Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария - Страница 55

– И всегда буду верить, Дань. Ты ни разу не разочаровал. Надежный…

Женщина произнесла, её взгляд заблестел вместе с тем, как снова задрожали губы.

Оба поняли, что вот сейчас с ее уст слетели слова, которые когда-то Пётр говорил ей о Чернове наедине. Это обоих отнесло в прошлое. Обоим сделало одновременно приятно и грустно.

– Я звонил Игнату.

Данила снова заговорил первым после паузы. Лена вздохнула, не скрывая, что сложно…

– Грузить не буду, Лен. Просто знайте – он настроен враждебно. К Санте, к вам, ко мне…

– Я знаю, Дань. Мне кажется, их никогда не отпустит. Оставь они нас вообще без гроша – всё равно не смирились бы…

Принимая ответ, Данила сначала просто кивнул, смотря вниз, думал, стоит ли, потом не выдержал. Вскинул взгляд, нахмурился немного.

– Почему вы сдались, Лен? Зачем? Зачем дали им самоутвердиться? То, что происходит сейчас – следствие безнаказанности. Игната ничто не ограничивает и не тормозит. Он считает себя победителем. Он считает себя правым… Он убивает Лексу, они уже с душком. И вас он тоже убивает…

Наверное, перекладывать ответственность на допустивших – не лучшая манера, но Данила знал – Лена достаточно мудра, чтобы понимать: именно её поведение и выбранная ею тактика имеют те последствия, которые имеют…

– Мы не сдавались, Дань. Мы выбирали… Я выбирала. Мы выбрали Петю. Они — его дети…

Последнее предложение Лена прошептала, чтобы на несколько мгновений запрокинуть голову, проморгаться… Дальше – прокашляться, снова посмотреть на Данилу с немного грустной улыбкой.

И доказать: зря «старшие» Щетинские считают их с Сантой слабыми. Они сильны, но по-другому и в другом. Способны задушить алчность. Отказаться от мстительности. Принять непростое решение и следовать ему по жизни…

– Сантуша сказала, что ты Алю в свою фирму взял…

Переводя тему, Лена обратилась аккуратно, улыбаясь будто бы многозначительно. Вызывая у Данилы ответную улыбку – ироничную.

– Мы попытались, но как-то не получилось… Неожиданно, правда?

Он спросил, Лена тихонько рассмеялась, оценив шутку, снова отсылающую в прошлое. То, в котором они неплохо друг друга знали, как оказалось.

– Ну ничего… Значит, так надо было…

– Определенно…

В разговоре наступила пауза, Данила задержался взглядом на окне, за которым – качели. И кто на них катался – дураку понятно.

Но в нём это провоцирует такой вздох, как чуть раньше сделала Лена.

– У Санты всё хорошо? – Данила спросил обтекаемо, костеря себя же за то, что в принципе встревает. Потому что ехал не за этим. И поднимать не собирался.

Он дал Санте время всё обдумать. Он поклялся себе, что первым не полезет. Он осознал, что даже не допуская ничего крамольного, они уже друг другу вредят. В ней много обиды, которую она против собственной воли направляет на него. В нём – бесконечные стопы. Они не умеют друг с другом разговаривать и слышать. Им лучше мирно разойтись.

– У Санты…

Но стоило Лене притормозить, раздумывая, Данила почувствовал, что царапает тревога.

– Задумчивая такая стала… Взрослая…

Лена ответила, улыбаясь, Данила кивнул, хмурясь.

Очень взрослая. И очень задумчивая.

Всю душу измотала, а ведь ничего толком не сделала. Просто как-то… Карты спутала.

– Если у тебя проблемы с Игнатом из-за нас, Дань, ты скажи… Не переживай, я всё понимаю. И с Сантой сама поговорю…

– Бросьте. Глупости.

Лена поняла не так. Не туда свернула. Чтобы не успела накрутить себя же – Данила отмахнулся. Гнева Щетинского он точно не боялся. Скорее боялся себя.

– Я и Веритас – всегда к вашим услугам.

– Спасибо…

Данила уже не впервые произносил эти слова. Лена не впервые же за них благодарила. Но оба знали – без крайней необходимости за «услугой» они не обратятся.

– Я знаю, что тот вечер был для вас важным, Лен. Я сам вас уговаривал. Видел, что зажглись. Я не могу отмотать и исправить. Петра тоже не верну. Но хочу, чтобы вы не сомневались: есть люди, которые его действительно помнят. И которые ему правда благодарны.

Мужская рука потянулась за стоявшим всё это время на столе пакетом.

Лена следила будто с опаской. Данила – не выражая эмоций.

Достал оттуда стопку конвертов. Таких же белых, с некоторых пор немного пугающих…

– Тут письма его выпускников. Времени было не очень много, но я не видел смысла откладывать. Я не читал. Но думаю, что там много слов благодарности…

– Дань…

Данила говорил, глядя на конверты, Лена шепнула – смотря на него. Ответить взглядом на взгляд мужчине было сложно, потому что у Лены с Сантой – похожие. И его трогают.

– Не переживайте, я не посвящал никого в подробности. Вы не попали туда и не услышали их из первых уст, но мы подумали, что вот так – тоже неплохо.

Данила положил стопку на стол, пододвинул к Лене.

Дальше – снова потянулся к пакету.

– И это – ваше.

Из которого достал стеклянную награду с белой гравировкой.

«Юрист года в судебной практике Данила Чернов (Veritas)»

– Дань… Не надо, ты что… Она твоя…

Лена попыталась вернуть, будто даже испугавшись, Данила попросил её не делать этого – взглядом. Они снова немного молчали.

– Спасибо…

После чего Лена поступила привычно мудро. Привычно благородно. Приняла, чувствуя искреннюю благодарность.

Прижала конверты к груди, подтянула его кубок ближе, посмотрела, погладила надпись…

– Я сама прочту, если ты не против…

Данила, конечно же, против не был. Кивнул. Только веселее не стал. По-прежнему хмурый. Будто эффекта «камень с плеч» не случилось.

– И это не всё. Если Санта захочет – в следующем году или через год мы оплатим ей такую же поездку.

– Дань…

– Мы решили уже, Лен. Я же её вижу – она сможет взять свой максимум. И она заслуживает… Общаясь с Сантой я очень хорошо понимаю: Петру было бы, кем гордиться…

И если всё время до последних его слов Лена держалась. То на них – её губы плотно сжались, глаза заблестели. Она вдавила конверты с еле-слышным хрустом плотнее в грудь…

– Спасибо, Дань… Спасибо тебе огромное…

Жившая в Санте трусиха приказывала закрыться в комнате и не высовывать нос, пока не станет очевидным: Чернов уехал. Накрыть голову подушкой, чтобы невзначай не услышать чего-то лишнего. А может даже придумать новый повод для обиды…

Но стоило оказаться за дверью своей детской спальни – Санте тут же стало тошно. Потому что невозможно прятаться вечно. Потому что невозможно вечно откладывать.

Потому что дыры в его понимание надо заполнять им, а не своими домыслами.

Она почти сразу снова открыла дверь, спустилась по лестнице.

Хотела заглянуть на кухню, но услышав отрывок разговора – опустилась на одну из нижних ступенек, закрывая глаза и закусывая губу. Из-за нового прилива стыда. Из-за того, что вспышками мелькает, как она бьет о стол его премию. Как с размаху отправляет на пол фотографию.

Как карает без суда и следствия, целясь в человеческое достоинство.

Данила с Леной разговаривали тихо, но Санта слышала каждое слово. Рвала себе душу – виной и сомнениями, но встать не могла.

Прижалась виском к стене, разделяющей холл и кухню, впитывала диалог, додумывала каждый жест. Упивалась доставляемой ими болью, тонула в своей же дремучести.

Должна бы сбежать, как только стало ясно, что они договорили, но сегодня – нет.

– Спасибо, что приехал, Дань...

Сначала Санта услышала, как двигаются стулья. Дальше – что они идут.

Лена остановилась в дверном проеме, прижимаясь к косяку плечом, Данила пошел дальше.

За его движениями следило уже две пары глаз.

Лена смотрела с улыбкой, Санта – с кучей невысказанных слов.

И бог его знает, что его заставило, но в какой-то момент он остановился посреди холла, замер на секунду.

Так же, как замерло сердце Санты.

Потом повернул голову. Увидел её сразу. И сразу же, наверное, понял, что трусиха – в своем репертуаре. Снова говорит что-то глазами. Он же – молчит.