Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей - Страница 151

Модель решился. Наступление откладывается. Но если этот Гизе напортачил, он у меня попляшет, решил фельдмаршал, разжалую весь отдел в рядовые…

Весь день капитан Самонин, несмотря на сильный дождь, носился по позициям, надзирая за тем, как готовят окопы для танков. В помощь экипажам тридцатьчетверок придали пехоту, и солдаты работали лопатами, зарываясь в землю, размокшую под дождем. На самом деле, дождь был в плюс — увлажненная земля, хотя и стала тяжелее, поддавалась легче.

Самонин, завершив инспекцию опорника, собирался двинутся дальше, к следующему, но тут его окликнули:

— Товарищ капитан!

Это был лейтенант Федоренко, командир танка из первого взвода. Шустрый, юркий, сообразительный лейтенант постоянно искрил идеями, как сделать солдатский быт лучше. Впрочем, иногда его энергия направлялась и на решение боевых задач.

— Разрешите обратиться? — Федоренко догнал командира.

— Что у тебя?

Лейтенант, оглянувшись, показал на танковый окоп, над которым трудился экипаж машины и отделение автоматчиков.

— Я вот что подумал, товарищ капитан, — начал Федоренко, — если окоп расширить, танк сможет в нем маневрировать, оставаясь защищенным…

Самонин усмехнулся.

— Это как же его надо расширить, чтобы тридцатьчетверка твоя могла в нем хотя бы развернуться?

— Раза в три в ширину и столько же в длину, — не моргнув глазом, ответил тот, — никак не меньше.

— В три раза? И сколько на это времени уйдет? А людей где взять?

— Товарищ капитан, — быстро заговорил Федоренко, — сейчас здесь работает только резерв, народу мало. Я думаю, немец в такую погоду в атаку не пойдет, можно кого-то и с передовой снять, что им там в окопах понапрасну сидеть? Лопат на всех хватит!

Самонин махнул рукой.

— Вот что, лейтенант, хватит прожекты строить. Иди лучше проследи, как там пехота работает.

Капитан двинулся к штабу. Дождь по-прежнему лил, не переставая, превращая почву под ногами, разбитую военными машинами, в грязь. Но был и плюс — немецкая авиация, безраздельно господствующая в небе последние два дня, сегодня осталась на аэродроме. Капитан подумал, что Федоренко прав — немец сегодня в атаку не пойдет: здесь, на земле, это чувствовалось особенно ясно.

— Как там работа идет? — поинтересовался у него Крутов в штабе.

— Движется, товарищ майор. Окопы почти для всех танков готовы.

— Давай посмотрим.

Офицеры поднялись на мансардный этаж. Из окна под треугольной крышей открывался просторный вид на поля между Щедрино и Ярославлем, где со дня на день начнется сражение. Как и доложил Самонин, работы по обустройству окопов для тридцатьчетверок подходили к концу. Скоро все четырнадцать танков займут позиции.

Всего четырнадцать… Крутов мысленно вздохнул: этого, конечно, мало. Эффективнее всего тридцатьчетверки действовали против «Тигров» из засад, кога появлялась возможность подпустить немецкие танки на близкое расстояние — метров четыреста-пятьсот. Но сейчас это было исключено — в чистом поле с редким лесом засаду не устроишь, к тому же у немцев авиация — сверху все просматривается. Преимущество тридцатьчетверок в мобильности тоже не особо используешь в условиях, когда противник может поразить тебя с полутора-двух километров. Единственно, что оставалось — зарыть танки поглубже, чтобы уменьшить профиль и затруднить прицельную стрельбу.

— Что скажешь, капитан, выстоим? — спросил майор.

— Товарищ майор, — решился Самонин, — у меня тут лейтенант один есть, командир танка. Вроде дельную мысль сказал, не знаю только, получится ли.

— Что за мысль?

Капитан объяснил в двух словах идею Федоренко. Майор, недолго подумав, ответил:

— Интересное предложение, — согласился Крутов, — но копать придется много… Где же людей взять, а?

— Может, местных привлечь? Кинуть клич по деревням? У них и лопаты свои есть.

— Тоже верно. Так, — сказал майор, — ты вот что, капитан, возвращайся на позиции, а я тут поговорю кое-с кем. Попробую людей достать. А Федоренко своему передай от меня благодарность — молодец, хорошо сообразил!

Уже через полчаса после этого разговора идея лейтенанта Федоренко достигла ушей высокого начальства — генерала Громова. Тот сразу оценил потенциал предложения, позволявшего резко увеличить мобильность тридцатьчетверок в обороне. Правда, так еще никто не делал, но все случается в первый раз.

— Предложение хорошее, но объем работ большой, а людей мало, — сказал начальник штаба.

— Не только людей, но и времени, — согласился Говоров. — Вряд ли Модель даст нам больше двух дней. Можно, конечно, пехоту еще привлечь…

— Больше роты вряд ли, — сказал начштаба, — резервы и так землю роют, а оголять первую линию нельзя.

— Да, ты прав, — задумчиво произнес Говоров. — Что же делать?

— Тут Крутов предложил мобилизовать местных. Может, и неплохая мысль…

Говоров усмехнулся.

— Мобилизовать местных… ты представляешь, сколько уйдет времени, чтобы все это организовать? И кто этим будет заниматься? У нас каждый человек на счету.

— А что, если попросить партизан?

— Партизан… — Генерал задумался, — партизан, говоришь… а мысль-то неплохая.

Говоров поднял трубку телефона и приказал соединить его с Орловским.

— Он ведь в Костроме сидит, мост охраняет, верно? — уточнил генерал у начальника штаба.

Тот подтвердил.

— Я поговорю с ним. Может, он сумеет по своим каналам организовать людей. Во всяком случае, попробовать стоит.

Орловский, по сути, создал партизанское движение на севере оккупированных территорий. Сейчас он выполнял задачу по охране железнодорожного моста через Кострому вместе с регулярными частями, но, разумеется, связи среди партизан и подпольщиков в Ярославской области у него остались.

И бывалый партизан, когда Говоров объяснил ему задачу, задействовал эти связи на всю катушку.

Спустя пару часов после разговора генерала с Орловским к позициям, где готовили окопы для тридцатьчетверок, начали выходить люди с лопатами — под одному, по двое, группами. Приходили в основном мужчины, но были и женщины. Шли не только из деревень, но и из самого Ярославля. Если бы в это ненастье комендант города решился прогуляться по его улицам, то мог бы заметить — редкие прохожие шли в основном на юг, и почему-то несли с собой лопаты. Это были не только подпольщики, но и сочувствующие им — те, кто все эти годы не решался взять в руки оружие, но согласился на лопату. И еще — не только военные понимали важность предстоящей битвы, но и рядовые жители. Наступление Говорова породило в сердцах жителей надежду на скорое освобождение, и многие не хотели ее терять. Битва за Щедрино могла стать прологом к новым победам советских войск — или наоборот, возвращением под власть оккупантов недавно освобожденной земли.

Дождь ненадолго стих, небо посветлело. Майор Крутов и капитан Самонин вертелись волчком, распределяя по танковым окопам прибывающих людей. Работа закипела с новой силой.

На окраине Щедрино показался штабной виллис — генерал Говоров решил лично ознакомиться с ходом работ. Он вышел из машины и направился к тем, кто откликнулся на призыв Орловского. Генерала тут же окружили и засыпали вопросами, на разный лад спрашивали одно и то же: выдержит ли армия удар немцев?

— Выдержим, — повторял Говоров, — выдержим, ребята, с вашей помощью… не можем не выдержать. Выдержим и победим… спасибо вам… спасибо…

Улучив момент, генерал подозвал начальника штаба, приехавшего вместе с ним, и сказал:

— Надо о людях позаботиться, решить вопрос с питанием. Посмотри, какие у нас есть возможности, и с Орловским тоже поговори.

Тот кивнул.

— Сделаем, товарищ генерал.

Поговорив с людьми, Говоров с сопровождающими направился в штаб, где сразу начал совещание. Майор Крутов рассказал о новой схеме оборонительных сооружений для танков, которую панировалось закончить в два дня с учетом помощи местных. Чувствовалось, что майор сам воодушевлен идеей широкого окопа, позволяющего танку маневрировать и наносить внезапные удары по наступающим.