Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария - Страница 2

– Навсегда в моей телефонной книге…

Данила сказал чистую правду, давая Елене новый повод улыбнуться. Только это для него были не красивые слова, а данное себе же обещание.

– Прости меня за наглость, Данила…

После ещё одной короткой паузы Елена вновь заговорила. Замялась, Данила решил облегчить:

– Я могу чем-то помочь?

Быстро понял, что Елена звонит не чтобы поздравить. И вряд ли поговорить за жизнь. Первый звонок за четыре года не может быть просто так.

– Если честно, можешь…

– Говорите.

– Я хотела попросить тебя об одолжении, Данила. И готова к отказу…

– Лен…

Щетинская сама же начала готовить для Чернова пути отступления, но в нём это вызвало только новую снисходительную улыбку. Если нужно отказать — Данила умеет это делать. Задача не сложная, помощь ему не нужна.

Лена же снова замялась. Слышно было, что вздыхает. Не умеет просить. Не привыкла. Но Данила-то наперед знает, что зря она… Он любую просьбу исполнит.

– Ты, наверное, не помнишь нашу с Петей Санту…

– Помню, конечно.

– Я хотела попросить тебя о ней… Боюсь, когда она узнает – будет злиться, но мне кажется, хотя бы попробовать мы должны… Она заканчивает четвертый курс. Тоже юристом будет. Отличница, Дань… Умница… Ей нравится… Но уверенности в себе не хватает. А ты же знаешь… Она с Нового года ищет место для стажировки. Либо не отвечают, либо предлагают бесплатно постоять на ксероксе. Санта так не хочет…

– А что Лекса?

Данила спросил, Елена снова вздохнула. В принципе, понятно. В принципе, ожидаемо…

– Она туда не хочет. Гордая. Сама не попросит и мне не разрешит. Я уверена, её взяли бы, но вбила в голову, что должна сама… Я не хочу, чтобы она разочаровывалась. Если бы Петя был жив…

– Я понял, Лен…

– Я хотела попросить, чтобы мы схитрили, Дань… Если Санта узнает, что я за неё попросила – в жизни не пойдет. А если скажем, что я отправила её резюме и вы заинтересовались…

– Это не проблема. Просто вы должны понимать – ей сходу никто не даст спасать планету. Не ксерокс, конечно, но первые её драфты будут лететь в корзину.

Звучало грубо, но правдиво. С молодых юристов обязательно первым делом нужно сбить спесь. Потому что самоуверенность, которая зарождается с поступлением и растет семестр к семестру, может стоить очень дорого клиенту, а значит и фирме.

– Ты забываешь, что мы жили с Петей…

Елена пошутила немного грустно, Данила так же улыбнулся…

Действительно, забывает…

И самого Петра забывает. Только в себе всё чаще обнаруживает его черты. И с языка всё чаще срываются его фразы.

– В понедельник утром жду тогда. Пообщаемся. Решим, в какой практике она хотела бы…

– Прости за наглость, Дань… Я могу попросить тебя уделить ей время лично? Хотя бы немного. Изредка. Просто… Мне кажется, она заслуживает того, чтобы учиться у лучших…

Представления о наглости у Елены были интересные. И если у Санты такие же – то у малышки будут проблемы. Потому что свое место под солнцем в их профессии нужно выбивать. Стоя в очереди, не добьешься ничего.

– Пусть приходит в понедельник. Всё обсудим. Думаю, договоримся…

Данила сказал, чувствуя словно удовлетворение. Просьба Лены – мелочь. Но для них, кажется, очень важная.

– Спасибо… И с Днем рождения. Я же не ошибаюсь? Юбилей? Тридцать пять?

Вопрос был задан осторожно, Данила усмехнулся уже иронично…

– Тридцать четыре. Старею, но не так быстро…

Мужчина пошутил, Щетинская хмыкнула. Кажется, она правда нервничала. Готова была к отказу. А получив согласие – отлегло…

– Так и не женился?

Следующий вопрос был уже не таким деликатным, но раздражения не вызвал. Когда-то давно, ещё при жизни Петра, Лена часто у него спрашивала, не обзавелся ли семьей…

Он всегда поднимал вверх правую руку, демонстрируя отсутствие кольца. Лена цокала языком, не одобряя, а он сливался на то, что пока не до того… Отчасти так и было. Но главное, конечно, это желание.

В Даниле его ещё не возникало.

– Всё, как всегда. Женат на работе.

Чернов ответил, Елена привычно цокнула… Вызывая у обоих теплые воспоминания и одновременно укол сожаления. Потому что те времена уже не вернуть. А тогда было так хорошо…

– Тогда желаю тебе любви, Дань. Поверь, оно того стоит, сколько бы ни длилось…

Глава 2

Глава 2

Трусость портит жизнь.

Санта знала это не понаслышке. Она тормозит тебя на каждом шагу, и на каждом же шагу тебе приходится прилагать вдвое больше усилий, чтобы заставить себя действовать.

Не потому, что ты по природе своей инертна, просто Боженька наградил тебя интересным сочетанием: амбициозность и неуверенность в себе.

Эта абмициозность происходит из желания соответствовать отцу. Стать гордостью даже в условиях, когда его уже нет.

А неуверенность – из неспособности оценить себя объективно и природной скромности.

Когда-то, на профессиональной этике, преподаватель делился с сидевшими в аудитории студентами своими размышлениями о том, что такое здоровая самооценка, насколько она важна для юриста, и какая встречается чаще – завышенная или заниженная. По его мнению, главные и куда более частые проблемы возникают, когда речь о завышенной…

Но Санта готова была поспорить. Правда не стала. Она никогда ни с кем не спорит. Разве что в себе и с собой. А всё почему? Потому что трусость. Портит. Жизнь.

Тяжело вздохнув, Санта села на кровати выше, продолжая держать в руках разблокированный телефон.

Уже больше года она жила сама в купленной когда-то отцом квартире. Дома, с мамой, ей было уютно. Переезжая, она не бунтовала и не пыталась доказать кому-то свою самостоятельность. Так просто было удобно. Отсюда ближе до университета. Меньше времени тратится впустую, больше можно уделить учебе.

В детстве жить загородом Санте очень нравилось. Утром отец завозил её в школу, а сам ехал на фирму. По дороге они успевала о многом поговорить, чуть-чуть серьезно, чуть-чуть шутя. Пётр рассказывал Санте обо всём, что знал. Она задавала интересующие её вопросы. Ради вот этого дополнительного часа с ним – вечно занятым – не жалко было раньше вставать и раньше же ложиться.

В то лето, когда Санта поступала, она предвкушала такие же совместные поездки, только уже до университета. Отец допытывался бы, как дела, а она делилась только победами, чтобы видеть в его взгляде гордость и слышать похвалу. Но не случилось.

После поступления ей было откровенно не до того, чтобы переезжать. Маме нужна была её поддержка, а самой Санте научиться жить в новой реальности, где всё изменилось слишком сильно и слишком быстро. Где их главной опоры, её самого любимого мужчины, папы больше нет. Мама в шоке, перерастающем в депрессию, первая семья отца говорит прямо: на имущество, принадлежавшее Петру Щетинскому, они будут претендовать в полной мере… А Санта не понимает: какое имущество? Что происходит? Что делать?

Первые полгода после смерти отца стали для неё персональным адом. Потом тоже было сложно, периодически гадко, но уже привычно. А поначалу она постоянно ощущала пустоту, которую ничем не заполнишь. И нехватку, которую не компенсируешь.

Отец не собирался умирать. У него было много планов и амбиций. Он ушел слишком рано. Он слишком рано оставил их одних.

Но зла за это на него Санта не держала – было бы глупо. Даже в самые сложные моменты на него не злилась. Просто скучала до невозможности. И училась находить отца в себе. Имитировать в голове его советы. Заручаться его больше несуществующей поддержкой.

Два первых университетских года одновременно тянулись и будто пронеслись. Вспоминая их сейчас, Санта могла только удивляться, как так быстро-то? Они были наполнены сложностями, бессонными ночами, перманентным стрессом, частыми сомнениями. А ещё грустными взглядами после неизменно задумчиво протянутых «Щетинская Санта Петровна…».