Мажор в наследство (СИ) - Яфор Анна - Страница 21

Это звучит по-прежнему весело и кажется, совсем не беспокоит его. Но я вдруг представляю маленького мальчика, которому взрослая и солидная тетенька дала подобное указание. Мне было бы больно и страшно обидно. А что чувствовал он? Не верю, что оставался таким же беззаботным, как сейчас.

— Не важно, умеешь ты петь или нет.  Ты для меня все равно самый лучший, — тянусь к его губам, обводя контур языком, и веселье в глазах парня тут же гаснет, оборачиваясь темным, жгучим желанием. Он раздвигает мои колени, устраиваясь между, и от тяжести его тела по моему растекается дурманящий жар. Я, кажется, поторопилась с выводами, что мы насытились друг другом.  Хочу его… ничуть не меньше, чем прежде. И сердце сладко замирает от осознания, что этот голод снедает нас обоих.

— Ты ошибаешься, но мне это нравится, — отзывается Дэн внезапно хриплым тоном. — Да, определенно нравится. Продолжай в том же духе, Сонечка.

Глава 36

— Доченька… — папа так часто моргает, глядя на меня, что становится даже как-то не по себе. Я никогда не видела его настолько взволнованным и восхищенным одновременно. Это не только приятно: мое собственное волнение тоже усиливается. Еще бы, ведь сегодня такой день. Я столько о нем мечтала, так сильно ждала. И вот он пришел…

Мне кажется, за спиной в буквальном смысле расправляются крылья, особенно когда замечаю папины глаза. Они отражают все лучше любого зеркала. Я чувствую себя принцессой, и внутри все просто подрагивает от предвкушения.

— Какая же ты красивая, моя девочка, — отец обходит меня со всех сторон и, кажется, почти не дышит при этом. — Жаль, что мама тебя не видит.

— Видит, — тихо отзываюсь я и на мгновенье прикрываю глаза, вслушиваясь, как ветер за открытым окном шелестит ветвями деревьев. Как будто кто-то шепчет что-то нежное, ободряющее. Пусть ее нет сейчас рядом с нами, все равно верю: она знает о том, что со мной происходит сейчас. И радуется… где-то там.

— Да, малышка, ты права, — глаза отца как-то подозрительно блестят. — Конечно, видит.

Его пальцы слегка подрагивают, когда он дотрагивается до прозрачного покрывала, лежащего на моих плечах. Фата — настоящее произведение искусства. Она окутывает меня невесомым облаком. На тончайшем полотне — кружевные узоры, будто изящная роспись инеем на зимних окнах. Но при этом я ощущаю не холод — волнующий, трепетный жар. И непонятно, он ли окрашивает щеки, или легкий макияж помогает скулам трогательно розоветь. Это я и не я одновременно. Стою на пороге совершенно новой жизни…

— Готова?  — у папы не только руки, но и голос дрожит. Но ничего, разве может быть иначе? Я всегда была его маленькой девочкой, только его. А сейчас все меняется. Могу представить, что творится сейчас в его голове. Но все будет хорошо, папочка… Я стану самой счастливой, и ты порадуешься, глядя на меня. Дэн же такой замечательный…

Мы спускаемся вниз по лестнице и медленно идем к двери, а затем — в сад. Вокруг — целое море цветов. И в вазонах, выставленных вдоль дорожек, и рассыпанных лепестками. Ветер играет ими, подкидывает от земли, кружит в воздухе,  и это удивительно красиво. Как будто сама природа дает салют в нашу честь.

Движемся к увитой нежными бутонами арке, и теперь приходит моя очередь затаить дыхание. От восхищения. Потому что там стоит самый прекрасный мужчина на свете.   Стоит в ожидании меня. Ему так идет этот темно-синий костюм, сидит просто идеально. Хоть сейчас — на обложку журнала. Подчеркивает цвет глаз, делая его еще выразительнее. Волосы зачесаны назад, отчего Дэн выглядит и строже, и старше… и еще более завораживающе. Как принц из сказки. Наверное, так и есть. Раз я принцесса, он — принц, и наша волшебная сказка впереди.

Я приближаюсь, и он перехватывает мою руку, как-то слишком поспешно. Этот жест как будто выдает нетерпение, и у меня на сердце становится тепло-тепло. Родной мой, любимый, он так же, как и я не может дождаться, пока все состоится. Так же мечтает о том, чтобы мы поскорее стали мужем и женой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Зачарованная, тону в его глазах, полных огня и желания, и почти не слышу ничего происходящего. Лишь машинально отзываюсь на вопрос чопорной дамы, приглашенной для церемонии, прямо-таки залипнув на губах Дэна после того, как он быстро и уверенно произносит «да». А потом не выдерживаю — висну на его шее, стоит только моему теперь уже мужу сомкнуть руки на талии, притягивая меня к себе.

Мы целуемся, горячо, жарко, впервые в жизни вот так открыто, у всех на виду. И мне это нравится. Хочется закричать, завизжать от счастья, прижаться к Дэну еще крепче, ничуть не стесняясь окружающих. Заявить всему миру, а не только гостям, что теперь мы — одно целое. Навсегда.

— Мой муж… — когда нас все-таки вынуждают оторваться друг от друга, я продолжаю смотреть в любимые глаза. Любуюсь им. Если бы было можно, вообще бы предпочла сбежать отсюда, чтобы остаться вдвоем. Уверена, что и Дэн хочет того же самого. Но это будет неправильно по отношению к гостям. К папе, который так много сил и средств вложил в нашу свадьбу. — Пойдем праздновать?

Глава 37

Дэн

Праздновать? Я едва сдерживаюсь, чтобы не поморщиться. Она такая счастливая… аж до приторности. Кажется, будто увязаю в липком карамельном сиропе, куда вляпался по собственной дурости. Как же меня угораздило-то, а?

Понятно, что добровольно ни на что подобное я бы не подписался. Соня — красотка и влюблена в меня по уши, это правда. И да, у нас потрясающий секс, даже не припомню, чтобы кто-то еще с такой готовностью отдавался мне. Она готова на все, чтобы угодить, ублажить… но разве для этого обязательно жениться? Мы вполне могли бы просто спать вместе. Обоим хорошо — и никаких ненужных обязательств.

Чего же ей так хотелось замуж? Девчонка совсем, другие в этом возрасте мечтают только о том, как погулять. Добровольно расставаться со свободой точно не планируют. Я вот многим бы пожертвовал, чтобы не надевать на себя это ярмо. Да только кто меня спрашивает? Соня втемяшила себе в голову, что мы две половинки, которым обязательно надо быть вместе. И, самое ужасное, отец тоже зачем-то сильно возжелал сделать меня семейным человеком. Еще и такой дурацкий способ выбрал. В который раз задумываюсь  о том, что у него от болезни помутилось что-то в голове. Иначе случившееся не объяснить.

Но, как бы там ни было, выбора мне никто не оставил. Даже исполнив требование отца, я не решаю свои проблемы, а всего лишь оказываюсь обеспеченным зарплатой. Зарплатой, блин! Как же дико это звучит! Не только не могу бросить девушку, которую мне навязали, еще и завишу от нее целиком и полностью.

И после всего этого она предлагает праздновать. Интересно что? Документальное оформление моего рабства? Окончательное сжигание мостов? Нет, Сонечка, прости, но мне точно не до веселья сейчас. Понимаю, ты не виновата, но только от этого ничуть не легче. Терпеть не могу изображать то, чего нет и в помине. Улыбаться, принимать поздравления, выслушивать дурацкие наставления друзей и знакомых. Все эти свадебные прибамбасы видеть не хочу! Голуби, цветочки, сейчас еще «горько» кричать начнут. Я не против целоваться с тобой, малышка, но не на глазах у всех. Не под бурные аплодисменты. Тем более, что сейчас мне в самом деле горько, только это состояние вряд ли получилось бы вылечить даже хорошим сексом.

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и в них плещется такая откровенная радость, что становится не по себе. Не хочется ее обижать. Нам надо как-то продержаться ближайший год, чтобы выполнить условия завещания, но, честно говоря, я не знаю, с чего начать. Хреновый из меня муж. И Соня убедится в этом, очень скоро, не уверен, что долго смогу притворяться. Хочу жить, как раньше, отрываться с парнями, тусить там, где мне нравится. И, главное, не быть привязанным к одной-единственной девушке. Какой бы классной она ни была, не мое это!

— Эй, стой! — окликаю парнишку-официанта, снующего среди гостей с подносом в руках. Забираю бокал с шампанским, осушая его почти залпом. Сейчас бы не помешало что-то покрепче, но пока нельзя: надо изображать счастливого новобрачного. Обнимаю жену за талию, натягивая на лицо улыбку.