Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей - Страница 70

— Кто его отдал?

— Я не могу сказать. Товарищ полковник, вам лучше не знать…

— Номер приказа?

Павел помотал головой.

— У него нет номера. Это был… это был устный приказ, неофициальный. Я не мог отказаться, понимаете, я не мог ему отказать!

Полковник подошел к двери. Прежде чем открыть ее, он обернулся к бывшему товарищу.

— Тот, кто отдал приказ — он твой командир, или начальник?

— Нет, — ответил Паша, — ты мой командир, но этому человеку не отказывают…

— Ты нарушил устав, — сказал Сазонов, — твои действия привели к срыву задания и поставили под угрозу жизни разведчиков. Это преступление.

Павел ничего не сказал. Когда полковник ушел, он еще долго смотрел, не отрываясь, на закрытую дверь, словно ждал, что тот вернется.

Ожидание это было напрасным.

Генерал Говоров просматривал сводки, подготовленные начальником штаба. Его внимание привлекло сообщение из-под Купавны о боях с батальонами тяжелых танков дивизии «Дас рейх». Бои продолжались весь вечер, и в результате немцы понесли большие потери — десять «Королевских тигров». Потери советских танкистов тоже были значительными, но большинство поврежденных ИСов после ремонта в полевых условиях можно было вернуть в строй.

В донесении подчеркивалась роль партизан в сражении, успех в котором в значительной мере был достигнут их ночной атакой на позиции немцев, не ожидавших такой дерзости. Говоров ненадолго задумался, а затем вызвал генерала Хромова, своего заместителя. Поздоровавшись, Говоров протянул ему донесение. Подождав, пока Хромов дочитает, генерал спросил:

— Борис Ильич, что вы думаете о партизанском движении? Похоже, оно может оказать поддержку наши войскам.

— Вполне возможно, — ответил Хромов, — надо узнать о нем побольше. Я бы поговорил с этим… — он еще раз взглянул на донесение, — Смирновым. Наверняка у них есть нечто вроде центрального штаба партизанского движения, координирующего действия отрядов…

— Весьма вероятно, — согласился Громов, — вот только… если этот штаб находится в Челябинске, то управляют им люди Троцкого.

Хромов задумался.

— Мне кажется, товарищ генерал, мы прыгаем выше головы. Предлагаю пока оставить взаимодействие наших войск с партизанами на низовом уровне. Будем накапливать опыт, и вести разъяснительную работу, шаг за шагом.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Говоров. Только сейчас, немного отвлекшись от чисто военных вопросов, он осознал весь масштаб той работы, которую придется проводить на освобожденных территориях. Как выстраивать взаимодействие со ставкой Троцкого в Челябинске? К счастью, это не моя задача, подумал он. Вот только бы не сорваться бы в тридцать седьмой, мелькнула тревожная мысль… Говоров выкинул ее из головы — пока что военных забот хватает.

С облегчением он вернулся к ним.

Глава 34. КРЕПОСТЬ УРАЛ

Был уже поздний вечер, когда Максиму Литвинову, народному комиссару иностранных дел, позвонил американский посланник и попросил о срочной встрече. А дело не может подождать до утра, осведомился Литвинов, но посланник настаивал.

Устроить такую встречу было несложно — эвакуированные из Москвы в Челябинск органы государственной власти разместились на улице Спартака, там же открылись и посольства иностранных государств. Американское располагалась в пяти минутах ходьбы от площади Революции — на этом настоял Литвинов, последовательно проводивший политику сближения с Соединенными Штатами. С началом войны роль отношений между странами резко возросла. С потерей промышленных регионов европейской части Советский Союз нуждался в поставках стратегических ресурсов, и всю вторую половину сорок первого года шла интенсивная работа по согласованию номенклатуры товаров и маршрутов доставки. Быстрее всего удалось наладить поставку самолетов по воздушному коридору от Аляски в Сибирь. Американские летчики доставляли истребители и грузовые самолеты на побережье Аляски, а далее уже советские летчики перегоняли их в Красноярск. Но основной поток грузов шел из Калифорнии в порты Дальнего Востока, главным образом во Владивосток, и дальше транспортировался по Транссибу в Уральский экономический район. Японский флот постоянно атаковал тихоокеанские конвои, которые несли тяжелые потери — после атаки на Перл-Харбор американцы не могли выделить значительные силы на охрану конвоев.

Личные связи Литвинова и энергичная работа его команды сыграла ключевую роль в установлении и развитии тесных связей с США, так что неудивительно, что многие вопросы решались не только по официальным каналам, но и в неформальной обстановке. Нарком предложил посланнику зайти прямо к нему домой — благо что советская и партийная элита проживала совсем рядом с посольством — в огромном доме облисполкома, построенном в конце тридцатых на площади Революции. Сейчас к нему спешно возводили пристройки — жилья в переполненном эвакуированными городе катастрофически не хватало, так что даже Троцкий с семьей занимал всего лишь трехкомнатную квартиру, а Литвинову и вовсе пришлось обойтись двухкомнатной.

Литвинов позвонил на пост охраны, предупредив о скором визите. Американский посланник не заставил себя ждать, так что спустя несколько минут после телефонного разговора нарком уже приветствовал американца в своей квартире.

Джон Браун был молодым энергичным человеком, убежденным сторонником совместной борьбы с нацизмом, горячо одобрявшим курс Рузвельта на поддержку СССР в войне с Германией. Нарком пригласил Брауна на кухню, извинившись за непривычную обстановку. Американец заверил, что этого его нисколько не беспокоит.

— Так о чем пойдет речь, Джон? — спросил Литвинов и добавил: — Вы сказали, дело срочное.

— Надеюсь, вы согласитесь со мной, что я вас побеспокоил не зря, — ответил дипломат.

Он начал с того, что напомнил об уже давно ходивших слухах о странных боях в Тюрингии, в самом сердце Германии. Литвинов насторожился — эти слухи были ему хорошо известны, однако что именно за ними стоит, наркому выяснить не удалось. Возможно, в Главном разведывательном управлении Генштаба РККА знали больше, но с военными доверительные отношения у Литвинова не сложились — те настороженно воспринимали наркома, имевшего, по их мнению, слишком тесные связи с капиталистическими державами. А затем Джон сказал нечто совершенно неожиданное, или, лучше сказать, немыслимое.

— Параллельный мир, — переспросил нарком, — мир, в котором СССР и союзники в этом году победили Германию?

— Именно.

Литвинов откинулся на спинку стула.

— Джон, я не знаю, что и сказать. Понимаете, в это очень сложно поверить.

Посланник кивнул.

— Понимаю, и очень хорошо. Я тоже сначала не верил, когда мне сказали. Но потом предъявили доказательства.

— Какие именно доказательства? Они у вас с собой?

Американец покачал головой.

— Максим, это все, что я могу сказать. Через два начнется операция «Освобождение», по коридорам в наш мир из параллельного будут переброшены войска. Представляете, какие возможности открываются для нашей борьбы? — с энтузиазмом добавил посланник.

«Он играет со мной, — подумал Литвинов, — это какая-то шутка?» Нарком незаметно принюхался — нет, запаха алкоголя не почувствовал.

— Джон, как по-вашему, что я могу сделать с этой информацией? — спросил Литвинов. — Вы рассказываете невероятные вещи, но не можете подкрепить ваш рассказ доказательствами.

Американец кивнул.

— Я понимаю. Доказательства будут, и с каждым днем их будет все больше. Что же касается невероятных вещей… — посланник подмигнул, — кто мог поверить в начале семнадцатого года, что Россией будет управлять партия большевиков?

Однако нарком шутку не поддержал.

— Джон, буду откровенен. Мое положение в советском правительстве всегда было довольно шатким. Как вы понимаете, сотрудничество с капиталистическими странами не слишком хорошо согласуется с теорией мировой революции…

Говоря это, Литвинов сразу продумывал, что он скажет в оправдание, если НКВД уже установил прослушку в квартире.