После измены (СИ) - Крамор Марика - Страница 22

В голове нет мыслей: выветрились, а если и остались, то перемешались воедино. И я могу только чувствовать. Градус томления и напряжения зашкаливает. Пальцами зарываюсь в светлую шевелюру. Наш первый поцелуй становится глубже, острее, опаснее. Дыхание мужчины сбивается окончательно, он неосознанно шарит по моему телу, а я плавлюсь в его объятиях. Воздуха мало, а кислород, как и отведённое нам время, заканчивается.

Его губы уже исследуют подбородок, уверенно спускаясь на горло. Короткие одержимые поцелуи одурманивают сильнее.

Заканчивается все так же неожиданно, как и началось.

Йохан чуть отстраняется, касаясь своим лбом моего.

— Ты мой дурман. Прости. Не сдержался. Не хочу, чтобы слабаком меня считала ещё и ты, — вновь короткое касание, а я бережно обнимаю Йохана за затылок и продляю секунды нашего невероятного волшебства.

Оба пытаемся отдышаться.

Мужской взгляд чуть подернут матовой пеленой.

Между нами ещё осталась грань, которую мы не перешагнули. Как будто возможность выбора. Возможность повернуть время вспять. Возможность сказать «нет» поглощающим чувствам. И это со мной впервые. Пожар, спрятанный внутри. Стихия пытается вырваться на свободу, но что-то хрупкое, неуловимое удерживает ее во мне.

Нам обоим нужно время. Осознать. Что принесли нам эти две недели. И принесли ли вообще. Решить, готовы ли мы искать пути друг к другу, готовы ли по-настоящему броситься в омут новых эмоций. Потому что если да, то впереди нас ждут нехилые испытания.

Глава 24.1

— Даша. Тебе нужно выспаться, иначе на утро будешь чувствовать себя разбитой. Я приеду, как обещал. Итана предупредил уже.

Сердце щемит от тоски. Я не хочу этого расставания. Я не хочу, чтобы он общался с женой! Мне так страшно, что для него «мы» окажемся просто моментом, мимолётной встречей. И дальше наши пути разойдутся. Ощущение непередаваемого бессилия и слабости. Это чувство так сложно объяснить, прописать, облечь в слова… потому что душа плачет и рвется к нему. Но… наше время… вышло.

Утро все равно неминуемо настанет. Как и новый день. Без него.

Эмоции душили ещё долго. Успокоиться было сложно. Волнения выходили со слезами. Надеюсь, припухлость лица не слишком сильно бросается в глаза. Как могла замаскировала последствия бессонной ночи, натянула на себя вынужденную улыбку. Но… Йохана мой активный марафет не смог ввести в заблуждение. Мужчина приехал, как и обещал, сразу же окинув меня неодобрительным осуждающим взглядом.

Мы оба ничем не показали, что это утро для нас является фатальным.

В машине царит молчание. Даже ребята чувствуют наше с Йоханом напряжение. Он пытается держать лицо, разговаривать спокойно, бросать фразы словно невзначай. Вот только расстроенный взгляд, вертикальная складочка между бровями и плотно поджатые губы выдают внутреннюю борьбу и накал страстей. Йохану тоже тяжело.

Итан как может пытается разрядить обстановку, а Лида просто отводит глаза, когда мы пересекаемся взорами. Она понимает: я держусь из последних сил перед расставанием.

Йохан помог с чемоданами, теперь мы все печально продвигаемся к стойке регистрации.

Моя рука в его ладони. Крепкое пожатие сильных пальцев не отрезвляет. С каждой секундой становится хуже и хуже. Надвигается нечто невидимое, неосязаемое, но такое тяжёлое…

Очередь небольшая. Все счастливые, улыбаются. А мне это как обухом по голове. Полосует открытую рану. Когда настает пора расставаться, Йохан резко притягивает к себе. Обеими руками крепко прижимает меня к торсу. Чувствую его пальцы на своих щеках. Поднимаю голову. Снова тону в его взгляде. И кажется, мне уже не выплыть без потерь.

Прикрываю глаза, когда чувствую смелое прикосновение к губам, решительный поцелуй отдает горечью, но не сомнением. Йохан, наплевав на все и на всех, втягивает меня в плен, а я добровольно подчиняюсь и впитываю каждую секундочку. Пока он ещё рядом, касается. Обнимаю и как могу плотнее прижимаюсь к мужчине.

Он сам прерывает наше безумие. Начинает говорить, и голос его неузнаваем. Он дрожит от волнения.

— Мне просто нужно ещё немного времени, чтобы сориентироваться. Я так же ошарашен этим всем, как и ты. Не ждал, не думал, не просил. Нам просто нужно сориентироваться, понимаешь? И расстояние нам ничем не помешает. Не плачь. Договорились?

— Да, — киваю, прикрывая глаза, еле шевелю распухшими губами, потому что внутри происходит что-то невероятное. Горько. Мне так горько…

— Я сегодня же найду билеты. Мы согласуем даты. Слышишь? — немного встряхивает меня за плечи. — Обещай не плакать, обещай!

— Обещаю, — ответ выходит глухо.

— Напиши СМС, как приземлитесь.

Ещё короткое прикосновение. И жаркий шепот в губы:

— Ты моя девочка. Не хочу, чтобы ты из-за меня плакала. Я постараюсь делать так, чтобы ты всегда улыбалась. Ты мне веришь?

Молча киваю, пытаясь справиться с эмоциями. И неясно, отчего они внутри бомбят и выходят такими сильными.

Неделя, если отбросить все лишнее. За неделю нельзя ведь стать друг другу настолько родными? Без близости физической. Без конкретного понимания, что будет дальше.

Но мы смогли.

— Иди. Я буду ждать.

Кажется, на то, чтобы отвернуться, ушли все силы. Просто утекли как вода сквозь пальцы. Чувствую себя как выжатый лимон. И мне нужно время восстановиться.

Ребята ничего мне не говорят. Вообще. Лишь только Лида молча вложила горячий бодрящий кофе в мою ладонь. А я все смакую вкус его дыхания на своих губах. И никакой кофе мне не нужен.

По прилете включаю телефон и сразу же сыпятся СМС. О непринятых вызовах от мамы. И ещё несколько от Йохана.

В первом картинка. Точнее, фото кафе на фоне большого пруда с уточками. И подпись: «Вот сюда обязательно сходим, когда прилетишь в следующий раз».

На следующем фото грустная морда Сенатора, занимающая пол-объектива, и печальное лицо Йохана. С забавной припиской: «Так мы скучаем по тебе».

И, наконец, третье фото. Я долго не могу понять, что это за улыбчивые медузки с прямыми палками вместо щупалец. А у одной вообще уши торчком. Но после подписи: «А это от Алисии тебе рисунок. Ты, я, она и Сенатор. На пикнике. Чтобы ты не забывала», — сквозь грусть улыбаюсь и тут же набираю ответ:

Я: «Не забуду. Долетели».

Йохан кратко сообщает, что у него совещание, и обещает позвонить, как только освободится.

Мне уже его не хватает.

Прячу телефон в сумочку.

Ребята мою неразговорчивость не комментируют, за что я им несказанно благодарна.

Домой добираюсь, как сквозь сон. Картинки за окном смазаны.

С неудовольствием оглядываю шумный родной дворик. Здесь недавно поставили новую детскую площадку, поэтому многолюдно тут с утра и до самого вечера. Неторопливо прохожу в подъезд, пропуская мамочку с коляской. Жму кнопку лифта. Перед дверью маминой квартиры пытаюсь улыбнуться несколько раз. Медленно проворачиваю ключ в замке.

Перешагиваю порог с тяжёлым сердцем. Ну здравствуй, привычная жизнь. Та самая, где нам с Йоханом предстоят лишь сообщения и долгожданные разговоры по видеосвязи.

Бросаю взгляд в тусклое пространство комнаты. И внезапно замираю, округляя глаза от ужаса. Потому что за столиком, вальяжно развалившись, надменно растягивая губы в самодовольной ухмылке, сидит человек, которого я меньше всего готова сейчас видеть.

А навстречу мне, чуть прихрамывая, радостно спешит мама.

— Доченька! С возвращением! А к нам Фёдор Арсеньевич заглянул, — сердце обрушивается с высоты. По телу пробегает мандраж. В ушах начинает шуметь, а кровь судорожно бьет виски. — Он привёз тебе какие-то документы и решил тебя дождаться!

Глава 25

Разъедает чувство, будто я мгновение назад угодила в паутину, но паук не торопится нападать и впрыскивать парализующий яд, чтобы скорее пообедать.