Тайный наследник.Том 1 и Том 2 (СИ) - Хай Алекс - Страница 51

Я остолбенел, не зная, как реагировать. Передо мной еще не преклоняли коленей — ну, разве что в прошлой жизни и в спальне, но там ситуация была совершенно иная. Здесь же происходило настоящее таинство. Кажется, своим признанием я открыл ящик Пандоры. Лишь бы этот добрый человек сейчас не помутился рассудком...

Но почему отец Феофан так бурно отреагировал? Если откровенно, то какая ему разница? Та резня произошла больше столетия назад. Да, чудовищное и кровавое событие. Но... Неужели простым обывателям до сих пор было до этого дело?

Или я не знал чего-то еще?

Священник тем временем начал тихо молиться. Пошатываясь, я встал сам и помог подняться Феофану.

— Отче, я рассказал вам это лишь потому, что меня убедили в том, что вам можно доверять, — проговорил я, глядя ему в глаза. — Но это тайна. Большая тайна и очень опасная, вы понимаете?

— Конечно, понимаю, князь, — в глазах Феофана стояли слезы. — Вы не представляете, что ваше появление значит для Сербии. Неужели пророчество святого старца наконец-то сбывается?

Я непонимающе уставился на священника.

— Что за пророчество?

— Последнее наставление Святого Фаддея Витовницкого. Ах, да вы, должно быть, о нем даже не слышали... — внезапно поп спохватился. — Скоро придут люди, будет служба. Воскресенье же... Я укрою вас в своих личных покоях. Но пока у нас есть немного времени. Вы, наверное, голодны? Лала в двух словах рассказала, что вы для нее сделали. Идите за мной, прошу. Жена как раз печет гибаницу. Позавтракаете.

Я переглянулся с Лалой.

— Я ничего не скажу супруге, — добавил Феофан. — Будьте спокойны. Я понимаю, в какой вы опасности, Никола. Только застегните рубашку — образок видно.

Он повел нас через боковой выход, и мы оказались на маленьком церковном дворе. К забору примыкал небольшой двухэтажный домик, по двору важно вышагивали курицы, а на крыльце дремал, подставив морду солнцу, кот. Крупный беспородный барбос подбежал к хозяину, вопросительно глянул на нас и на всякий случай тихо гавкнул — дескать, не зря косточки отрабатываю.

Феофан потрепал пса по загривку и отправил сторожить ворота.

— Старый он уже, почти глухой. Но службу несет исправно. Прошу в дом.

Мне показалось, что в один момент переместился лет на пятьдесят, а то и на сто, назад. Домик прямо-таки дышал стариной, словно ты заехал в гости к дедушке. Стены были выкрашены в белый, деревянный настил приятно согревал мои босые ноги. А у настоящей дровяной печи суетилась стройная молодая женщина в платке и переднике.

— Гостей привел, Елена. Найдется, чем накормить?

— Лала! — хозяйка узнала мою сообщницу и бросилась к ней с объятиями и поцелуями. — Кого привела? Неужели наконец момака себе нашла? А что, славный дечко, — она оглядела меня с головы до ног и беспардонно покрутилась вокруг меня, хватая за плечи и мускулы. — Статный, лицом хорош... Только, видимо, слишком уж любит плавать. И ты б его приучила носить обувь

— Не мой он момак! — надулась Лала, прямо как девчонка-подросток, что вызвало у меня смешок. — Просто друг.

— Добар дан, — я поцеловал даме руку. — Драго ми je. Никола.

— Опа! Еще и жентльмен! Идите, идите за стол, сейчас накрою и кафу поставлю.

Феофан жестом пригласил нас за накрытый клетчатой красно-белой скатертью стол. Елена сняла с печки большую сковородку с яичницей и колбасками, разложила тарелки, принесла блюдо с овощами... Через пару минут на столе оказалась и гибаница — слоеный пирог с яйцами и белым сыром. Традиционное сербское блюдо.

— На йогурте готовлю, — гордо сказала хозяйка. — Так нежнее... Ладно, вы пока завтракайте, а я на дворе похлопочу.

Лала одарила ее благодарным взглядом. Суета Елены показалась мне немного напускной: наверняка она знала, чем занималась ромалка. Или догадывалась. Но великолепно разыгрывала полное неведение.

— Спасибо, святой отец, — выдохнул я. — Право слово, не ожидал такого приема.

— Это меньшее, что я могу сделать для своего господина.

Я покачал головой.

— Никакой я вам не господин. То, что вы знаете мою тайну...

— Вы не понимаете, князь Никола, — улыбнулся Феофан. — Пророчество святого старца — это не просто слова. Архимандрит Фаддей Витовницкий действительно слышал посланников Господних. И много знал. Гораздо больше, чем говорил... Он уже двадцать лет как скончался, но даже при жизни к нему за советом обращались многие люди Сербии. Он и правда видел. Видел то, чему суждено быть.

— Значит, он предвидел мое возвращение?

— Мы тогда этого не поняли. Точнее, какие мы... Я тогда мальчишкой был босоногим. А вот учитель мой к нему не раз ездил. Он-то и пересказал пророчество, его многие знают и чтят. А гласит оно то, что из-за гор придет блудный сын и смоет старую кровь священной водой. Будет этот сын молод и юн и принесет с собой силу, что забыла наша земля. Старец говорил, что ежели послушаем этого сына, то принесет он мир, какого ранее не было, и примирит старое и новое.

— Ну, при всем уважении, звучит это пророчество весьма расплывчато, хотя и обнадеживает.

— А еще архимандрит сказал, что этот блудный сын явится из воды, будет он одет как нищий, но нести будет то, чего не могут позволить себе и богачи, — Феофан указал на мой воротник, под которым я спрятал образок. — А вот это уже ближе, Никола, согласитесь.

Лала все это время сидела молча, с поднесенной ко рту вилкой, словно «зависла». Таращилась на меня своими огромными карими глазищами — точно так же, как и священник четверть часа назад. Не верила своим глазам и ушам.

— Что ж, пророчество интересное, — уклончиво сказал я. — И все же у меня пока мало причин верить тому, что в нем говорится именно обо мне.

Феофан мягко улыбнулся.

— А вам и не нужно верить, князь Никола. Главное — мы все это время верили. И ждали. Вера — это то, что у человека так просто не отнять.

Я молча кивнул. Что уж тут скажешь? Если человек хочет во что-то верить, кто ж ему запретит?

— Устали мы от войн, князь, — Феофан вытер остатки йогурта с бороды. — Венгры, турки, австрийцы — уж сколько лет все хотели растащить наши земли по кускам. Растащили, мир подписали. Потом восстания... Даже османов выгнали, хвала русам, но спокойнее не стало. Теперь австрийцы зуб точат. Мало им, вечно им всего мало. Четверть Европы под собой держат, а их императору еще подавай. Уж и хорваты под ними, словенцы, и бошняки, на черногорцев, вон засматриваются. А еще и краль наш политику меняет. Ведь когда Карагеоргиевичи тот переворот кровавый устроили, предок ваш, Александр, был за дружбу с австрийцами. А народ и многие из знати этого не хотели. Вот Карагеоргиевичей и поддержали — они за русов были. Хотя, конечно, переворот тот осудили. Предок ваш никудышным королем был и много дурного наделал, но не заслужил вместе с женой на штыках висеть... Никто такого не заслуживает.

Что ж, пока информация, которую мне предоставили, сходилась. Карагеоргиевичи развернулись к австрийцам. Причем, как я понял, довольно неожиданно для всех. Уж не связано ли это было с теми интересными пленками, которые Лала добыла и перевезла столь дорогой ценой?

— Послушайте, отче, — я старался говорить мягко, чтобы не ранить его возвышенных чувств. — Я и правда рад, что вы ждали... меня. Но вы же понимаете, что впереди много работы. Мне еще предстоит доказать людям — и знати, и простолюдинам, что я достоин имени своего рода и ответственности, что на нем лежала. Чтобы обрести поддержку, придется поработать. И тайно.

Священник взглянул в угол, где перед иконой горела небольшая лампадка.

— У меня для вас хорошие новости, князь Никола, — улыбнулся он. — Друзей в Сербии у вас гораздо больше, чем вы думаете...

Интерлюдия

Замок Кройценштайн возвышался над сонным городком на окутанном зеленью холме. Слишком готический, слишком рыцарский, вылизанный, словно игрушечный — это место было построено графом Вильчеком для развлечения и забавы аристократии. Замок был окружен глубоким рвом и подъемным мостом, по бокам возвышались высокие оружейные башни. Несколько недель в году сюда даже пускали туристов.