Мне все равно (СИ) - Блио Элен - Страница 44

- Ром…

- Ну что, ты? Иди сюда…

Он подводит меня к дивану, усаживает на свои колени, обнимает.

- Глупый маленький мышонок. Мой. Родной. Всё будет хорошо!

Мне так хочется верить! С ума хожу, как хочется.

Но в сердце словно отравленная стрела. И азбукой Морзе выбивает – тире, точка, точка, тире…

- Лер, я люблю тебя, слышишь… Я так сильно тебя люблю! Я всегда буду с тобой. Всегда! Мне… мне даже больно так сильно. Ты изнутри рвешь, понимаешь?

- Ром, может не надо? Если… если больно?

- Ты… с ума сошла? Давай… я этого не слышал, ладно?

- Ром…

Оглушающий поцелуй. Словно отрава. Впрыскивает в вены яд любви. Он там уже давно, это новая порция. Сильная. Такая от которой умирают, наверное.

- Не мечтай даже. Не надо ей. Не мечтай. Моя, поняла?

Поняла.

Вроде полегче стало. Отпустило.

Может надумала себе чего-то. Слишком много в последнее время мрачного. Депрессивные дни. Низко висит небо. И солнца совсем нет, хотя обычно в январе оно уже бывает.

Мы опять вместе идём в школу. И там как-то уже всё не так напряженно.

Мироновой нет. Дуня ходит как в воду опущенная. Разумов и Беляев тоже не появляются.

Зато Селена и Коршун вместе. Сел изменилась. Волосы стали натурального цвета. Раньше она подкрашивалась в блонд, потом резко стала брюнеткой, сейчас просто русые волосы.

Мы с ней, правда, почти не общаемся. У неё рядом Стас, ей не до меня. А со мной – Тор, громовержец.

После уроков он приглашает всех в кофейню к Анатолию.

Там новый январский раф. С имбирем, корицей и куркумой. Вкусно.

Да Винчи пропадает минут на двадцать, а потом приходит с двумя девчонками. Явно две сестры.

Одна нашего возраста. Одета очень плохо. Сильно худая и какая-то… измученная. При этом красивая какой-то нереальной красотой.

Почему-то смотрю на неё и вспоминаю Настасью Филипповну из «Идиота» Достоевского, которого нам настоятельно рекомендовали прочитать. «Такая красота – сила, с эдакой красотой можно мир перевернуть». Но, конечно, она ничего не перевернет. Напугана или… запугана? Узнаю её имя и сразу оживляюсь.

- София? Соня?

- Да.

- Здорово, мою сестру звали Соня.

- Звали? Умерла? – как-то она сразу в лоб спрашивает. Я понимаю, что для неё смерть – это не из ряда вон. Сталкивалась, явно.

Киваю. Она как-то грустно усмехается.

- А у нас вот мама… давно уже. И бабушка. Недавно. Арина, только одно пирожное!

- Три! – Арина смешная, тоже плохонько одета, но все хоть и скромное – чистое, аккуратное.

- Арина!

- Сонь, пусть выберет три. – это Да Винчи, - я же угощаю.

- Не нужно. Хватит одного.

- Сонь…

- Даня, пожалуйста… не надо, - голос у неё очень тихий, но такой… почему-то пробирает до самого нутра. – ей потом будет плохо.

- Хорошо. Но можно пирожное и что-то еще.

- Мы недавно обедали.

- Сонь… когда мы обедали? - делает бровки домиком смешная Арина…

Чёрт, почему-то так неловко. Эти девочки как будто из другого мира. Мы такие благополучные, заботимся только о том, как сдать несчастные экзамены, поступить, ссоримся, дерёмся, не задумываясь о последствиях, а тут они… И я понимаю, что они не живут, а… выживают. Это невооружённым глазом видно.

- Извините, нам не надо было приходить. – кажется, Соня заметила мой взгляд, я тушуюсь.

- Ты что, с ума сошла? Конечно надо! Нам вообще давно интересно кого Да Винчи от нас прячет.

- Да Винчи? Вы правда его зовёте Да Винчи? Я думала он шутит.

- А я тебе говорил, что не шучу. – Данила ставит перед ней огромную чашку ароматного кофе и меренговый рулет. – кушай, совсем худенькая, тебя рисовать даже страшно.

- Не рисуй, если страшно.

- Прости, ты… не поняла, страшно, что ты растаешь.

- Не растаю. Я живучая.

Тор кладет свою ладонь на мою, сжимает, двигается ближе, чувствую горячие кофейные губы у самого уха.

- Я так люблю тебя, Лерка. Ты мне нужна. Каждую минуту.

- А ты мне…

Мы целуемся, странно откровенно несмотря на то, что вокруг народ, наши друзья.

- Так, харе лобызаться, тут дети, между прочим! – это Коршун, блюститель нравственности, показываю ему язык.

- Не завидуй! – почему-то после этих моих слов краснеет Селена. И у Сони тоже щечки зарумянились. А её сестра уплетает тайно подставленное ей моим Тором второе пирожное…

Мы так хорошо сидим, что кажется, все проблемы испаряются, как пар, поднимающийся над чашками ароматного имбирного рафа.

Выходим из кафе, расходимся в разные стороны. Обнимаю на прощание Соню, говорю, что рада была познакомиться.

Потом донимаю Рому вопросами о том, кто эта Соня, где Да Винчи с ней познакомился. Ромка сам ничего не знает.

Мы долго целуемся в машине, так не хочется расставаться. Но у меня еще репетитор онлайн, да и с Анфисой тоже надо позаниматься. Мы пока тоже перешли на занятия в сети, потому что она сейчас в каком-то реабилитационном центре. Она не рассказывает ничего, Сашка тоже пока шифруется, но мне кажется, Анфиса все-таки решилась попробовать встать на ноги. Это очень круто, и я держу за неё кулачки.

У Ромки начались тренировки, он тоже почти все время занят. Но вечером обещает заскочить, хотя бы на час.

Часа мне мало. Я не хочу час. Я хочу навсегда. Но готова хоть на минуту.

А вечером…

Вечером мой мир опять рушится. Снова делится на до и после. Определенно.

Лучше бы я оставалась железной Щепкой.

Глава 43

- Я никуда не поеду, пап!

- Ром… я не обсуждаю это. Я ставлю перед фактом. Увы, ты прекрасно понимаешь, почему.

Это какой-то паноптикум. Анриал…

- Они её чуть не убили, ты понимаешь? Она могла насмерть замерзнуть!

- Если бы ты не уехал, а сразу пошёл бы её искать, ничего бы этого не случилось. И потом… ваша подруга, Селена… почему-то вы забываете, что она тоже была в курсе всего… - говорит спокойно и четко, не мой отец, а робот какой-то.

- Пап…

- Если бы она пришла сразу, если бы рассказала учителям, директору, то ничего бы этого не было.

Не слушает. Не слышит. Не въезжаю… просто не въезжаю…

- Пап, ты не понимаешь…

- Понимаю! Сам бывал в похожих ситуациях и не раз. Мозгов хватило не лезть. И дать во всем разобраться тем, у кого есть полномочия.

- Пап, послушай…

Достучаться! Я должен достучаться, иначе…

- Наслушался, Ром. Хватит. Ты… Твоя мать ждёт ребенка, ей нельзя волноваться.

- Что?

Сердце издает звук – словно струна лопнула. Аут. Не осознаю пока.

- Вот так. Поэтому… давай как-то… спокойно всё закончим?

Да… Нет я… чёрт, я за них рад, конечно. Очень. Потому что гибель Ваньки им очень тяжко далась, особенно маме. И потом… меня не посвящали, конечно, в подробности, но я знаю, они пытались, хотели еще детей. Меня, такого геморройного, им мало было что ли…

Нет, сейчас, когда я думаю о перспективах семьи и брака для нас с мышкой, я… я почему-то хочу детей, много, как минимум трех. У Да Винчи вот сеструха и братан мелкий, классные. Мне нравится с ними возиться. Коршун у нас один, единственный – иногда долбаю его, за то, что он эгоистичная скотина.

Значит, я скоро опять стану братом. Это здорово, но…

Не понимаю всё-таки, зачем мне уезжать? Почему?

Потому что родители Мироновой, Разумова и Беляева объединились. И явно готовят что-то нехорошее. А еще… еще у нашей директрисы, у «Ксенона» большие проблемы из-за этой истории. В общем… треш.

Поэтому меня ссылают в Эмираты!

Чертовы гонки, я их уже заранее ненавижу. Нет, там круто, перспективы, бабло, и то, что меня вообще берут, это… Это отличный шанс. Но почему сейчас? Почему вот так? Когда мне надо быть тут! Дома!

Когда мне есть ради кого быть тут!

- Пап… правда, честно, это реал надо? Потому что я… Я не могу её бросить.

- Кто говорит о том, чтобы ты бросал Леру? Она чудесная и мы рады, что вы вместе. Ну, подумаешь, побудете пару месяцев врозь. Проверите чувства.