Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей - Страница 102

— На какой срок? — спросил генерал.

Начальник пожал плечами.

— По закону вы обязаны опустить меня через семьдесят два часа после задержания. Или предъявить обвинение.

— Обязаны, — согласился начальник. На этом разговор и закончился.

По истечении пяти суток генералу, наконец, предъявили обвинение, почему-то по статье «Самоуправство». Допросы вел один и тот же следователь, и видно было, что относился он к своей работе формально, записывая ответы Говорова без интереса, никогда не переспрашивая и не уточняя. Генерал понимал, что вся эта комедия — лишшь способ держать его в заключении. Зачем? Ответа на этот вопрос у генерала не было. Возможно, в воспитательных целях — прежде чем договариваться с Гудерианом, нужно было спросить у начальства. Возможно, его готовили для какого-нибудь процесса над военными в духе знаменитых московских 36–38 года. Говоров не знал, как разрешилась ситуация с объединительным съездом двух коммунистических партий, и чья линия взяла верх. Генерал подозревал, что за его арестом стоит Жданов — у него давно вырос зуб на генерала за тесные связи с партизанами и отказ от жесткой борьбы с троцкистскими взглядами среди активистов в параллельном мире. Если на съезде победил Жданов, то кампания против Троцкого и его сторонников должна была уже развернуться. Но время шло, а ничего не происходило — все тот же равнодушно зевающий следователь с дурацкими, никому не интересными вопросами и ответами на них. С каждым днем у Говорова крепла уверенность, что Жданов потерпел поражение в борьбе за власть в параллельном мире — только этим можно было объяснить вялые следственные действия. В ином случае Жданов давно бы уже требовал материалов, разоблачающих троцкистов и их последователей, проникших в самое сердце Красной Армии!

В один из дней вначале августа генерала разбудили необычно рано, задолго до завтрака. В камеру вошел начальник тюрьмы собственной персоной и сказал, что пребывание генерала в «Матросской тишине» завершилось. Начальник вел себя так, словно Говоров был его личным гостем, а тюрьма — санаторием. Помог собрать вещи, лично проводил до выхода из тюрьмы, покрикивая на нерасторопных подчиненных. Под конец, явно волнуясь, он пролепетал нечто вроде… ну, вы же понимаете, приказ есть приказ… все могут ошибаться… а я старался по возможности смягчить… Генерал, подтвердив, что все могут ошибаться, сухо с ним попрощался.

У выхода стоял черный «Виллис». Из него вышел Саркисов — начальник охраны Берии — и пригласил Говорова сесть в машину.

— Куда мы поедем? — спросил генерал.

— На работу, — ответил Саркисов, усмехнувшись.

Минут через двадцать они добрались до Лубянки. Пока ехали, Саркисов ввел генерала в курс событий, произошедших в стране, пока он был в заключении. Выслушав его, Говоров уточнил:

— Значит, Троцкий теперь полностью реабилитирован?

— В пределах Восточного Союза.

— А что товарищ Жданов?

— Товарищ Жданов с коллегами сосредоточится на выполнении своих обязанностей в ленинградской партийной организации, — сухо ответил Саркисов.

— А как дела на фронте?

— Пока неплохо, — после короткой паузы сказал Саркисов, — подробности вы узнаете у себя в штабе. Но возникли некоторые обстоятельства, осложняющие ситуацию.

— Какие?

— Вот это мы и обсудим.

Проблему они обсуждали втроем: профессор Громов, генерал Синицын и генерал Говоров.

— Максимальная ширина коридора — три с половиной метра? — уточнил Говоров.

Профессор кивнул.

— Это сегодня. Завтра будет еще меньше.

— На сколько?

— Сантиметров на двадцать.

Говоров откинулся на спинку стула.

— И когда, по-вашему, коридоры полностью закроются?

— Точно неизвестно, — ответил Громов, — вероятно, через две-три недели доступ в параллельный мир будет закрыт.

Воцарилась тишина.

— Когда вы сможете решить эту проблему, Александр Николаевич, и что вам для этого нужно? — спросил Синицын.

Громов ответил не сразу.

— Я не могу дать никаких гарантий, — сказал он, наконец. — Нельзя исключить, что связь между мирами не восстановится.

Синицын посмотрел на Говорова в упор.

— Товарищ генерал, вам нужно спланировать оборонительную операцию с учетом того, что снабжение группировки может быть прервано.

После паузы Говоров спросил:

— Какие у меня полномочия?

Из папки, лежащей перед ним, Синицын достал приказ и протянул генералу:

— Вы назначаетесь командующим группы войск Красной Армии в Восточном Социалистическом Союзе.

Говоров бегло просмотрел приказ. Подпись — И. В. Сталин, Верховный главнокомандующий Вооружёнными силами СССР.

— А что с уголовным делом против меня?

— Оно закрыто.

— Основание?

— Отсутствие состава преступления. Вы готовы приступить к обязанностям?

Генерал кивнул.

— Куда вас отвезти? — спросил Синицын.

— В штаб, — ответил генерал.

Легковые машина еще проходили через коридор между мирами, так что Говоров без проблем добрался до штаба. Атмосфера там была тревожная, но рабочая.

— С возвращением, товарищ генерал! — встретил его начальник штаба, исполнявший обязанности командующего в отсутствии Говорова. — Рад снова служить под вашим руководством!

— Спасибо, Василий Евгеньевич, — ответил тот. — Времени у нас мало, решения надо принимать быстро. Доложите текущую обстановку.

Начальник штаба развернул карту с обозначением советских и немецких позиций. Генерал сразу отметил — за то время, пока он сидел в тюрьме, Красная Армия значительно продвинулась, особенно на востоке области. На западе немцы оказывали ожесточенное сопротивление, так что там линия фронта в среднем проходила километрах в двадцати от окраин Москвы. До сих пор советские войска занимали позиции, удобные для атаки, но сейчас ситуация коренным образом изменилась — теперь надо было думать прежде всего об обороне.

Начальник штаба изложил свои соображения на это счет. Основной упор он предложил сделать на использование рельефа местности и организацию долговременных огневых точке на базе тяжелых танков ИС-2 и ИС-3.

— Сколько их у нас? — спросил Говоров.

— Сто двадцать «двушек» и сто десять «трешек», — доложил начальник штаба. — Есть еще тридцатьчетверки, два батальона. Силы, в общем, значительные…

— А что у немцев?

— На текущий момент точных сведений нет, — признал начальник штаба, — но по данным недельной давности на западном участке действовали три батальона тяжелых танков общей численностью до ста машин — в основном «Тигры» и «Королевские тигры».

— А на восточном участке фронта?

— Там тяжелых танков у них нет.

Тактически ситуация не такая плохая, подумал Говоров, обороняться мы можем долго. Но вот стратегически? Какие ресурсы есть у Москвы и области, сможем ли мы наладить снабжение войск, если коридоры окончательно закроются?

— Хорошо, — сказал генерал, приняв решение. — Вот что, Василий Евгеньевич. Начинай планировать оборонительную операцию, прежде всего на западном участке. Учти, что танков больше не будет — через коридоры они уже не проходят.

— Они действительно закроются? — тихо спросил начальник штаба.

— Это наихудший вариант, — признал Говоров, — и мы должны исходить из него.

— Значит, мы можем остаться здесь навсегда? Как же быть с семьями? Они-то там, по ту сторону барьера.

Говоров кивнул.

— Это еще одно дело, которое я тебе поручаю. Пока коридоры действуют, надо дать возможность семейным вернуться.

— Ничего себе, — пробормотал начальник штаба, — и кем мы их заменим?

— Теми с нашей стороны, кто готов рискнуть. Кстати, а что у тебя с семьей?

— Жена уже здесь. Но сын у меня в Германии.

— Решай сам, — помолчав, сказал Говоров, — но знай, что ты мне нужен, Василий.

Начальник штаба кивнул.

— Я останусь, — ответил он, — я уже решил.

— Спасибо, — ответил генерал. — Давай, займись этим в первую очередь. Люди должны чувствовать, что мы думаем о них. Я сейчас в горком Москвы, обсудим снабжение, чем он смогут нас обеспечить…