Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария - Страница 9

Поэтому в тот день они договорили о всяческих организационных моментах, после чего Санта была проведена до лифтов, а Данила, не оглядываясь, пошел от рецепции обратно в сторону своего кабинета.

Санта позволила себе взгляд в спину, после чего со вздохом зашла в пустой лифт.

Спускалась вниз, ехала домой, чувствуя на душе непонятное опустошение. Не легкость и не груз. Просто отдала все эмоции разговору, который и со стороны, и Даниле наверняка показался практически безэмоциональным. Людям сложно поверить, что под маской безразличной, холодной девушки может бурлить коктейль из сомнений. А он бурлил.

Той ночью Санта долго не могла уснуть – ворочалась, прокручивала, проигрывала…

Представляла, что он ответил бы, произнеси она свое «а чтобы ты меня полюбил?» вживую…

Играла на своих же нервах, то взлетая под потолок, то пробивая душой пол.

То придумывая, как слышит: «давай попробуем», то пугаясь сухому: «без шансов»…

Прекрасно понимая, что в реальности возможен только второй вариант, но почему-то настойчиво продолжая… Безответно любить.

Они с Черновым договорились, что стажироваться Санта будет на протяжении лета. Обсудили вопрос оплаты и перспектив.

Санта сказала честно: она хочет поступить на очную магистратуру и попытаться совмещать с работой.

Чернов честно же ответил: в Веритасе это возможно, но будет сложно. Они делают скидку для студентов. Они берут старшекурсников на работу. Но если эти старшекурсники не справляются – с ними прощаются.

Тем не менее, всё не безнадежно. Время Санта выбрала хорошее. Трёх месяцев будет более чем достаточно для того, чтобы немного разобраться и принять для себя решение: стоит ли оно того.

На том и разошлись.

Первая неделя стажировки пронеслась практически незаметно. Точнее заметного в ней было очень много, но время бежало быстрее обычного.

Финальная подготовка диплома перед подачей. Знакомства с новыми людьми на новом месте. Первые вводные задачи. Первые совместные походы с коллегами на кофе… И практически полное отсутствие самого Чернова.

Пусть он сказал, что будет стараться уделять Санте время, на протяжении первой пятидневки этим-то не баловал.

Сама Санта действительно не пыталась искать в подобном проявление личного отношения к ней, но потихоньку осознавала: скорее всего, так будет постоянно. Вокруг неё есть люди, кроме Чернова, которые находят задания, смотрят результат, дают фидбек. Но он… Слишком занят.

Почти не бывает в офисе. Если заезжает – то участвует в каких-то встречах с клиентами, принимает несколько звонков в своем кабинете, разговаривает с кем-то очевидно более значимым и едет дальше. Кивает в ответ на обращенные к нему: «добрый день», строча что-то на своем телефоне. Даже взгляд не поднимает особо. Не фиксирует, чье это пожелание.

В принципе, даже с учетом отсутствия личного внимания того самого Чернова, обделенной считать себя Санте не позволила бы совесть. Ей было, к кому подойти, с кем посоветоваться, у кого поучиться.

Коллектив Веритаса (во всяком случае, спорщики), на первый взгляд не отличался ни склонностью к нездоровой конкуренции, ни излишним лицемерным дружелюбием. Людям тупо некогда тратить себя на пустое. Они работают. И делить им тоже, кажется, нечего. Зато есть, куда стремиться.

Санта не знала, это умение Чернова видеть человеческую суть, или просто везение, но у неё сложилось четкое впечатление, что Даниле удалось невозможное: создать коллектив со здоровой атмосферой. И пусть капитана часто нет на носу корабля, он не идет на дно.

Особый склад характера и повышенная осторожность не позволили Санте обзавестись за эту неделю отношениями, которые можно было бы назвать дружескими, но со многими она раззнакомилась. Конечно же, здоровалась, немного рассказывала о себе, если спрашивали, улыбалась, подтверждая, что действительно родственница того Щетинского, по чьему учебнику почти всё когда-то учили гражданку… Без стеснения уточняя: дочь…

Любила видеть в такие моменты во взглядах легкое восхищение, пусть и понимала: оно адресовано Петру. Но готова была впитывать, убеждая себя, что через неё это всё доходит до папы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Верит ли в какую-то жизнь после смерти, Санта толком не знала. Вряд ли в отвечающие канонам представления о рае и аде, но хотела ощущать, что где-то отец есть. Что он всегда будет её поддержкой. Иногда казалось, что даже чувствует его незримое присутствие. В самые сложные и самые радостные моменты. Например, когда пришла в кабинет Чернова.

Лена звонила дочери каждый вечер. Спрашивала, как успехи и дела. Санта отвечала честно, но без подробностей. На вопросы о том, как ей работа с Данилой – обтекаемо. Не хотелось выглядеть в своих же глазах жалобщицей, которой обещано было внимание, но что-то не срослось. Тем более не хотелось, чтобы мама пыталась выйти на Данилу ещё раз. Это было бы уже откровенно неправильно.

Санта пыталась взять максимум из доступного. Ей казалось, что получалось вполне неплохо.

Думая об этом, в первую послерабочую пятницу она стояла у лифтов, один из которых должен был спустить её на первый. За поворотом её ждал припаркованный купер. Она предвкушала, как сядет в машину, включит музыку, поедет неспешно домой.

Наверное, для кого-то план казался скучным. Но Санта немножечко устала, ей хотелось просто отдохнуть. Поэтому не юлила, отказываясь от предложения нескольких человек из судебщиков, бухгалтерии и земельного сходить в бар неподалеку.

Скорее всего, это помогло бы ей влиться в коллектив быстрее и глубже, узнать что-то интересное, просто расслабиться, но не было желания.

Слушая одним ухом разговоры вокруг, Санта, как завороженная, смотрела на горящую кнопку вызова лифта, в сто миллионный раз вспоминая это его сказанное невзначай «чтобы стать хорошим юристом, Санта…».

Когда трель оповестила о том, что лифт на месте, сделала шаг в сторону.

Створки начали разъезжаться. Сначала Санта увидела мужские туфли, наглаженные стрелки брюк, кожаный портфель в руках, те самые руки. Знакомые.

Сглотнула непроизвольно, ощущая, что сердце забилось быстрей, реагируя раньше мозга. Почувствовала себя немного героиней фильма, потому что окружающие звуки приглушились, а внимание сконцентрировалось.

Чернов смотрел перед собой, спокойно ожидая, пока лифт раскроется окончательно. Выглядел так, будто думает о чём-то важном. Строит позицию. Планирует…

Санте захотелось влезть к нему в голову, но тут же стало страшно. Потому что она ведь не сдержалась бы – непременно попыталась добраться до полочки с надписью «Санта»… А там пусто. И это больно.

Чернов чуть повернул голову, говоря что-то с улыбкой ещё одному из партнеров, ехавшему вместе с ним. Тот хмыкнул, кивнул.

Улыбка ему шла. Наверное, всем идет. Но ему будто особенно.

Мужчины вышли из кабины, кивая в ответ на приветствия и прощания, лифт начал наполняться.

И пусть медлить не было никакого смысла, но Санта делала именно это.

Пропускала других людей, отступая чуть в сторону, краем глаза наблюдая…

Данила остановился чуть в стороне, у рецепции, продолжая говорить.

Чернов – лицом к лифтам. Его собеседник – к ним спиной. Слушал, кивал, сначала чуть улыбался, потом перестал. Смотрел будто сквозь. На массу. До определенного момента.

Санта его уловила. И снова первым – сердце. Ум потом.

Данила выцепил взглядом её. Задержался. Сощурился.

Это заставило девушку оцепенеть. А потом вздрогнуть, услышав оклик из лифта.

– Санта, заходишь?

К ней обратилась Марина – одна из младших юристов-земельщиков. Посмотрела вопросительно, вжимая пальцем кнопку удержания дверей.

И не задай та самая Марина вопрос, Санта поступила бы глупо. Осталась на этаже, сделав вид, что не влезла в переполненный лифт. Просто чтобы… Чуть дольше понаблюдать за Черновым. А теперь…

– Да, задумалась…

Чувствуя откровенную досаду, а ещё осознавая, что Чернов всё так же смотрит, Санта опустила голову, делая шаг в сторону кабинки, народ в которой щедро раздвигается по стенкам, чтобы она поместилась.