Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей - Страница 144

Фельдмаршал Модель всегда отличался жестоким отношением к местному населению, и оно отвечало ему тем же. Модель знал это — как и то, что контроль на захваченными территориями на самом деле во многом оставался иллюзорным. Идеологи завоевания «жизненного пространства», сидевшие в Берлине и отвечавшие за программу переселения немцев на Восток, в красках расписывали их блестящее будущее на новых землях. Модель, однако, знал, что все это вранье. Может, лет через пятьдесят или сто так и будет, но точно не ближайшем будущем.

По этой причине фельдмаршал совершенно не стеснялся обставить транспортировку тяжелых танковых батальонов как настоящую войсковую операцию. На все про все отводилось двое суток. Эшелоны двигались только днем, со скоростью двадцать пять километров в час со всеми возможными предосторожностями. На каждой станции по пути следования был размещен гарнизон и установлена зоны его ответственности. С погодой Моделю повезло — тучи, обычные в августе на Севере, разошлись, так что истребители постоянно патрулировали с воздуха маршрут движения. Более того, фельдмаршалу удалось получить из Берлина два звена вертолетов «Колибри» — всего шестнадцать машин, из которых без поломок до места назначения добрались двенадцать — довольно высокий процент. Эти легкие машины без кабины оказались идеальными средствами разведки, особенно в России с ее огромными пространствами и недостаточно развитой дорожной сетью. Вертолеты прекрасно управлялись на скорости шестьдесят километров в час, а при необходимости могли разгоняться до ста семидесяти. Недостатком вертолета оставалась слабая защищенность — фактически пилот оказывался беззащитным перед огнем с земли. Вертолеты патрулировали эшелоны на всем протяжении маршрута, и это было первое боевое применение таких машин на оккупированных территориях.

Беспрецедентные меры, предпринятые Моделем, дали результат: партизаны не смогли воспрепятствовать движению эшелонов. Одному диверсионному отряду удалось подобраться на расстояние в полкилометра до полотна, но его обнаружили с воздуха — как раз тот самый «Колибри». Появление вертолетов оказалось сюрпризом для партизан, тактики борьбы с ними еще не было. По позициям отряда тут же нанесли удары истребители — потерь отряд почти не понес, но, обнаружив себя, провалил миссию. Другие попытки диверсий также не имели успеха.

Утром пятнадцатого августа передовой эшелон с «Королевскими тиграми» прибыл на станцию Ярославль-Главная. Оскар Ланг впервые за несколько последних дней перевел дух — кажется, обошлось.

Разгрузка началась сразу же — танки максимально облегченные, с зауженными гусеницами, специально предназначенными для транспортировки, своим ходом съезжали с платформ на бетонный дебаркадер, усиленный для приема тяжелой боевой техники. К полудню пятнадцатого августа первые двенадцать машин были уже на земле, и их начали «переобувать». Пустой эшелон отогнали, и его место вскоре занял следующий.

Ланг тихо гордился собой — свою часть работы он выполнил на «отлично». Он был уверен, что Модель учтет это — фельдмаршал не забывал ни успехов, ни провалов своих подчиненных.

Глава 72. СОМНЕНИЯ ЛЕЙТЕНАНТА

Лейтенант Отто Ланг, командир одного из «Тигров», только что доставленных в Ярославль, наблюдал, как экипаж меняет узкие гусеницы, поставленные на время транспортировки по железной дороге, на широкие. Четверо новобранцев, только что закончившие танковую школу под Дрезденом, во второй раз демонстрировали свои навыки — первый случился еще на родине, когда они «переобували» свою машину для погрузки на платформу. Тогда стрелок-радист — девятнадцатилетний парень, призванный из университета Гумбольдта, где он изучал французскую средневековую литературу, — уронил на ногу лом, отчего до сих пор не вполне оправился. Ну, ничего, теперь будет расторопнее. Ланг не сомневался, что сколотит приличный экипаж из этих юнцов — дайте только время.

Лангу было уже за тридцать, и за годы службы в панцерваффе повоевать он успел немало — в Африке, на туманном Альбионе и здесь, на бескрайних просторах России. Начинал он еще на Т-4, и та машина по сравнению с «Тигром» казалась теперь игрушкой. Начало операции «Морской лев» Отто встретил механиком-водителем, и сражение с британскими пехотинцами стало его боевым крещением. Впрочем, сражение — это громко сказано, как он понял несколько позже, в зимних степях под Троцкоградом, до революции известном как Царицын. А тогда, на острове, для вермахта все сложилось весьма удачно. В Дюнкерке королевская армия потеряла практически всю тяжелую технику. После окончания французской кампании Гитлер нацелился на Англию. Подготовка к высадке десанта сопровождалась непрерывными боями в воздухе. Дела у Геринга сначала шли неважно, но потом Черчилль дал слабину — ежедневные бомбежки сделали жизнь лондонцев невыносимой, и премьер-министр отдал приказ отправить истребители на защиту столицы. Это было именно то, чего и добавился Геринг. Двадцатого августа 1940 года около двухсот «Юнкерсов», которых прикрывали «Мессеры» в таком же количестве, совершили серию налетов — волна за волной — на базы королевских военно-воздушных сил, расположенных вдоль побережья. Атака люфтваффе сопровождалась отвлекающим ударом — бомбардировкой Лондона. Английские истребители, отправленные на битву за столицу, не смогли вернуться вовремя для защиты своих аэродромов. В результате последние остались без надлежащего прикрытия и были снесены с лица земли. От этого удара королевская авиация уже не оправилась, и с конца августа небо над Ла-Маншем безраздельно принадлежало люфтваффе.

Когда началась операция «Морской лев», британский флот, все еще первый в мире по тоннажу, самоотверженно бросился на защиту метрополии. Однако надежного прикрытия от атак с воздуха у флота не было — зенитки не справлялись с массированными налетами бомбардировщиков и торпедоносцев. Крейсер «Худ» погиб в первый же день сражения — от взрыва бомбы сдетонировал боезапас, из всего экипажа спаслись только девятнадцать человек. Затем настала очередь линкоров «Принц Уэльский» и «Кинг Джордж V» — первого потопила подводная лодка, а второй, получивший сильный крен на левый борт после атаки торпедоносцев, вынужден был покинуть поле боя и вернуться на базу флота в Девонпорте.

Флот больше не мог защитить свою страну, и для высадки вермахта не осталось препятствий. Первого сентября 1940 года — в годовщину начала второй мировой войны — в воды пролива из континентальных портов вышли тысячи барж. Погода стояла ясная, небо не омрачилось ни единым облаком, и немецкие истребители и бомбардировщики тоже двинулись к острову. Остатки королевских военно-воздушных сил бросились на защиту прибрежных укреплений, но это был акт отчаяния — сопротивление англичан подавили задолго до того, как первая баржа подошла к Дувру. Защищаться было нечем — сражаться на пляжах, как обещал Черчилль, не получилось. После катастрофы Дюнкерка метрополия располагала лишь небольшим арсеналом устаревших орудий времен первой мировой войны. Организовать с их помощью серьезную оборону против дивизий панцерваффе, поддержанных с воздуха, не было возможности. Для Ланга, как механика-водителя, основной заботой тогда стало вовсе не сражение с врагом, а постоянная борьба со всякого рода мелкими неисправностями. Он гнал от себя мысль — а что, если бы еще пришлось и воевать по серьезному?

Через три недели Лондон пал. Черчилль и его клика поджигателей войны вместе с королевской семьей бежали в США на присланном за ними эсминцем. Преследовать корабль не стали — время объявлять войну заокеанской державе еще не пришло. Ланг и его экипаж принимали участие в параде возле Букингемского дворца. Английскую делегацию на мирных переговорах возглавлял Чемберлен — правда, до церемонии подписания старик не дожил: за день до исторического события его доконал сердечный приступ.

А спустя почти год, в мае сорок первого, началась война с СССР, который с некоторых пор начал называть себя Восточным Союзом. К тому времени Отто уже присвоили звание лейтенанта — за успешные действия при выполнении операции «Морской лев» — и он стал командиром танка. Первые недели запомнились офицеру бесконечными маршами по пыльным русским дорогам: пыль покрывала все; смешиваясь с потом, ложилась на лица и руки плотной коркой. Жара стояла невыносимая, адски хотелось пить, но командование категорически запрещало пользоваться колодцами — говорили, русские при отступлении их отравили. Дошло до того, что иногда пили из луж. Отто благодарил судьбу, что он уже не механик — водитель: тот почти не спал, вычищая пыль, забивавшуюся повсюду.