Крест и крыло - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 78

Я тоже ему улыбнулась. Искренне надеюсь, что ты, склизень рогатый, попадешься мне в лапки. Я тебя долго убивать буду. Ты – хуже фашиста. Те были изначально враги, а ты убил девчонку, которая тебе полностью доверяла… падла!

Зверь за стеклом рычал и скалил зубы. Он тоже надеялся тесно пообщаться с мерзавцем и задушить его в объятиях. Жаль, что пока для этого не хватит сил… безумно жаль.

– Вот видишь, ты уже улыбаешься, ты же девочка умная…

– Племянник, стоит ли с ней рассусоливать? Скажи ей, что ее ожидает – и пойдем. У тебя еще есть дела?

– Привет, выдра желтобрюхая, – я даже не повернула голову в сторону настоятельницы. – Вернулась полюбоваться и кайф получить? Он у вас не только осеменителем, но и палачом подрабатывает? Людей не хватает?

– Хватает. А с твоей помощью будет еще больше.

– Я тебе еще так помогу, – пообещала я. – Мечтать о смерти будешь.

– Возможно. А ты еще долго будешь жить, Юленька. Будешь жить – и рожать детей от моего Мишеньки.

Я фыркнула.

– Я вам не племенная кобыла. По заказу не залетаю.

– Я буду очень стараться. Ты оценишь, – пропел склизень-Мишаня, присаживаясь опять ко мне на кровать.

Я выдохнула.

– Отлезь от меня, мокрица. Оценю. Орденом сутулого с закруткой на спине. И благодарственный приказ выпишу. С занесением в печень, почки и поджелудочную.

– Это ты сейчас так говоришь. А потом тебе понравится.

Я представила, как каждую ночь буду терпеть его прикосновение, как он будет оставлять во мне свою сперму, как я буду носить ребенка от ЭТОГО…

Это оказалось последней каплей.

Хорошо, что я успела повернуть голову в нужную сторону.

На подоле рясы отца Михаила образовалось весьма дурно пахнущее озерцо желчи. Я сплюнула последние капли и, вывернув шею, вытерла голову об подушку.

– Да пошел ты, козел.

Облеванный святоша взлетел с кровати. Я ухмыльнулась ему.

– Не удивлен? Значит, я не первая, кому от тебя тошно. Склизень.

Поп вылетел из комнаты. Стираться, надо полагать. Но его тетка осталась.

– Знаешь, что тебя ждет? – прошипела она, приближаясь ко мне.

– Ты сейчас расскажешь, – я привычно обломала ей всю малину.

– Ты проживешь в этой комнате остаток своей жизни.

Она вперилась своими лупешками в мои глаза, и мне ничего не оставалось, как ответить вызовом на вызов. И насмешливо поглядеть в ее бледные буркалы.

Ты меня не сломаешь, мерзавка!

Не дождавшись реакции, выдра продолжила шипеть.

– Ты будешь видеть меня, моего племянника и девчонок, которые будут прислуживать тебе. Но учти, если ты кому-нибудь из них скажешь хоть одно лишнее слово, они закончат так же, как Ксения. И их смерть будет на твоей совести. Но ты не думай, у тебя будет полноценная жизнь. Будешь рожать детей от моего племянника. ИПФ нужны дети с твоими талантами, но воспитанные в правильном ключе. А если они еще унаследуют и Лешенькины таланты…

– Сама бы и рожала. Или не можешь?

– Женщины в нашем роду дара не наследуют, – неожиданно просто пояснила монашка. И опять перешла на шипение: – Но с твоей кровью… я бы предпочла для Мишеньки кого-нибудь приличнее, но дар достался такой дряни, как ты! Что ж, пускай. Лет через десять ты станешь похожа на человека. А потом… Если будешь хорошо себя вести, тебе даже разрешат выходить на воздух. И может лет через двадцать сообщить твоей матери, где ты находишься. Хотя она этого и не заслуживает. Ее отношения с твоим дедом противоестественны…

Вот тут я взвилась.

Честно признаюсь, я собиралась вытерпеть все молча, гордо издеваясь над ее мировоззрениями. Но не стоило ей трогать моих родных.

Не стоило.

Теперь она становилась моим личным врагом.

– Они любят друг друга. Ясно тебе, кобыла?

– Это не любовь, а блуд, – отрезала монашка.

Я не осталась в долгу.

– Блуд – это то, чем твой племянник занимается! Так что молчала бы! Уж вам за все грехи вовек не отмолиться!

– Мишенька получает отпущение грехов…

– Лично у Господа Бога? А феназепам не пробовали? Он хорошо глюки срубает.

– А любые отношения, не освященные в церкви, априори являются мерзким срамным блудом.

Я хрюкнула. Какие мы слова-то знаем!

– Солнышко, да ты сама появилась на свет в результате блуда. Или у нас теперь попов женят? Вот не знала! А посему закрой рот и фибли отседова, фаплап![4]

– Чего?

– И читай фантастику! Помогает! И вообще, с чего ты взяла, что я так уж беспомощна! Вы будете пичкать меня своим варевом до родов?

Лицо монашка расплылось в мерзкой улыбке.

– Зачем? Ты так и не поняла? Это – святая земля! Она и не дает тебе колдовать!

О, ЧЕРТ!!!

– Монастырь!

– Вижу, ты понимаешь, Юленька. Этот чай, которым тебя поят, всего лишь помогает чистить организм. А другой, который тебе дадут чуть позже, будет повышать вероятность зачатия. Общеукрепляющее и все такое. Мы не блокировали твои способности! Ты не можешь ничего со мной сделать, потому что твоя сила ничто пред силой Бога.

Я оскалилась. Молчи, Юля, молчи… Ты еще возьмешь свой реванш…

И не сдержалась.

– Лапочка, а не боишься? Рано или поздно, так или иначе… моя сила не обязательно враждебна вашей, иначе твои хозяева не пытались бы получить от меня потомство. А если я научусь ей пользоваться? А я ведь научусь! Даже здесь!

– Не научишься, – заявила монашка. Но в ее лупешках (назвать ЭТО глазами я просто не могла) мелькнула тень сомнения. И я усилила нажим.

– Научусь. Я – Леоверенская. А в нашем роду принято долго и изобретательно благодарить за доставленное удовольствие. Ты не сможешь спасть спокойно, зная, что я – рядом. Нет, не сможешь. И Ксюшу я тебе припомню. Видит небо, ты мне за всех ответишь. Потому что первой я доберусь именно до тебя.

Мой голос сорвался на шепот. Я сдерживалась сколько могла, но… Запах крови просто ввинчивался в ноздри, вытеснял все мысли из разума, ярость рвалась внутри, а тело девочки было рядом, совсем рядом…

Мечислав, мое альтер эго, моя любовь! Кровь – это сила вампиров. Вот и…

И из моих зрачков рванулся – Зверь. Выглянул, улыбнулся монашке и приветливо облизнулся.

Он был еще слишком слаб. И это было не его место. Но даже сейчас…

Выдра побелела, как полотно.

Взвизгнула.

И вдруг вылетела из комнаты, подобрав подол.

Какое-то время она не вернется.

Тело девушки так и лежало на полу.

Прости меня.

Прости.

Я не знала, что так получится.

А что бы изменилось, если бы я знала? Я бы придержала язык? Сомневаюсь. Или…

Кровь девочки была на полу. На стуле. На ее платье. Кровь отдавала металлическим привкусом у меня на языке, запах щекотал ноздри – и Зверь внутри меня оживал. Я знала, почему.

Женщина со звериными глазами. Моя внутренняя суть. Зверь с человеческими глазами. Плоть от плоти вампира.

И чтобы расти, ему нужны кровь, смерть, боль… неважно, чьи. Мои тоже сгодятся. Недаром я сильно прогрессировала за последние годы. И подарок Даниэля тут ни при чем.

Я не хочу даже думать об этом… но вампиры совершенно не травоядные личности. И я становлюсь похожа на Мечислава. Передо мной лежит труп, а я смотрю и думаю, что зверь просыпается слишком медленно. И слишком слаб на этой святой земле.

Какая же я гадина…

Тамара вышла из дома. Огляделась по сторонам. Расправила плечи. Надо бы сходить в магазин. А кого туда пошлешь? Лёша не отрывается от монитора. Благо компьютер здесь хороший, не то что у них дома. Алька постаралась – прислала ей старье с барского плеча, а себе, конечно, сливочки…

Васеньку? Тоже не пошлешь. Либо купит не то, что надо (кому кроме него нужны шесть бутылок водки?), либо еще что похуже. Познакомится с алкашами и загуляет. А где его здесь искать? Это дома, в маленьком городке, почти селе, все ясно. Мужья пьянствуют в одном месте, жены подбирают их в другом… А здесь как?