Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей - Страница 136

Отдав распоряжение начштабу о подготовке доклада для московского начальства — того, что по ту сторону барьера, генерал приказал доложить, как обстоят дела в Костроме. Там уже почти сутки шел тяжелый бой за удержание плацдарма на левом берегу у железнодорожного моста. Немцы с румынами накатывали волна за волной, желая отбить у русских стратегический объект. В перерывах между атаками на цель заходили «Юнкерсы». Из средств защиты от них были только зенитные пулеметы на четырех ИСах, прорвавшихся к защитникам.

— Что с зенитками, Василий Евгеньевич? — спросил Говоров. — Когда их доставят к мосту?

— Жду доклад, товарищ генерал, — ответил тот, — отправили четыре орудия из Левашово.

— Сопровождение?

— Взвод тридцатьчетверок.

— Хорошо. Как только будут известия, сообщите немедленно.

Говоров провел рукой по лицу. Усталость, накопившаяся с начала наступления, давала себя знать. Да, войска движутся вперед, но каждый шаг дается все труднее. Ударная группировка тает на глазах, и во основном не из-за боевых потерь, а из-за поломок. Сможем ли мы двинуться дальше на восток, за Кострому? Хороший вопрос, и ответ на него сейчас добывают партизаны Орловского, защищающие мост. Пока они держатся.

И самое главное — защитить мост, пока проклятые «Юнкерсы» не разнесли опоры.

В Центральном штабе партизанского движения работа кипела день и ночь. Председатель штаба Валерий Громов с того самого дня, когда на совещании у Троцкого приняли решение о встречном наступлении на Кострому в обход Кирова, знал — партизанам придется внести весомый вклад в достижение целей операции.

Отношения у Громова с Тухачевским были, мягко говоря, прохладными — маршал не верил в то, что в современной войне нерегулярные формирования могут оказать серьезное влияние на исход сражения. Тем более, если эти формирования не подчиняются непосредственно армейскому командованию. Эту точку зрения Тухачевский неоднократно высказывал на совещаниях. Громов, будучи старше Тухачевского на пятнадцать лет, не спорил — он знал, что правота проверяется на поле боя, а не в кабинетах на совещаниях.

И этот момент, наконец, настал. Войска Восточного Союза, начавшие наступление довольной бойко, все же забуксовали. Последнее решение Троцкого об усилении наступающей группировки мобильными резервами, переброшенными с других участков фронта, придало наступлению дополнительный импульс. В частности, удалось провести решительный штурм Котельнича и захватить железнодорожный вокзал и депо. Остатки обороняющейся группировки вытеснили за реку Вятка.

Неприятным сюрпризом для Тухачевского оказалось появление танков Т-4: эти машины не могли противостоять тяжелым танкам Л1 и Л2 — аналогам советских ИСов, однако были способны наносить удары по тылам наступающих войск. Так и случилось — почти сразу после взятия Котельничей рота Т-4 внезапной атакой разгромила колонну с боеприпасами, выдвинувшуюся из Орлова. Т-4 обладали высокой мобильностью и большим запасом хода, особенно с дополнительными топливными баками. Немецкие танки улизнули от погони и теперь наверняка готовились к следующей операции. И вот тогда Тухачевский пришел-таки на покон в Центральный штаб — он хотел знать, куда скрылись немцы. Ситуация усугублялась плохой погодой, установившейся восточнее Костромы, так что провести разведку с воздуха возможности не было.

Что ж, общее дело превыше всего. Громов не стал вспоминать пренебрежительное отношение маршала к партизанским соединениям, и сразу после встречи с ним засел со своим штабом разрабатывать операцию. По факту войска Тухачевского контролировали лишь дорогу от Кирова до Котельничей и полосу шириной десять — пятнадцать километров по обе стороны от нее. Дальше начиналась серая зона, формально занятая немцами и румынами, но на деле во многих деревнях, особенно вдали от дорог, захватчики появлялись не чаще раза в год: партизаны чувствовали себя там, как дома. Но в крупных населенных пунктах гарнизоны были. Впрочем, в каждом из таких пунктов Штаб имел агентуру, собиравшую информацию о дислокации и передвижении вражеских частей.

Настало время активизировать эту сеть. Танки Т-4 — это не иголка в стоге сена, так просто им не скрыться. По лесным тропам они не передвигаются, следы гусениц на грантовых дорогах читаются на раз, и танкам нужно топливо, так что рано или поздно они попадутся. Проблема в том, что вариант «поздно» командование не устраивал — затягивать наступление было нельзя, время поджимало. На поиски Тухачевский дал двенадцать часов.

Громов не сомневался, что его люди справятся.

Глава 68. КОНЕЦ БАТАЛЬОНА

Полковник Армии Восточного Союза Артем Ковалев воевал с первых дней войны, с того самого часа, как двадцатого мая 1941 года фашистская Германия напала на его родину. Тогда он был еще сержантом, командовал средним танком «Октябрьская Революция». Близость войны перед роковой датой ощущалась во всем — постоянные провокации на границе, полеты немецких разведывательных самолетов, якобы случайно залетавших на чужую территорию, скопление вражеских войск по ту сторону границы. Сержант Ковалев постоянно тренировал свой экипаж, и спуска ни в чем не давал. Его танк первым вышел за ворота казармы, когда батальон подняли по тревоге. Через полчаса, в первом же боестолкновении с дивизиями Гудериана экипаж Ковалева подбил два легких танка противника — те, с их слабой пушкой ничего не могли поделать с броней «Октябрьской Революции».

Однако успех отдельных командиров не смог переломить общую тяжелую ситуацию. Дезорганизация управления, отсутствие взаимодействия родов войск, провалы в тыловом снабжении — все это привело к тому, что армия откатывалась на восток. На третий день войны от всего батальона, в котором служил Ковалев, в строю остались только три танка — остальные были потеряны, причем большинство из них пришлось бросить из-за поломок и нехватки горючего. В отсутствии офицеров Ковалев принял на себя командование импровизированным взводом. На фронте царила чересполосица — танковые клинья немцев прорвались глубоко в тыл, с другой стороны, отдельные подразделения Красной армии, пытаясь выполнить приказ Троцкого о немедленном ударе по врагу всеми силами, переходили в контрнаступление. Взвод Ковалева прошелся по тылам немцев, сея там панику — действия танкистов оказались настолько смелыми и неожиданными, что их принимали за начало крупного советского подразделения силами не меньше танковой бригады. Ковалев, нанеся удар, мгновенно скрывался. Боеприпасы танкисты пополняли из брошенных машин — к сожалению, их было в достатке.

Рейд этот продолжался примерно две недели, а потом возможности пополнения боекомплекта стали иссякать. Ковалев принял решение пробиваться к своим. Сделать это ему удалось в районе Смоленска — тогда в город на своем знаменитом бронепоезде прибыл сам Главнокомандующий, Лев Троцкий. Председатель Партии выступал на митингах, думая, по примеру гражданской войны, изменить ход сражений зажигательными речами. К тому времени слухи о бесстрашных танкистах, кошмаре немецких тылов, достигли уже и советской стороны, и когда они вышли к своим, то оказались нарасхват. Троцкий вцепился в Ковалева и его ребят, и целую неделю им пришлось колесить по дорогам вместе с Председателем, являя собой живой пример героизма советских солдат. Потом, наконец, Троцкий отпустил их, присвоив Ковалеву звание капитана — теперь Артем на законных основаниях командовал взводом, который сам и сколотил.

Вермахт удалось сдержать только на Уральском рубеже, где началась долгая позиционная война. И вот теперь, в августе сорок пятого, Восточный Союз перешел, наконец, в наступление. К этому времени Ковалев уже командовал батальоном тяжелых танков «Лев», на которых с успехом боролся с немецкими «Тиграми» и «Пантерами».

Батальон Ковалева стоял в оперативном резерве фронта, в районе Перми, когда получил приказ срочно передислоцироваться в поселок Слободской под Кировым. Там Ковалев должен был ожидать дальнейших приказаний.