Коллоидный Мир (СИ) - "Cyberdawn" - Страница 32

— Мил, щучий сын! Почему делом не занят?!

— Так песец, Стригор Стрижич, не гневайтесь.

— Я сам тебе писец устрою, морда ленивая! Где песцы?! Не зрю! Пшол трудится, блин! — задал я педагогическим пинком вектор саботажнику, да и уставился на старосту.

— Блага тебе, Стригор Стрижич, заступник наш! — заславословил староста, поддержанный “задним вокалом” прочего топлячьего пейзанства.

— По делу, — отрезал я. — Где?

— На четвертьсолонь, благодетель, пара вёрст, — уж Михутка и Фароб с ворогом милостью твоей…

— Угу, — угукнул я, выдвигаясь в указанном направлении.

По дороге обнаружил тройку воронов, питающихся говядиной. Последняя, очевидно, разбежалась, но Лог — не коровье ранчо, так что харчуны на говядину нашлись.

Прибил паразитов на ходу каденцом — моим пейзанам говядина полезнее. Ну и доскакал до мизансцены “противостояние нихера не могущих сделать песцам пейзан с нихера не могущими сделать пейзанам песцами”.

Последнее, кстати, было явным преувеличением: метрах в двадцати валялся в мёртвый труп в съёживающихся биодоспехах. Видимо, сломали насмерть, вздохнул я, отмечая двух живых, но заметно поломанных пейзан.

Песцы на новую цель, в наших с Индриком мордах, отреагировали ахреневанием. Несомненно — в атаке, очень, видно, тварей раззадорили неубиваемые пейзане.

Тройка паразитов буквально с места рванула на нас в прыжке. Одного кладенец если не располовинил, то ощутимо надрубил и сбил, скулящего, на землю. Второго поймал пастью Индрик, довольно отмыслеэмоционировавший: “Еда сама в пасть лезет! Хорошая еда, однако!”

А третьего я решил магически-исследовательски задушегубить. Тварь плюмкнула челюстями по “лифчику” доспеха (произвольно меняющие форму и даже количество полости в нагрудной части, по сути — карманы), попробовала их пожевать, безуспешно и начала глазки свои подлючие закатывать, падать оземь, сучить лапками и всячески помирать.

А я получил ценный опыт — воздух вполне мне подвластен и в лёгких, причём эфирной твари. И для того, чтоб вражину удушегубить — совершенно не нужен вакуум какой. Довольно игры со структурированием — основы воздушного лезвия, создание эфирно-кристаллической “газовой решётки”.

То есть, лезвие — это примерно десятая часть молекул воздуха в области “эфирного проявления”, которые структурированы в лезвие. Я делаю стопроцентные лезвия в шесть молекул — ну это вопрос отдельный.

Так вот, структурировав в лёгких твари ТОЛЬКО кислород, я лишил её его самого. Притом, извне поступали такие крохи, что даже не смешно, и на альвеолы попадали такие слёзы, что они есть, что их нет — без разницы.

А смысл опыта был в том, что песец — тварь магическая. И надо было натурно понять, будет ли внутри егойных лёгких достаточно эфира для сопротивления. Оказалось — не было, так что порыпался песец и помер.

Поглядел я на выталкиваемый биодоспехом из “лифчика” обломанный клык, заодно понял, как твари пейзан так поломали сильно: прокусывать-то не прокусывали, но цепляли и дёргали.

А оставшаяся троица, то ли постарше, то ли по жизни умнее, рванула к пуще. Ну а я с гиканьем и улюлюканьем за ними: помимо того, что надо популяцию уменьшать, за ряд требухи и челюсти песцов мануфактура давала весьма приличные денежки, как я выяснил.

Правда, Индрик, проглот, треть преследуемого финансового благополучия сожрал, акула капитализма, блин. Ну да ладно, ему можно, решил не гневаться я и зарубил парочку песцов кладенцом. Им же зацепил туши и поволок за недоумённо оборачивающим голову скакуном.

Дошёл до поломанных пейзан: шевелились, стонали и вообще не особо боеспособны. Даже в ноги бухнутся толком не могли.

— Лежать, — прервал я славословия. — Я в Топляки, приведу людишек. Песцов моих не жрать! — уточнил я на всякий.

— Как не жрать, господин Стрижич? — офигел один пейзанин, да и второй очи выпучил.

— Никак не жрать! Ни ртом, ни чем вы там ещё жрать удумаете — чтоб не жрали! — понятно объяснил я, двигая в Топляки.

Они денежек стоят, а в Ростоке можно всякого полезного накупить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На подъезде к деревне увидел я удаляющегося бегуна, ну и ускорил Индрика, Мила перехватив.

— Не гневайтесь, Стригор Стрижич, все обиходил…

— И молодец, — отметил я. — Стрибожские дома денёк без обихода не помрут?

— Не должны, так-то раз в три дня надо, но вы повелели…

— Правильно я повелел, присмотр не лишний. Но сегодня — не нужен. За мной езжай. И Щек, Дум, — обратился я к “телохранителям” — вы зверьё разделывать умеете?

— Умеем, Стригор Стрижич, как не уметь, — закланялись стрекальщики.

— Вот и ладно, — умеренно порадовался я, ведя бегуна за собой.

На месте перетащили поломанных в бегуна, туда же доспех, самострел и стрекало мёртвого. Направил я Мила в Топляки, с наказом вернуться тотчас, как поломанных сгрузит, да и напустил телохранителей на песцов.

В принципе — и сам мог, благо кладенец есть, и Стригор разделывал не раз. Но лень и вообще, а эти и так ездят, нихрена не делают. Ну а с разделкой — какой-то хренью, но всё же заняты.

Подумал я, а нужны ли мне тощие и в рабстве пейзане — и решил что нахер. Они и так не слишком тучные, а статус их, в общем-то, и так не особо от рабского отличен.

Тем временем, Щек и Дум песцов разделали, а я, завернув челюсти в снятые шкуры, стал их в индриковы сумы утрамбовывать. Тут дело вот в чём: полостные карманы, хоть и требовали чистки время от времени, но были, не без помощи эфира, антибактериальны напрочь. И не портилось там ничего и не гнило. Для трофеев с животин — самое то, подозреваю, специально сделанное.

Тут подвалил староста Топляков с народом, заславословил всячески.

— Помолчи, Трисил, — хмыкнул я. — Давай по делу. Коров людишек послал собрать?

— Как есть послал, Сригор Стрижич, — закивал староста.

— Годно. Пастухам поломанным, может, Макось потребна? Знатная ведьма.

— Дык, Стригор Стрижич, и наша Поливна — ведьма не из последних, поставит мужиков на ноги.

— Ну смотри, проверю. Ладно, задержался я…

— Стригор Стрижич, не гневайся! Девы семени… — замолчал староста обозревая дулю у носа.

— Через три седмицы, Трисил, дождутся. Не до дев мне ныне, дел невпроворот. И прибудь с рассветом в поместье. Других старост тоже позову, будем порядок в осеменении этом наводить, — сам себе пробормотал я. — Всё, поехал я. Чтоб на рассвете был!

И ускакал нахрен. Тоже, паразиты такие — девы там, лона алчут. А у меня трофеи и общее улучшение быта подведомственного пейзанства. И моей барственной персоны…

На этом я несколько приуныл — мне, блин, опять пару дней не читать, но что делать… Зато… а почему бы и нет?

В общем, добрался до поместья, наказал сумки индриковы не трогать, разослал симургов старостам.

И служанок своих решил… ну не знаю, порадовать наверное.

— В город хотите съездить? — огорошил я Олу и Любу вопросом.

— Э-э-э… — подвисла Люба, тогда как Ола глазами засияла, закивала радостно. — А зачем, Стригор Стрижич? Надоел… Ой! — последнее девица изрекла в ответ на шлепок по попке с пожмякиванием.

— Глупости не неси, Люба. В город на день по делам. Ола и не выбиралась из поместья никуда, почитай, всю жизнь. А ты и развеешься, да и поможешь рухлядь отобрать, про которую врала завлекательно. И… леший, девки, спать идите, — хмыкнул я, глядя на темноту. — На рассвете выедем.

— А с вами можно, Стригор Стрижич? — спросила Ола.

— И мне? — потупилась Люба.

— Можно, но любиться не будем сегодня — времени нет, — отрезал я.

Правда, когда два горячих тела юркнули под шкуры я чуть не передумал. Но, внутренний голос выдал: “пррревозмогай!” — с несколько иным оттенком, нежели раньше. Ну на самом деле, успею.

Девчонки поворочались, по мне ладошками поелозили, но всё же уснули. А я, совершив подвиг аскезы и воздержания (ну реально, самого начала бесить “ведомость”), удовлетворённо уснул. Правда, в несколько ином смысле, нежели хотело тело, зато в том, в котором желалось мне.