Охотники Горелых земель 2 (СИ) - Львов Николай - Страница 30

— Ясно. Что хоть случилось, пока я спал?

— Ох, Джаспер, — Лира присела на край кровати, — Тут такое… Ну, во-первых, ты пропустил Ранфа в ярости. Потом довольного Ранфа, когда я вытащила все полученные сведения. Пропустил уход Дамиана…

— Чего? — перебил я ведьмочку.

— Дамиан сильно засветился. Он превратил пол-особняка в воду, разорвал на клочки отряд элитной стражи, а потом выбил водяной взвесью кусок стены и в истинном облике пролетел над городом. Собственно, Ранф поэтому и ругался. Ты ведь помнишь?..

— Да. Он просил сделать все по возможности тише. Максимально тихо. А мы… Ну, не сложилось.

— Именно что не сложилось, — грустно ответила Лира. — В отличие от особняка того извращенца.

— Э?

— Ну, Дамиан вынес слишком большой кусок стены. И весь дом сложился.

Честно говоря, мне было, в общем-то, абсолютно плевать. О чем я и сообщил Лире.

— Ну, на самом деле, мне тоже. Прислуга покинула особняк при первой тревоге, а ту девушку, ну, в кабинете, ее спас выворотень.

— Разве они могут отлучаться куда-то? Мы ведь вообще-то приказали…

— Один из товарищей Ранфа присматривал за нами, оказалось. Всегда был готов вмешаться. И не смог остаться в стороне, увидев такую красоту. В общем, на окраине города был небольшой бой, а на одного свободного пятилетнего мальчишку стало больше.

— Сказал бы мне кто год назад, что варага будут людей спасать…

— Да я сама в шоке, Джас. Так вот, Дамиана сняли с поста нашего телохранителя и перевели на фронт.

— Какой ещё фронт?

— А вот это последняя новость, — грустно вздохнула Лира. — Тысяча начала действовать. Потеряно сообщение с несколькими южными княжествами, а значит, там массивные бунты. По всем другим княжествам проходят диверсии и теракты, выполняемые Тысячей Глаз. И несколько агентов Червивого Яблока мечутся по всей стране, пытаясь все это веселье предотвратить. Но Ранф и сам настроен скептически. Все же Тысяча Глаз насчитывает несколько тысяч культистов, а Яблоко — всего человек двадцать. Но на праздник Середины Зимы мы с тобой все равно пойдем, Джас.

— Ну, надеюсь, до него я уже исцелюсь.

— Тоже надеюсь.

Внезапно дверь, аккуратно прикрытая Лирой, распахнулась и впустила в комнату взволнованную Гиз.

— Лира, там Эдвин очнулся, пытается себя лечить. Ну хоть ты скажи, что у него половина мощепроводов порвана! О, Джас, привет!

— Привет, Гиз.

Между стройных ног волшебницы проскользнула чья-то толстенькая оливковая тушка. Пара мгновений — и на кровать запрыгивает Маю. Взгляд сквозь крутецкие очки — и меня начинают слабо бодать лбом. Так этот мохнатый пенёк выражает любовь и симпатию. Немного смущает, что делает он это, не издавая ни звука. Ну а что взять — пенёк и есть пенёк.

— Он скучал по тебе и волновался, — сообщила мне Гиз. — Спал один день с тобой, сторожил тебя.

— Какой зайчик, — умилился я, аккуратно потрепывая Маю по холке. Тот удвоил усилия по боданию, и меня начало ощутимо шатать.

Внезапно мой живот издал какой-то душераздирающий звук, похожий на звук пыток трёх китов одновременно.

— Знаешь, Лира… Я бы сейчас не отказался от крылышек, или ветчины, или пирожков с печенью…

— А что тебе хочется? И сколько?

Помолчав, я ответил:

— Да.

***

Мы снова были всей большой разнородной "семьёй" за столом, и снова половина из присутствующих чувствовала себя не в своей тарелке.

Комфортно было только Фелиции и Ранфу — они спокойно кушали, просили передать им то или иное блюдо, и, в целом, наслаждались пищей. Лира и я, в человеческой форме, постоянно переглядывались — мы хорошо знали Ранфа, и он в любой момент мог начать длинную лекцию с перечислением всех ошибок, нотациями и наставлениями. Эдвин сидел с нами, но был все ещё бледный, покачивающийся от слабости, а глаза ещё были красноватые. Гиз сидела возле сонитиста и украдкой поглаживала его по руке, будто никто не замечает.

Наконец, свершилось. Ранф отпил чай, проглотил, шумно выдохнул и сказал:

— Анди Моуз, я, признаться, крайне рад вас видеть. Хотел бы выразить вам благодарность, что справились с офицером Холодных сердец. Возможно, это был бы слишком сильный противник для Сипухи и Синицы.

— Мы вообще-то тут, — подала голос Лира. — Мне кажется, сейчас можно и без позывных.

— Мы говорим не об обычной жизни, а о работе, поэтому позывные, — серьезно ответил Ранф. — Тем не менее, анди, не могу не поинтересоваться, что вы, собственно, делали в том особняке и почему получили такие повреждения от собственного волшебства.

Эдвин молча отхлебнул чая, и, глядя в стол, начал:

— Я родился на территории княжества Артабас около двадцати восьми лет назад. Сколько точно, не знаю. Я был сиротой и беспризорником. Это был период после бунта белой гнили, поэтому путаницы с людьми было очень много. Артабас в то время был уже не самым молодым, а потому сильным княжеством, но княжеством, медленно теряющим свою силу и влияние. Руководству княжества было необходимо нарастить боевую мощь. Вы ведь слышали про облавы на беспризорников?

— Я присутствовал при нескольких, — ответил Ранф. — Спасал некоторых одаренных подростков.

— Подавляющее большинство из нас было направлено в кадетские училища, где готовили толковых рядовых, полуволшебников, ну и кадровых офицеров, конечно. Но определенный процент детей, тех, у кого была хорошая проводимость, направили в секретный горный институт. Что вы, анди, знаете о Роковых раскатах?

— Роковые раскаты, Извержение, Ледяное дыхание, Дно океана, Вихрь безумия, Алые свистки. Трудно не знать о них, когда находишься на передовой.

— Я попал в Роковые раскаты. Меня готовили как живое оружие. Уже в одиннадцать лет я мог выдавать чистую какофонию в течение двадцати минут.

— Серьезный результат.

— Я был одним из лучших. Поэтому проходил стажировку и в Алых свистках. К тринадцати я был лучшим в Раскатах и третьим в Свистках. Поэтому, я угодил на эксперимент. В меня вживили музу какофонии.

Все за столом, кроме Ранфа, глубоко вдохнули.

— С тех пор утекло много воды. Я долго мирился с тем, что мое тело и сознание больше не принадлежит мне одному. Учился обращаться с Девятой, как с личностью, так и не силой. Строго говоря, она не плохая, но она и не хорошая. Цель ее существования заключается в разрушении старого, отработанного, чтобы на его месте первые ноты смогли создать что-то новое. Просто… Она не всегда понимает, когда надо остановиться. Тибо был сильным противником. У него был целый вагон эффектов, приемов, и много лет опыта их использования, так что я сразу зашёл с козыря. Я давно не пускал Девятую в прямой ход, поэтому… Поэтому и потерял контроль.

— Мне кажется, что Джаспер не в обиде на тебя, — заметил Ранф.

— Эдвин, да все в порядке, — улыбнулся я волшебнику.

Эдвин отвёл взгляд от скатерти и взглянул на меня. Мне бы хватило и слез в его глазах, но то, что они были розовые, меня окончательно добило.

— Как я могу называть себя твоим другом, если я тебя чуть не убил?

— Ну, не убил же, — пожал я плечами. — Да и потом, мне было очевидно, что это был не ты. Ты, как правило, не говоришь о себе в женском роде. Ну, и не склонен к спонтанному разрушению всего и вся.

— Это ты точно ее описал, — усмехнулся Эд.

— Да все в порядке. Я стал сильнее, пока тебя не было.

— Я бы хотел посмотреть, — волшебник улыбнулся мне.

— Да без проблем, дружище.

Эд только кивнул, быстрыми движениями утерев выступившие слезы. Мир между нами был восстановлен.

"Хорошо, когда в стае мир", — удовлетворённо отозвался Кот, и я был с ним полностью согласен.

— Тем не менее, Эдвин, — продолжил Ранф. — Мне интересно, что вы делали в особняке.

— Особняк… После окончания Битвы девятнадцати, я вернулся в Артабас. Так получилось, что во время битвы я одно время сражался в составе подразделения другого княжества, и потерял паспорт. Так что, меня, как человека, не существовало. Я не знал, что делать. Поэтому вернулся в центр подготовки. Нашел его в разрухе, спешно покинутый специалистами. Я оставил послание таким же, как я, забрал большую часть документации и ушел искать новый путь. Собственно, из-за этой документации все и началось. Я восстановил некоторые связи между нами, опытными образцами. Со временем некоторые связи… оборвались. Вместе с жизнью владельцев. Учитывая мое место жительства, многие подопытные отдавали мне те документы, которые были при них, поэтому у меня скопилась богатая коллекция. Однако, мои знакомые умерли не сами по себе. Кому-то очень нужны эти бумаги.