Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария - Страница 14

Но снова неделя… И желания снова нет.

Они пересеклись всего несколько раз. Чернов был слишком занят, да и Санте нечего толком спросить.

В его жизни, наверняка, бурление событий. В её тоже – стажировка, сдача диплома, проходка с бегунком, подготовка к госам и защите.

И нет точек соприкосновения.

Зато есть осознание, что, кажется, она была неправа, отказываясь от идеи обратиться в Веритас. Постоянное присутствие рядом Чернова ей абсолютно не мешает. Ведь присутствия-то нет. Но есть другие люди. У которых тоже можно учиться. С которыми есть, о чём поговорить. С которыми можно выпить кофе. И не кофе тоже.

Среди них – парень-Гриша. Младший юрист из Черновской практики. Тоже выпускник, но магистратуры.

Симпатичный. Улыбчивый и с ямочками на щеках. Очень обаятельный и чувствуется, что добрый. Амбициозный. Не пустой.

Особое внимание по отношению к себе Санта отметила не сразу, но когда оно стало очевидным – в отрицание не ушла. Решила… Присмотреться, что ли.

Разговаривать с ним было интересно. Обращаться с вопросами – не страшно. Слушать шутки – смешно. Смотреть – приятно.

Он – хороший. Она ему явно нравится. И вот это – норма. А не те глупости, которые крутятся в голове, стоит увидеть Чернова или подумать о нём.

Конечно, обаятельный Гриша не вызывал в ней тех же чувств, что его начальник, но будучи девочкой взрослой и вполне себе мудрой, Санта осознавала: и не должен.

Это не повод даже шанс себе не дать. И ему тоже.

Влюбляться с первого взгляда и на всю жизнь совершенно не обязательно. Куда важнее не растрачивать себя на «бесперспективные проекты». Чернов для неё – бесперспективный.

Поэтому в субботу они с Гришей идут в кино. По-дружески. Очевидно, без дальнейшего ночного приглашений на вино, но с винной перспективой в потенциале.

– Завтра всё в силе?

Гриша поймал Санту на кухне. Она стояла у кофейного аппарата, следя, как темный и будто даже густой кофе наполняет маленький картонный стаканчик. Была немного в себе, услышав вопрос за спиной, а потом почувствовав прикосновение ладони к пояснице, вздрогнула.

Обернулась, выпрямляясь и вырастая. Поняла, что это Гриша и действительно к ней, улыбнулась, кивнула, опустила взгляд, возвращаясь к наблюдению за аппаратом.

Успела уловить, что его глаза зажглись. Стало немного неловко, потому что в ней предстоящее свидание таким уж восторгом не отзывалось. А хотелось бы.

Чтобы бабочки в животе. Как тогда в машине.

Чтобы выпускать изо рта, как из пулемета, смелые глупости и ни об одной не жалеть.

Но, кажется, не с её счастьем.

– Ты к сладкому как?

Гриша снова спросил, Санта снова же оглянулась, ещё раз улыбнувшись и пожав плечами.

– Ровно. Только прошу тебя, не мудри…

И обратилась с абсолютно искренней просьбой, по взгляду парня понимая: бессмысленно. Для него это свидание важно. Он хочет, чтобы красиво. И чтобы запомнилось. И чтобы обязательно было второе. Он хочет, а она как бы позволяет... И это печально.

– А цветы какие?

Но Гриша улыбается, наклонив голову, и тут же хочется улыбнуться в ответ. Наверное, именно из-за этого Санта к нему прониклась симпатией. Он легкий. Он простой. Он искренний и понятный.

Это ведь хорошо. Это облегчает.

– А если я – феминистка?

С ним можно разговаривать на равных. На равных же шутить. Не ждать подвоха. Не взвешивать слова.

Задавать провокационный вопрос, вздернув бровь, и видеть, что он улыбается шире, чувствовать, что пальцы, которые так и лежат на пояснице, чуть движутся – поглаживая, а сам он приближается, чтобы практически на ухо ответить:

– Я попрошу тебя забыть об этом на вечер.

И, наверное, этот момент – идеален, чтобы почувствовать, как внутри всё сжимаются в предвкушении. Что сердце уходит в пятки. Что щеки загораются, но реакции Санты – куда более скромные.

Ей просто приятно. Она просто улыбается в ответ, как бы смиряясь… Она тянется за стаканчиком, продолжая ощущать Гришину руку.

Но в какой-то момент ноздри щекочет знакомый запах, и по девичьим предплечьям всё же пробегают мурашки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сначала Санта чувствует спиной, а только потом видит, оглянувшись, что в кухню вошел Чернов.

Он в пиджаке и с портфелем в руках. Или только пришел, или уходит.

Смотрит в их с Гришей сторону. И пусть куда логичней, что на парня, но Санта всё равно чувствует дискомфорт. Скачок страха и адреналина. Ей на секунду становится снова плохо и снова же хорошо. Понимая, что пялиться не стоит, она собирается отвернуться, но прежде успевает поймать, как Чернов следит за соскальзыванием пальцев Гриши…

После чего совершенно точно смотрит на неё.

– Я еду в суд, Санта. Со мной хочешь?

Он произносит. Санта немного цепенеет. Они недолго смотрят друг на друга, после чего девушка кивает.

– Конечно. Спасибо.

Благодарит искренне, тут же позабыв и о кофе, и о Грише, но зачем-то вспомнив, что посмотреть, как Чернов выступает в заседании, это одна из её тайных, чуть-чуть постыдных, мечт.

У Данилы всё было привычно.

Не видит – тут же забывает.

Видит – вспоминает. Ставит в памяти зарубку, что надо пригласить умницу в кабинет, спросить, как дела, всё ли нравится, всё ли получается.

Но эти мысли проносятся в голове, он сам тоже проносится – мимо… И снова забывает.

Оставлять её вечерами – плохой вариант. Неправильно это. Она же девочка. Она же цветочек. Почему-то не хочется мордой в профессию.

Точнее не так.

Не хочется быть тем, который её мордой в профессию. У неё всё впереди.

Но и разочаровать тоже не хочется.

Она и так уже немного, кажется…

Вспоминая, как в девичьем взгляде промелькнула то ли обида, то ли действительно разочарование, когда он отказался от ночного кофе, Данила неизменно хмыкал – мысленно или реально.

А вспоминал почему-то часто.

Ещё со времен первой встречи, а как Данила анализировал потом: и с детства (тех редких встреч, которые случались), она всегда казалась ему какой-то… Загадочной. Больше в себе. Будто с собой же договаривает, а в мир не выпускает. И ты остаешься в состоянии легкого раздражения и непонимания: что было сказано глазами, но не слетело с губ.

Какая ему разница? Непонятно. Но разница есть.

Она будто что-то безмолвно говорила Даниле на похоронах отца. Он не ответил. Она что-то же сказала глазами в кабинете – но только ими. Она и в машине «говорила», но он не умеет читать. И не должен. Но был бы не против.

Хотя это и плохо. Потому что отказался он абсолютно сознательно и правильно. Санта – красивая девушка. Его привлекающая. На лбу которой для него стоит огромный красный крест, постоянно мигающий. Её хотеть нельзя. Смотреть нельзя. Ничего нельзя. Только учить. Потому что трахнуть стажерку, которая является дочерью твоего погибшего наставника, а потом, утолив любопытство, свалить в закат – это абсолютное скотство.

Это где-то так же низко, как поступили с ней её же братья.

Елена просила его не об этом.

Пётр… Грохнул бы и был бы прав.

Да и неэтично это. Она – стажерка. Она – студентка. А он уже не в том возрасте, когда думать нормально ситуативно, ещё и членом. Поэтому…

Святая Санта.

Смотреть можно, трогать нельзя.

Ему…

А не ему…

Он снова проходил мимо. Он снова не помнил, пока не увидел.

Действительно спешил на суд. Затормозил перед кухней, потому что показалось – внутри Гриша, который уже год бодается с регистраторами, безуспешно пытаясь внести изменения в состав бенефициаров одной из обслуживаемых ими компаний.

Оказалось, что не показалось.

Но занят Гриша не тем.

Он молодой, он перспективный. Юркий и шустрый. В целом Данила им доволен. Старший юрист-куратор отзывается положительно. И право на обед имеет каждый, только вот вид скользящей по пояснице святой Санты руки парня Дане не понравился.

Он не был ханжой. Прекрасно понимал, что в их мире свои правила, и с тем, как работают они, личную жизнь ты либо успеваешь построить в университете, либо по-быстряку ищешь кого-то такого же повернутого на профессии уже в офисе…