Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей - Страница 141

— Ты шутишь? — не поверил тот.

— Приказ Моделя. Ты ведь знаешь, какой у него нрав?

В трубке молчали, слышно было только недовольное сопение. Начальник станции проходил через фазу принятия — фазу гнева пришлось пропустить.

— Как будешь разгружать? — спросил Оскар.

— Не знаю, как, — буркнул тот. — За последние пять лет ничего тяжелее грузовиков мне спускать на землю не приходилось.

— Знакомо, — посочувствовал Оскар. — Ну, у тебя есть время подготовиться. Если чем могу помочь, сообщи.

Ланг поспешно положил трубку — пусть его старый товарищ переварит новости. Сейчас он какое-то время будет на эмоциях — так же, как и сам Оскар, когда узнал о приказе Модели.

Пусть оторвется на подчиненных. Для чего же они еще нужны?

Модель изучал карту боевых действий.

Несмотря на все его усилия, русские продвигались навстречу друг другу. Как и предполагал фельдмаршал, Говоров не пошел на штурм железнодорожного вокзала Костромы, а решил обойти город с юга и двинуться дальше, на соединение с войсками Тухачевского. Тот, после разгрома танкового батальона Курца, подошел к Шарья. Модель поморщился — что за дурацкие русские названия, язык сломаешь, пока выговоришь…

Хорошей новостью было то, что дивизия «Викинг», а именно, два батальона тяжелых танков, вскоре сможет принять участие в боях.

Модель вызвал начальника штаба, и через пару минут тот уже заходил в кабинет.

— Доброе утро, Ганс, — поздоровался фельдмаршал. — Удалось отдохнуть?

Хотя день только начинался, выглядел генерал несколько уставшим — сказывался недосып последних дней: планирование переброски прибывающих подкреплений с западного участка на северо-восточный требовало постоянного внимания. Русские дороги — как автомобильные, так и железные — не слишком хороши были приспособлены для транспортировки тяжелых немецких вооружений.

— Немного, — дипломатично ответил тот.

— Ничего, Ганс, скоро будут полегче, — оптимистично заверил Модель своего верного соратника. — Я принял решение: мы нанесем удар по войскам Говорова под Ярославлем, вот здесь. — Он ткнул пальцем в Щедрино.

Кребс понимающе кивнул — будь он командующим, сам поступил бы так же. Захват Щедрино позволит рассечь группировку Говорова. Все части восточнее Ярославля окажутся отрезанными от снабжения и будут легко уничтожены за несколько дней. И, разумеется, стратегическая цель советского наступления на северо-востоке — создание «дороги жизни» между Москвой и Восточным Союзом — не будет достигнута.

— Основной ударной силой будут пятьсот тринадцатый и пятьсот десятый батальоны тяжелых танков, — сказал фельдмаршал, — двадцать восемь «Тигров» и двадцать два «Королевских тигра». Кстати, что там с «Маусами», Ганс?

В состав батальонов входила еще и рота «Маусов» — восемь машин, включая штабную, но начальник железной дороги буквально валялся в ногах, умоляя передать фельдмаршалу, что за неделю перебросить «Маусы» в Ярославль нет никакой возможности. Сам он сказать такое Моделю не решался, и Кребс вполне его понимал.

— Они прибудут через десять дней, не раньше, — ответил начальник штаба.

Фельдмаршал в раздумьях зашагал вдоль карты.

— Не страшно, — неожиданно сказал он, и у Кребса отлегло от сердца, — эти «мышки» не примут участия в штурме Щедрино, мы их используем по-другому.

— Как именно, мой генерал? — спросил Кребс.

— Как долговременные огневые точки, — ответил Модель, — после захвата Щедрино мы выстроим мощные позиции на пересечении Ярославского и Костромского шоссе. Вот там-то «Маусы» нам и пригодятся.

— Отличная идея! — откликнулся начальник штаба, но мысленно добавил: если штурм Щедрино пойдет по плану. Говоров наверняка просчитает эти планы и предпримет встречные меры. Другое дело, его ресурсы ограничены. Что он может противопоставить ударной мощи двух батальонов тяжелых танков? Роту ИСов? Наверное, это максимум…

— Приступайте к планированию операции, Ганс, — распорядился Модель. — Не будем терять время.

Гюнтер Грасс, командующий гарнизоном Костромы, пребывал в недоумении. Еще вчера он направил докладную в штаб Моделю, где четко указал — русские готовятся к наступлению с плацдарма возле железнодорожного моста. Возможная цель наступления — вокзал Костромы, захват которого позволит русским контролировать железную дорогу на значительном протяжении. Нет, Грасс, конечно, понимал, что неудачные попытки отбить мост могли посеять сомнения в его способности дать отпор врагу, но распоряжение, полученное им утром, выходило за всякие рамки! Согласно приказу, Грасс должен был немедленно отправить третий гренадерский батальон — самая боеспособная часть гарнизона — в Ярославль! С кем, позвольте спросить, он будет оборонять Кострому? С тремя неполными ротами румынской пехоты, которая покинет позиции, едва завидев советские танки? А чем бороться с этими танками? 47-миллимитровыми пушками? Да они даже Т-34 не берут, не говоря уже о тяжелых ИСах! Да и этих пушек у Грасса было всего шесть — меньше, чем танков у противника.

Командир гарнизона связался со штабом Моделя и попытался, выключив эмоции, обрисовать ситуацию. Там его выслушали, заверили, что понимают возникшие проблемы, и приказали удерживать занимаемые позиции до особого приказа. Приказ последовал ближе к вечеру, и суть его была такова — во-первых, подкреплений не будет. Во-вторых — основной задачей Грасса объявлялось удержание железнодорожного вокзала Костромы. Сохранить над ним контроль следовало даже ценой потери части городской территории — если иного выхода не будет.

Что ж, подумал Грасс, пожалуй, эту задачу он выполнить сможет — даже с ослабленным гарнизоном.

Наступление, как и запланировали Орловский с Самониным, началось утром. Артиллерии у атакующих не было — кроме зенитных пушек, но их боезапас берегли для отражения воздушных атак на мост, — поэтому обошлось без артподготовки. Ночная разведка выявила позиции немецких противотанковых орудий, так что направления атаки тридцатьчетвёрок выбрали так, чтобы по возможности не подставляться под удар.

Задача, стоявшая перед Орловским, была проста — расширить плацдарм возле моста, чтобы обеспечить движение на восточный берег без угрозы артиллерийского поражения со стороны противника. Для этого следовало занять ближайшие к мосту улицы на восточном берегу — западный уже и так контролировался партизанами. Вся операция, к удивлению наступающих, заняла не больше часа — противник отступал практически без сопротивления, и потери сторон оказались минимальными. Самонин, расставив танки на отбитых позициях, вызвал по рации Орловского и предложил ему двинуться дальше — на железнодорожный вокзал.

— Не спеши, капитан, — ответил тот. Орловский, имевший богатый опыт обманных маневров, подозревал ловушку. — Мы не знаем, почему они так быстро отступили.

— Так давайте выясним, — предложил Самонин. Капитану, воодушевленному успехом, хотелось действовать дальше. Орловский мысленно вздохнул.

— У нас какой приказ? — спросил он.

— Обеспечить движение по мосту.

— Мы его обеспечили?

— Обеспечили, — признал капитан.

Орловский сделал небольшую паузу.

— Давай вот как, — сказал он. — Подготовь доклад для штаба о сегодняшнем бое и включи в него предложение по захвату вокзала. Посмотрим, что скажут у Говорова. Возможно, они поддержат нашу инициативу.

Самонин признал, что это разумный вариант. На том и порешили.

Первая встреча передовых отрядов Говорова и Тухачевского произошла чуть восточнее Судиславля, вечером того же дня, когда группа Орловского вывела из-под прямого артиллерийского обстрела железнодорожный мост через Волгу. Предложение о дальнейшем наступлении в Костроме для захвата железнодорожного вокзала в штабе Говорова отклонили, а вместо этого приказали сформировать отряд для дальнейшего движения на восток. Признаться, такой приказ Самонину был по душе — капитан не любил, когда его тридцатьчетверки стояли на одной позиции. Он считал, что это танк создан для движения — быстрого разящего удара в неожиданном месте, где враг не ждет.