешь? – плавно скольжу по пуговицам вниз, освобождая свою грудь из тисков тонкой шифоновой ткани.

Наблюдая за движениями моих рук, Антон облизывает губы, а затем его жадный взор снова впивается в мое лицо. Он смотрит так, будто пьян. Будто его вены внезапно наполнились мощным одуряющим веществом. Черная радужка глаз затягивается каким-то хмельным туманом, и от этого по обыкновению острый взгляд кажется каким-то поплывшим.

– Чувствую, – на выдохе признается он, и я замечаю, как белеют кончики его пальцев, сжимающие подлокотники кресла.

– И что же? Я тебе нравлюсь? Возбуждаю тебя? – слегка повожу плечами, сбрасывая с них блузку, и остаюсь перед Пепловом в полупрозрачном кружевном бюстгалтере.

– Ты знаешь, что возбуждаешь, – хрипло отвечает он.

– Тогда трахни меня. Что тебе мешает? – провоцируя его, я вонзаюсь зубами в нижнюю губу и принимаюсь соблазнительно ее покусывать.

Неожиданно Антон поднимается на ноги и пугающе медленно, словно тигр, выслеживающий косулю, обходит свой стол. Даже на расстоянии полуметра, стоя к нему боком, я чувствую сильнейшие волны магнетической энергии, которой, кажется, тесно в его теле. Она кипит, пульсирует, переливается через края, заполняя собой пространство кабинета. Каждый сантиметр воздуха, каждая вещь и даже мое собственное нутро пропитываются ею, повинуясь и признавая безраздельную власть этого молодого сильного мужчины.

– Повтори, – рокот его голоса вибрацией проникает в кровь.

Поворачиваюсь к Пеплову лицом и застываю, напрочь забывая, как дышать. И снова этот взгляд. Он меня надламывает, на кусочки разрывает, расщепляет на атомы…

– Трахни меня, Антон, – выдыхаю я, ощущая будоражащее тепло внутри.

Он сглатывает. Замечаю, как на этом движении выразительно дергается его кадык, а глаза пулей устремляются к моим губам. Сейчас он смотрит на меня так же, как тогда в спальне его квартиры, – с животным, грубо-чувственным вожделением.

Он тоже хочет меня. И, похоже, сильно.

– Предупреждаю, лучше остановись сейчас, – его искушающе горячие пальцы бегут по моим ключицам и шее, очерчивают легкий узор вокруг бешено пульсирующей жилки и, скользнув по линии челюсти, замирают на подбородке. – Иначе потом будет поздно.

Зря он это все. Уже поздно. Меня уже не остановить. От его близости внутри все огнем полыхает. Тугими узлами завязывается, томится, продолжения просит… Ощущения чрезвычайно мощные. Настолько, что даже страшно делается. Я облита его обаянием, порабощена его харизмой… Ни себя, ни имени своего не помню…

– Не хочу останавливаться, – шепчу я, прижимаясь к нему ноющими от возбуждения сосками. – Не отталкивай меня, пожалуйста…

Взгляд Антона приклеен к моим губам. Он смотрит так пристально и так долго, что они невольно начинают дрожать в предвкушении ласки.

Ну же, Антон, поцелуй меня! Умоляю!

– У тебя охуительный рот, – низким грудным голосом выдает он, а затем хищным движением языка раздвигает мои губы.

Поцелуй-вторжение. Поцелуй-атака. Поцелуй-схватка. Антон сминает меня напором, заставляя подчиняться и покорно ему отвечать. Его язык повсюду – скользит по губам, задевает небо, изучает меня изнутри. Он проталкивается все глубже и глубже, трахает мой рот, и я чувствую, что становлюсь мокрой там, внизу.

Вкус его слюны кажется невероятно естественным и притягательным, поэтому я бесстыдно слизываю ее. Смакую, наслаждаюсь, кайфую. Мне хочется быть еще ближе, раствориться в Антоне, утонуть в нем.

Его сильные ладони с грубой жадностью стискивают мои бедра, выдавливая из меня тихий мычащий стон. Подобно восковой свече я таю в его мужских объятьях, изнывая от обуревающих меня эмоций. Тут и звенящая радость, и неописуемый восторг, и животное влечение…