После измены (СИ) - Крамор Марика - Страница 17

— Даша, к тебе приехали. Выйдешь?

Резко вскидываю голову и глупо разглядываю белое дверное полотно, не в силах поверить. Нееет… не может этого быть…

Срываюсь с места. Скорее тянусь к ручке и опускаю, чувствуя, как меня трясёт.

Сталкиваемся взглядами с Анастасией.

— Внизу Йохан ждёт, — оглушает новостью.

— Я не знала, что он женат. И ничего плохого не сделала, — оправдываясь, мысленно прошу поддержки у того, кто старше, мудрее и опытнее. Потому что я очень растеряна и не понимаю, как правильно поступить. Как будто я маленькая девочка, которую оставили на попечение малознакомому взрослому. — Мне нечего ему сказать, — шепчу с сомнением.

— Значит, ему есть что сказать, раз он здесь. Ты не должна чувствовать себя виноватой. Лучше спуститься, детка, — уверенно кивает мама Итана.

Обхватываю себя ладонями за плечи, и меня прошибает озноб, потому что перед глазами проносится момент, когда Йохан наклонился близко-близко, едва не касаясь моих губ… и снова в груди что-то щелкнуло, замерев в ожидании…

— Пойдём, — протягивает руку.

Я смотрю на женщину с благодарностью: больше осуждения в ее взгляде нет. Иду следом за ней.

Как только ступаю на лестницу, тут же чувствую на себе цепкий тяжелый взгляд Йохана. Поднимаю глаза…

И цепенею. Он... он…

В его руках огромная охапка белых роз.

Глава 20

Мужчина отворачивается от партнера, пожимает плечами и не сводит с меня потемневшего взгляда в ожидании какой-либо реакции.

Я приближаюсь медленно, а осознание, что в гостиной находится вся семья Итана и даже Вилан, который вечно где-то пропадает с друзьями… в общем, каждый шаг даётся особенно тяжело, скованно.

Ещё подмечаю, что Итан и Лида сидят далеко друг от друга с насупленными лицами, — значит, ребята поссорились. Вилан рядом с Лидой…

Приблизившись к гостю, замираю и просто жду.

И тут Йохан делает то, что выбивает из колеи всех.

— Кажется, я разучился нормально ухаживать. После развода придётся учиться заново.

Округляю глаза, понимая, что у каждого человека в гостиной челюсть с грохотом летит на пол.

Это его ответ. На то, что в чужих глазах я выгляжу не самым лучшим образом по его вине. Он сразу же берет удар на себя. Осознание молнией пронзает… Йохан таким образом меня защищает перед всеми. Громогласно, уверенно.

Спокойно протягивает букет.

— Это тебе. Сможешь двадцать минут мне уделить?

Шок не отпускает. Я молча гляжу на него, принимая розы. Рассматриваю вертикальную складку между бровей, тонкую паутинку неглубоких морщин возле глаз. Но плечи мужские напряжены. И он с готовностью и вызовом встречает глухой вопрос хозяина дома:

— А ты что… развёлся?

— Бракоразводный процесс в самом разгаре. Не думал, что придётся обсуждать свою личную жизнь с кем-то. Но… я поставил Дашу в неловкую ситуацию. Не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой. Или чтобы ее в чем-то обвиняли, — на последнем слове он усиливает тон, я даже слегка вздрагиваю.

— Ты меня шокируешь.

— Надеюсь, новость пока не выйдет за пределы этого дома, — Йохан прищуривается и так многозначительно смотрит на партнера, что тот сразу же замолкает. Понимает: лучше закрыть эту тему.

— Поговорим? — обращается уже ко мне, а я так потрясена, кажется, ноги вросли в пол. — Я Алисию на час к своим родителям завез.

На мое плечо осторожно опускается чья-то легкая рука.

— Иди, детка, — тихонько говорит Анастасия, — я поставлю букет в воду, пока тебя не будет.

Простой жест поддержки заставляет почувствовать себя увереннее.

Начинаю молча обуваться и ловлю извиняющийся взгляд подруги. Как-то все так вышло… ребята поссорились, все взбудоражены и ошарашены по полной программе.

Как только мы оказываемся вдвоём в машине, Йохан разворачивается ко мне корпусом.

— Мне жаль. Я не просчитал все варианты заранее. Больше никто на тебя косо смотреть не станет.

В его глазах плещется вина. И сожаление.

— Зачем было обманывать? — сверкаю в ответ своими и резко отнимаю руку. Потому что от соприкосновения наших пальцев бежит дрожь по телу. — Мы же с тобой обсуждали!

— Я ответил. Нет у меня никого. А скоро и по документам смогу подтвердить. В тот момент мой развалившийся брак был не самой лучшей темой для разговора, верно?

— Но по факту ты мне солгал.

— Я хотел поговорить наедине. И поставить тебя в известность. А не обсуждать при ребенке. День был бы испорчен. Ты не можешь этого не понимать.

Вообще-то он и так испорчен…

— Ты не представляешь, как это было неприятно. Итан это так вывернул, будто я… — замолкаю, эмоции давят. Как будто я голая разгуливала перед другом семьи, вот правда!!!

— Прости. Это только я виноват. Я не подумал, что придётся свою жизнь вывернуть наизнанку перед всеми, чтобы официально воспользоваться правом влюбиться заново.

Два последних слова пронзают. Это сильнее целенаправленного удара… И я медленно поднимаю пришибленный взгляд.

— Если тебе станет легче, то мне Итан тоже звонил.

Тяжело сглатываю. И уже боюсь услышать продолжение. Неужели Итан меня очернил перед Йоханом?!

Но мужчина молчит. Смотрит на меня долго. Пронзительно. И все же дотягивается до моей руки и переплетает наши пальцы. По очереди целует каждый. И потом просто прижимается губами.

— И… и что тебе Итан наговорил обо мне?

С замиранием сердца ожидаю ответа.

— Оооо, что он мне наговорил, тебе лучше и не знать. Самое безобидное было, это что надо иметь совесть. И что ты не такая. Повздорили мы с ним знатно.

Облегчение волнами накрывает. Я думала, Итан уже распял меня. Как падшую женщину.

— Мне когда Анастасия дверь открыла… — Йохан начинает улыбаться, распространяя веселье, — я думал, она мне нос прищемит, я впервые в подобной ситуации. Сам даже слегка стушевался.

Снова целует мою руку. А я… сжимаю его пальцы в ответ и, чего уж греха таить, чувствую легкую дрожь по позвоночнику.

Мы совершенно чужие люди, мало друг о друге знаем, но отчего-то рядом я чувствую себя защищенно и ничего не боюсь. Лишь только домой возвращаться…

— Йохан, это так странно. Я ведь улетаю через неделю.

— Это время мы могли бы провести вместе. Но в любом случае мне его не хватит, чтобы решить глобально. Мне нужно больше…

Двусмысленность последней фразы слишком болезненно отдаётся в груди.

— Немного больше времени, — заканчивает свою мысль.

Мой взгляд прилипает к его губам. Только сейчас пролетает мысль: он красивый. Притягивает, манит. Именно сейчас, когда я так близко, а мужская непоколебимость и уверенность укутывают легкой эйфорией в приглушённом свете.

Это странное чувство. Когда доверяешь авансом. Когда слепо веришь каждому слову, хотя есть тысяча НО. Когда ничего не может быть. А ты все равно ждёшь чего-то неизведанного, реального. И душа замирает, и дыхание останавливается.

Глупое желание коснуться его губ подталкивает осторожно. Так хочется ощутить их твёрдость. И мягкость одновременно. Впитать чуточку непробиваемого спокойствия.

Но я поцеловать его, конечно же, не решаюсь. Вместо этого позволяю только одно уточнение:

— Вы с женой давно не живете вместе?

— Месяца три-четыре.

— Твои родные надеются, что вы еще помиритесь?

— Мать не трогает. Отец постоянно давит, лезет с нравоучениями. Развод для него — это позор.

Внутренне прокатывается ощущение, от которого сложно отмахнуться. Четыре месяца. Это ведь не так много. Это ведь ещё может измениться…

— А для тебя?

— Для меня тоже неприемлемо. Но иначе нельзя.

Больше никаких замечаний Йохан не делает. Он позволяет задавать вопросы, но напоминание о запретной грани незримо висит в воздухе. От этого горько. Расстояние нас разделяет приличное…

— Я пока на съемном. Забрал часть вещей и собаку. Сил не было просыпаться и засыпать под одной крышей. И я уехал подальше.

Внутри все сжимается. Отчего-то больно за него. Отчего-то кажется, что его предали, а он не из тех, кто легко прощает. Внутренняя сила этого человека в данный момент мне кажется безграничной. Хотя десять минут назад я считала иначе.