Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария - Страница 58

Снова, как когда-то, перевел взгляд на её подъезд. На сей раз было понятно – нужные окна он помнит.

И думает, наверное, о том же, в чём тормозит себя Санта.

Если они рискнут – им будет очень сложно. Они, скорее всего, не справятся. Но а если вдруг?

Данила чувствует, что в ней, как всегда, недостаточно смелости. Она не может ни уйти, ни пригласить, ни остаться.

Он компенсирует, решая за двоих.

Смотрит в её лицо, как бы приказывает:

– Поднимешься – напишешь. Не хочу волноваться.

Санта же только кивает, принимая требование.

Внутри клокочет, когда она тянется к ремню, отщелкивает.

Знает, что Данила следит за её действиями, но так же знает, что он её не остановит.

Позволяет освободиться от ремня безопасности. Позволяет открыть дверь.

– Доброй ночи, Данила…

Позволяет попрощаться. Только когда она смотрит на него, он – чуть в сторону, и как бы стеклянно.

Почему – Санта знает. Её рот врет. А он не хочет «слушать» глаза.

Он хочет поступить правильно. Он хочет её отпустить. Им надо подумать. Им надо всё взвесить.

Это – по-взрослому.

Это – разумно.

– Доброй ночи, Санта.

Его мягкое прощание делает больно, но Санте кажется, что лимит по смелости на сегодня исчерпан.

Она не оглядывается, идя к двери подъезда.

Она начинает чувствовать, как грудную клетку заполняет ноющей пустотой, поднимаясь на один пролет, чтобы вызвать лифт.

Больно кусает нижнюю губу и хмурится…

Через силу заставляет себя начать сначала вызов, потом – свой этаж.

Едет, прижавшись спиной к стенке, позволяя себе даже несколько не болезненных, досадных просто, ударов затылком о металлическую обивку кабинки.

Потому что как бы правильно ни было вот сейчас ехать в квартиру одной, она хотела его снова на чертов кофе, который они никогда, кажется, не выпьют.

Она его хотела.

Она ему об этом не сказала…

Попав в квартиру, Санта со злостью отшвырнула ключи, так же – телефон.

Помнила, что обещала ему отписаться, но пальцы будто обесточило. Они разучились моторно двигаться.

Её обесточило всю.

Они с Данилой обсудили даже глупую кличку её машины, но она не выдавила из себя ни слова прямо о действительно важном.

Санта прижалась к своей двери уже лбом, закрыв глаза, прислушиваясь к тишине, которую будто хоть что-то могло разбавить.

Страшно было услышать, что снизу опять уезжает машина.

Страшно было признаться, что сама же его отпустила.

Всё было страшно. И это злило.

А ещё внезапно придало сил на последний рывок.

Санта оттолкнулась от двери, присела на корточки, беря с полки брошенный телефон.

Разблокировала, открыла переписку с Данилой. Он не в сети. Но если она напишет – тут же появится. Просил ведь. Наверное, правда волнуется.

Но она поступит немного по-своему.

«Если вы не уехали – поднимитесь, пожалуйста. Я хочу сказать ещё одну вещь. Это важно».

Санта пробегается по строчкам всего раз. Пока не струсила – нажимает на стрелочку вверх. Не дышит совсем. И перестает ощущать время. А потом вздрагивает, потому что в её дверь звонят.

Из горла вырывается неопределенный звук, но Санта знает – это облегчение.

Телефон снова летит на тумбу, а оттуда с грохотом на пол.

Она подскакивает, чтобы дальше – не обращая внимание на пляшущие перед глазами черные точки – отщелкивать замки, которые так вяло замыкала.

На лестничной клетке ветру взяться неоткуда, но Санту заносит внутрь квартиры вместе с порывом. А может с тем, как тело обвивают руки.

А её – взлетают по плечам, скользят по шее, сначала ныряют, а потом оттягивают волосы.

Губы находят губы. Язык встречает язык.

Дверь с хлопком закрывается уже за спиной Данилы.

Который целует без слов, проходится по её спине, сжимает ягодицы, вдавливая в себя сильнее, заставляет прогнуться до боли в пояснице…

По девичьему телу снова дрожь.

Данила целует влажно и глубоко. Санта чувствует слабость в теле, потому что его желание слишком осязаемо. И собственное тоже бьет слишком резкой вспышкой.

Мужчина открывается от ее губ, прижимается своими к шее, оставляет череду касаний на ней, на подбородке, щеке…

Он немного колючий. Очень громко дышит. Держит так, что кажется – в жизни не отпустит. А Санта тает – потому что сложно поверить. И тоже старается стать ближе. Прижаться плотнее…

Ищет его губы, хныкает в них…

Он даже прочитать ведь не успел. Он сам пришел. Он к ней пришел.

Эти мысли бьют новой дрожью, Санта тянется, чтобы снова целовал, а он как отстраниться пытается… Целует в щеки, в висок, за ухом в волосы.

– Ну что же ты такая… Не отпускаешь меня никак…

Его голос прокатывается по коже, забирается в поры, селится внутри, взрываясь фейерверками…

Данила чередует их с поцелуями. Мнет её тело, двигает за двоих вглубь квартиры…

В нём чувствуется противоречие. Будто решение ещё не принято. Ум говорит: отпусти, а руки не слушаются.

Его сомнения отзываются в сердце Санты состраданием. Он не заслуживает из-за неё вот так мучиться.

В какой-то момент Данила всё же отстраняется. Не просто смотрит в лицо – блуждает по нему. Ищет там ответы. Ищет в нём намеки.

Он с собой же не согласен. Но он себе не в силах сопротивляться.

Санта знает на сто процентов: сам он её не отпустит. Но её послушать ещё сможет.

– Скажи: уйди, придурок… Прямо скажи, Сант. Я обещаю, по твоему будет…

Данила просит, а Санта мотает головой и снова тянется к его лицу. Она хочет, чтобы он понял без слов. Она онемела. Да и рот всегда подводит, путая слова. Но Данила не дает прижаться – отстраняется сильней, смотрит серьезно.

Он ждет ответа. Он всё ещё помнит, насколько между ними много «но» и как неправильно они умеют друг друга толковать.

Но он просто устал противостоять. Он заслужил честности. И ответной смелости он тоже заслужил.

И пусть говорить иногда – так же страшно, как шагнуть с обрыва в пропасть, но в этой Санте хочется разбиться:

– Останься, пожалуйста… Пожалуйста, останься…

Глава 28

Глава 28

В прошлый раз они «споткнулись» о кухню, на сей — даже не пытались туда попасть. Даниле не надо было объяснять, разжевывать, подписывать согласие кровью или убеждать, что она просит именно о том, о чём просит.

Он всё понял. И больше не отступил бы.

Вдавливал её тело в свое и делал шаги за двоих.

Пробрался под девичью футболку, чтобы скользить по горячей спине.

В каждом его движении были уверенность и нескрываемое желание. И это посылало по телу Санты те же волны дрожи, что в первый раз, но Данилу они уже не останавливали.

– Спальня где? – его влажный шепот в губы Санта поймала своими, чтобы не ответить даже, а просто кивнуть, поднимая руки, когда он тянет её футболку вверх, а потом отбрасывает, оставив в коридоре.

И может в любой другой день Санта получила бы сердечный приступ, размышляя, что та самая спальня не готова к приему гостей. Но сегодня она просто позволяла себя вести. Ни о чём не думать. Ни о чём не жалеть. Ни при каких обстоятельствах не затормозить…

Да и Даниле, кажется, абсолютно всё равно. Интерьеры его не интересуют. Он даже не произнесет свое фирменно немногословное «у тебя красиво». Он не разулся. Она тоже.

Им не до мытья рук. Сегодня совершенно точно без кофе.

Он весь сосредоточен на ней. Ей же отдан.

Целует лицо. Особенно ему явно нравятся губы, которым особенно же достается. Он их сладко мучает своими, а Санте хочется только, чтобы продолжал.

Данила прижимается колючей щекой к ее скуле, небольно придерживает зубами мочку, мнет руками ягодицы, вызывая особенно острые реакции…

Футболки Санты между ними больше нет, поэтому девичья грудь трется о кружево. А кружево – о его футболку.

В горячий живот вжимаются его поднявшиеся от джинсов пальцы…