Никогда с тобой (СИ) - Черно Адалин - Страница 32

Некоторое время молчим. Она отходит от меня на небольшое расстояние и садится прямо на песок. В это время года здесь довольно морозно. Сидеть на влажном и холодном песке — не очень безопасно.

— Вставай, — командую, когда подхожу ближе.

— Чего?

— Вставай, говорю.

— Еще чего! — фыркает. — Хочу и сижу.

Пока она упрямо отказывается, я стаскиваю с себя куртку и бросаю ту на песок рядом с ней. Без лишних слов, к которым, уверен, она даже не прислушается, подхватываю ее за локоть, слегка приподнимаю и пересаживаю на куртку. Инфузория только рот открыть успевает, но так ничего и не говорит, а затем, когда я уже отхожу, мне в спину летит:

— Нормально нельзя было сказать?

— Нельзя.

— Не замерзнешь?

— А что — волнуешься?

— Вдруг ты окоченеешь и мы не сможем вернуться домой?

— Киму позвонишь с моего телефона, — предлагаю на автомате, но она тут же эту идею подхватывает и раскручивает.

— Вариант. Он точно не будет пить за рулем. И раздеваться на холоде — тоже.

Она охуительно права. Ничего из этого Ким делать не станет. О пледе он побеспокоится заранее, а алкоголь он и так не употребляет. Правильный. Ловлю себя на мысли, что из них бы получилась идеальная пара. Они друг друга стоят и меня это, почему-то, раздражает. Выводит на бешенство, скользящее по венам и на максимальной скорости разлетающееся по всему организму.

Допив глинтвейн, сажусь рядом. Не специально, конечно. Я уже говорил, что на холодном песке сидеть чревато. Некоторое время молча наблюдаем за морем. Она свой глинтвейн тоже прикончила.

— Пора ехать, — сообщает. — Мне нужно сделать домашку.

— Чего?

— Домашку, Тан. Это то, что задает преподаватель.

— Ты запариваешься над домашкой?

— По-твоему — не должна?

— Может, бросишь? Универ, в смысле… не уверен, что он тебе по силам.

— Почему это?

— Сложная тема, сталкер. Если тебе нужно делать домашку — учиться будет невыносимо.

— А тебе не нужно? — хмурится.

— Не-а… на лету схватываю. И много знаю из того, что там преподают.

— Вот уж не думала, что ты хорошо учишься…

Ухмыляюсь. Наверняка она считала, что я и учеба — вещи противоположные и что батя закрывает все мои прогулы и висяки, но нет. Я, конечно, не вундеркинд, но ей не вру — многое действительно на лету схватываю и необходимость в домашке отпадает. Во-первых, у меня ее не проверяют, а во-вторых, я курсовые сдаю без нее и сессии закрываю на отлично. Если что-то не выходит — учу, но такое бывает редко.

— Борис Петрович меня не прикрывает, — намеренно ее стебу, называя отца по имени и фамилии. Так, как она его называет. — Но тебя может.

— Я не стану просить, и я учиться поступала. На помощь откуда-то не рассчитывала… — поднимается на ноги. — Поехали, пожалуйста. Уже темнеет, я ничего так не успею.

Поднимаюсь тоже. Забираю куртку с песка, отряхиваю и перебрасываю через плечо. Одеваться уже нет смысла, потому что через пару минут будем сидеть в теплом салоне автомобиля. По лестнице поднимаемся в таком порядке — сначала сталкер, потом я. Вру ей, что подстрахую, на самом же деле бесцеремонно пялюсь на ее задницу. Она у нее, между прочим, зачетная, есть на что посмотреть, как бы мне не хотелось другого. Хоть какой-то изъян инфузория иметь должна, но я его пока не нашел.

— Можно твой телефон? — спрашивает, когда оказываемся у машины.

— Зачем?

— Нужно… у тебя же есть номер Кима?

— Есть. А что — соскучилась?

Что я там говорил? Изъян не могу найти. Вот же он… здоровенный такой, узкоглазый и, блядь, до пизды правильный изъян. Меня дико вымораживает его присутствие в ее жизни и контролировать я это не в состоянии. Как только с ее губ слетает его имя, мне тут же хочется с кем-то подраться. Адреналин в кровь шпарит на максималках, я едва сдерживаюсь, чтобы не расхуярить телефон об асфальт и не сказать, что никакого звонка не будет. Сдерживаюсь, конечно, и сам Кима набираю. Когда отвечает, цежу в трубку:

— Тут с тобой поговорить хотят.

Протягиваю ей телефон, а сам забираюсь в машину и громко, оглушающе хлопаю дверью, чтобы не слышать разговор. Если услышу, как она с ним сюсюкается — точно ничем хорошим этот день не кончится. Зуб даю — сорвусь. И хорошо, если просто телефон разобью, все ведь может быть хуже.

Сталкер этого не понимает. Распахивает дверь пассажирского сидения и забирается в салон, попутно смеясь в трубку:

— И я соскучилась, — выдает. — Ага, очень, надеюсь, что мы скоро…

Что они там скоро, решаю не дослушивать. Вырываю у нее телефон и, бросив короткое “пока”, швыряю его на заднее сидение.

— Извини, — выдает. — У тебя платный звонок?

— У меня лимит на тупые нежности, сталкер. Запомни.

Сегодня у меня вышла новинка "Влечение. Мой опасный босс". Успевайте присоединиться к горячей истории, а ниже аннотация к ней)

Я целый год упорно трудилась на того, кого ненавижу всем сердцем. На мерзкого, беспринципного, тираничного Артема Гадаева. Я могла стерпеть все, но не то, что он себе позволил. Ни его настойчивых рук на моих бедрах, ни его горячих губ на моей шее. Я кинула заявление ему на стол, вот только у босса оказались совсем другие планы. В них входила я. Целиком. И желательно без одежды.

Глава 36

Соня

Тан медлит. И почему-то нервничает. На меня не смотрит, только впереди себя, руками крепко сжимает руль. Я чувствую себя странно. Мы далеко от дома, в каком-то абсолютно неизвестном мне месте, рядом с морем, в котором при желании он с легкостью сможет меня утопить, но… мне не страшно. Абсолютно. Более того, я ощущаю себя в абсолютной безопасности.

Так действует алкоголь? Он… притупляет чувства и делает человека аморфным? Вообще тогда не понимаю, зачем его пьют! Разве что для непродолжительного поднятия настроения, ведь полчаса назад мне было хорошо даже рядом с вечно недовольным и хмурым сводным братом. Да и сейчас хорошо, если так подумать. Настроение прекрасное, несмотря на то, что Тан чем-то недоволен. Он в принципе редко бывает довольным, а уж улыбающимся и веселым практически никогда.

Открываю рот, чтобы спросить, когда мы поедем, но тут же его закрываю, потому что Тан резко разворачивается и впивается в меня взглядом, словно большой осьминог щупальцами. Сразу начинаю прокручивать в голове, в чем могла провиниться. Удивительный человек Станислав Танский — не успел ничего сказать, а уже начинаешь заниматься самокопанием, сомневаешься в себе, думаешь, где виноват.

— Что? — не выдерживаю напряжения.

— У вас все серьезно? — спрашивает лениво.

Так, словно одолжение мне делает, задавая такие вопросы. Я решаю не отвечать и лишь пожимаю плечами. Не понимаю Тана совершенно. Ему интересно знать, какие у нас с Кимом отношения? Зачем? К чему ему эта информация? Что она изменит?

— Настолько меня ненавидишь, что не готов терпеть рядом с лучшим другом? — меня внезапно осеняет.

Других причин нет. Но сейчас Тан хотя бы не так часто донимает. Да вообще словно меня не замечает! Сегодня я сама полезла, первой, попросила вызвать такси, но ведь потом я не заставляла его мне помогать. Мог бы проигнорировать, как делал это всегда.

— Хочу кое-что проверить, — выдает и тянется ко мне.

Я отшатываюсь. Шарахаюсь от Тана, как от огня. Вжимаюсь в дверь и с ужасом смотрю на то, как он придвигается все ближе. Ничего его не останавливает, ни консоль, ни то, что я почти с дверью слилась в единое целое. Его рука как-то неожиданно оказывается на моем затылке, а губы в паре сантиметров от моих. От него такая мощная энергетика исходит — меня ею натуральным образом прибивает к месту. Только сглотнуть могу, когда Тан выдыхает мне в губы:

— Расслабься… я не обижу.

Не знаю, что в его понимании — не обижу, но напряжения не чувствую. Настораживает, конечно, такое его поведение. Но с Таном иначе и не бывает. Как не настораживаться, когда он ведет себя странно и постоянно меняется. В поведении, в настроении, в характере. Может ненавидеть, а потом… целовать.