Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария - Страница 12

Она смотрела, как мужчина крутит, как проводит пальцами по бровям, вздыхает…

Поворачивает голову…

– Ты такси заказать не успела?

И спрашивает, заставляя Санту затаить дыхание.

Потому что, конечно же, нет.

– Не успела…

Прекрасно понимая, к чему вопрос, и что лучше бы сейчас соврать, Санта сказала негромкую полуправду. Данила кивнул.

Его взгляд ненадолго опустился в пол, потом снова на неё.

– Я подвезу. Так будет быстрее.

Мужчина предложил, но как-то без вопроса. Санта замешкала…

Умом понимала: нужно просто сказать, что её купер запаркован в двух кварталах. Что подвозить её не надо. Нужно просто вспомнить вот это всё о её мечтах побыстрее оказаться подальше. Побыстрее в кого-то нормального влюбиться. Но как-то…

– Наверное, вы правы. Спасибо…

Не хватает смелости.

А может хочется наконец-то её проявить.

Машина медленно ехала по дорогам ночного города, Данила был увлечен ими, а Санта делала вид, что очень занята иногда своим телефоном, иногда видом за окном. Хотя на самом деле безуспешно пыталась придумать тему для разговора, которая скрасила бы их неловкое (скорее всего только для неё) молчание.

К сожалению, Данила этим не заморачивался. И своим отстраненным поведением давал более чем ясно понять: его предложение подвезти домой – исключительно вежливость. Новое проявление уважения к памяти умершего отца.

Данила притормозил машину на подъезде к очередному светофору, Санта не сдержалась – подняла взгляд от телефона и скосила его. Сначала на мужские пальцы, вальяжно лежавшие на селекторе режимов, потом от манжеты рубашки по пиджаку вверх до плеча, по шее, на профиль…

Первым делом просто отметила: губы шевелятся, потом только поняла – это слова. Салон обволакивает рядом с запахом кожи, смешением его туалетной и её парфюмированной воды, еще и звуками низкого мужского голоса.

– Я везу тебя за город, правильно?

Данила спросил, поворачивая голову, Санта непроизвольно скривилась, чувствуя вину за свой косяк. Потому что они едут уже пять минут. Она просто пассажир, который даже за дорогой не следит, но адрес назвать и не подумала.

– Нет, я там давно не живу.

И вроде бы чертовски приятно, что Чернов до сих пор помнит дорогу в сторону дома, в который когда-то периодически попадал… А с другой снова горько, потому что за те четыре года, что его не было на пороге дома Щетинских, в том самом доме поменялось всё.

Санта сказала честно, зная, что звучит слегка укоризненно. Следила за реакцией пристально. Получила…

Ухмылку.

– Взрослая…

А потом взгляд. Чуть более внимательный. Проходящийся по лицу, спускающийся на шею, возвращающийся к глазам.

Отзывающийся, хотя это неправильно…

– Новый адрес скажешь?

Данила спросил, Санта, конечно же, продиктовала. Получила подтверждающий кивок, дальше – снова молчание. Только на сей раз уже недолгое. И на сей раз нарушает его снова Данила.

– Давно съехала?

Задает абсолютно неформальный вопрос, скашивает на секунду будто бы искренне заинтересованный взгляд…

А в Санте зачем-то просыпается та самая легкая обидная злость. И пусть ему всё равно, пусть вот сейчас он ей помогает, хочется уколоть.

– Давно. Чуть больше года. Может съехала бы и раньше, но маме было сложно самой. Очередь, чтобы поддержать, не строилась…

«В частности и ты в ней не стоял».

Это промелькнуло в мыслях. Это подразумевалось. Это было понятно. Потому что Данила хмыкнул, снова скашивая, смотря будто бы озорно, но это – напускное. Просто оценил колкость.

– У каждого человека своя жизнь, Санта. Прости, я сейчас скажу ужасную вещь, но глупо было ожидать, что кто-то будет откладывать свою, чтобы помочь постороннему человеку…

– Как делал мой отец, да?

Данила действительно говорил неприятную, но правду. И в душе Санта сама это прекрасно понимала, но обида – она ведь не рациональна. Она просто есть. Просто мучает тебя. Просто требует выхода. И иногда вот так выходит.

– Именно. Как делал твой отец. Только он так делал, потому что хотел. Не ради благодарностей. Взрослый, Сант. Всё понимал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Данила ответил спокойно, Санта не сдержалась – фыркнула, за что тут же получила новый взгляд. Чуть дольше. Слегка задумчивый.

– На маму похожа…

Будто объясняя его, Чернов произнес, Санта снова пожала плечами.

– На папу больше.

И сказала то, в чём сомневалась, но к чему стремилась.

– Спорно…

Чернов улыбнулся, Санта не нашлась с ответом. Снова почувствовала возмущение… На сей раз попыталась потушить. Глупо было бы спорить с человеком, доказывая, что ты – копия отца. Глупо и бессмысленно. Лучше молчать. Снова следить за дорогой. Абстрагироваться…

Пока не вздрогнешь, на очередном вдохе слыша тот же голос.

– Мама спокойно отпустила?

Чернов спросил, глядя перед собой, Санта несколько секунд соображала, не послышалось ли.

– Думаю, нет, но для меня делала вид, что воспринимает решение спокойно.

После чего ответила правду куда более откровенную, чем предполагал разговор с абсолютно проходным человеком. Не другом. Не приятелем даже. Просто… Один из тех, кто не стал откладывать свою жизнь, чтобы помочь.

– Я часто там бываю. Приезжаю на выходных. Но добираться каждый день оттуда неудобно. Вот я и…

Санта начала говорить, а потом сама же осеклась. Лишняя информация. Для Чернова – абсолютно не интересная.

Замолкла, посмотрела перед собой опять.

Почувствовала, что волоски на руках приподнимаются, потому что Данила снова смотрит. Как бы ждет…

– Снимаешь?

Зачем-то спрашивает. Зачем-то мотивирует говорить дальше…

Зачем-то делает эту поездку менее бессмысленной, чем ей предстояло стать. А ещё зачем-то делает вид, что вот сейчас ему не всё равно.

– Нет. Папа купил её при жизни. Она на меня записана, поэтому когда делили… – Санта начала, снова запнулась, мотнула головой. – Она моя.

И попыталась съехать с болезненной темы, на которую сама же случайно завернула. Но Данила…

Он не просто так юрист. Профессия предполагает обращать внимание на детали. Копать в суть.

– Братья на многое претендовали?

Чернов задал вопрос, Санта снова скривилась.

Повернула голову, на секунду встречаясь взглядом с мужскими глазами, вздохнула…

Об этом лучше не говорить с Данилой. Нет смысла. Только душу себе выворачивать лишний раз. Да и зачем позорить вроде как родных людей. Но…

– На всё.

Санта ответила честно. Смотрела сначала на кивок, потом на усмешку. Потом на то, как Данила качает головой, снова чуть её поворачивает…

– Ты с ними общаешься вообще?

Мужчина спросил, Санта ответила вздохом.

– Это не нужно ни им, ни мне. Они считают, что мы с мамой забрали у них отца. В его смерти винят тоже нас. А мы не будем защищаться там, где бессмысленно. Я не чувствую зова крови по отношению к этим людям. Мне немного больно, что это сделало бы больно отцу. Но это зависит не от меня. Я когда-то пыталась…

– Шла на мировую?

– Пыталась пойти навстречу. Речь не об имуществе. Мне казалось, что папа хотел бы… Этого не случилось при его жизни, но я по глупости думала, что после смерти мы сможем стать родней… Я ошиблась. Больше не хочу пробовать.

Санта и сама не заметила, как разговорилась. От тех воспоминаний всегда передергивало. И сейчас тоже. Тот опыт для неё стал куда более травматичным, чем равнодушие посторонних.

То, что старшие сыновья Петра устроили после его смерти – было гадко. Но до этого никому нет никакого дела. Сейчас старший – Щетинский Игнат – занимает место её отца в Лексе. Младший в ней же работает.

Они получили часть во всём, что не было оформлено на Санту и не было личным имуществом Елены. У Петра не было завещания. А у его старших сыновей – совести. Во всяком случае, по отношению к его вдове и младшей дочери.

– Поэтому и в Лексу не пошла?

Из размышлений в реальность вернул новый вопрос.