Войско грозного царя. Том 1 - Волков Владимир - Страница 44

Однако новая конструкция замка не была совершенна. Устройство отличалось сложностью, стрелку требовался особый ключ для завода пружины, замок быстро загрязнялся от порохового нагара, давал частые осечки.[548] Но главным его недостатком являлась высокая стоимость. Именно по этой причине пехотные ружья с колесцовым замком не получили в русской армии широкого распространения. Чаще использовались снабженные подобным механизмом карабины и пистолеты, которыми охотно вооружались кавалеристы (прежде всего несшие полковую службу дворяне и дети боярские), оценившие главное достоинство оружия, не требовавшего заботы о фитиле.[549] Это привело к тому, что колесцовый и фитильный замки продолжали существовать одновременно.

Дальнейшее усовершенствование ручного огнестрельного оружия привело к замене фитильного и колесцового замков новой конструкцией – ударно-кремневым замком. Он появился в Европе около 1500 года. В России известен со второй половины XVI века, но широкое применение получил только в XVII столетии, особенно после того, как был сконструирован французский батарейный замок, в котором широкая нижняя часть огнива заменила неудобную крышку над полкой.[550]

В XVI веке в России широкое распространение получили образцы ручного огнестрельного оружия с укороченным стволом – карабины (на Руси называвшиеся «недомерками», «завесными пищалями») и пистолеты, среди которых встречались даже нарезные.[551]

* * *

Изменилось и холодное оружие, так как развитие военной техники и появление новых тактических приемов вынуждало мастеров-оружейников учитывать эти обстоятельства в своей работе. Усовершенствовалось, став более единообразным, оружие не только пехоты, но и конницы. В конце XVI века, наряду с сохранением популярных на Руси восточных (турецких и персидских) образцов холодного вооружения, постепенно начал использоваться опыт европейских производителей «белого» оружия.

Десятни – списки дворян и их военных слуг, составляемые на периодических разборных смотрах, дают наглядное представление о вооружении русской конницы XVI века. Здесь сохранились старые образцы оружия и доспехов, известные в предшествующее время, но появилось также много нового.

На протяжении всего изучаемого периода широкое распространение в русском войске имел лук с налучником и колчан со стрелами – саадак, остававшийся общепринятым оружием поместной конницы и в XVI столетии. Повествуя о «свойстве и могуществе русских в военных делах», Р. Ченслер писал, что русские «всадники – все стрелки из лука, и луки их подобны турецким». А. Гваньини, перечисляя оружие московитов, далеко не случайно начинает с упоминания лука и колчана со стрелами. Марко Фоскарини отмечал, что на состязаниях при дворе Ивана Грозного «особенная честь оказывается тому, кто лучше всех владеет луком».[552] Наконец, по свидетельству Г. Паерле, луками и стрелами, наряду с ружьями, были вооружены конные московские стрельцы, присутствовавшие на встрече польских послов Лжедмитрием I в мае 1606 года. Саадаки у стрельцов были приторочены на одной стороне седла, а ружья на другой.[553]

В описании сражений середины XVI века часто упоминаются действия русских лучников, часто весьма эффективные. Так, в 1541 году, при попытке прорваться за Оку, татарская армия была встречена русским Передовым полком, воины которого «учали стрелять многими стрелами, и полетеша стрелы, аки дождь». Крымский «царь» старался сбить лучников с переправы орудийным и ружейным огнем, но не преуспел в этом; вскоре на помощь Передовому полку подошли подкрепления и крымцам пришлось отступить. Дальность полета стрелы служила для измерения расстояния между противниками. В 1552 году, при взятии Казани, прорывавшиеся из города последние защитники татарской столицы двигались вдоль русских шанцев по берегу реки Казанки на расстоянии от них «аки три перестрелы лучных».[554] Дистанцию «перестрела лучного» использовали и в крепостном строительстве: расстояние от одной башни до другой не должно было превышать полета стрелы. Это было связано с необходимостью держать под контролем все прясло – участок стены между двумя соседними башнями. Сотнями и тысячами стрел противники поражали друг друга в полевых сражениях, при штурме и обороне крепостей, засечных линий, «перелазов» (переправ). Поражающее действие этого вида метательного оружия было велико – метко пущенные стрелы пробивали доспехи, несли гибель и увечье попавшим под обстрел воинам, разили их коней.[555]

В середине и второй половине XVI века самым распространенным оружием в русской дворянской коннице стали сабли, ими же, наряду с пищалями и бердышами, вооружились стрельцы.

На Руси использовали в основном булатные сабли восточного (турецкого и персидского) образца с несколько искривленным лезвием. При этом конные воины предпочитали иметь на вооружении легкие сабли персидского типа, а стрельцам выдавались более тяжелые и широкие сабли турецкого образца. Рукоять делалась в виде креста для защиты руки и снабжалась у крестовины огнивом – продольной металлической полоской, призванной задерживать скользящее вниз по клинку неприятельское оружие.

На вооружении русской армии были в основном сабли русской работы, так как полоса привозной булатной персидской стали стоила очень дорого (3–4 руб.), почти равняясь годовому денежному окладу новика 3-й статьи (5 руб.). Восточная сабля в сборе обходилась уже в 5–6 руб.

Основная масса русских служилых людей была вооружена саблями московского производства, которые изготовлялись по лучшим иностранным образцам. Клинки выковывались мастерами «на литовское дело», «на польское дело», «на угорское дело» и «на черкасское дело». Русские воины носили сабли не на перевязи, а на поясе.[556]

Говоря о характерных особенностях сабель, использовавшихся московскими воинами, следует указать на ошибочное утверждение П. П. Епифанова о якобы имевшей место однотипности русских сабель того времени. При этом, опровергая собственное утверждение, историк пишет о существенном различии их конструкций, так как «одни имели крестовины лопастями, другие – с шариками, у одних была «елмань» (расширение в нижней части клинка), а у других ее не было».[557]

В середине XVI века саблями были вооружены все без исключения из 288 человек коломенских дворян и детей боярских, 100 человек ряшан, в том числе «новики», только зачисленные на службу. Сабли имели все сопровождавшие их в походе вооруженные слуги; лишь несколько холопов выступали на смотры и в походы с копьями. На миниатюрах рукописных книг изографы всегда изображали московских всадников с саблями, имевшими очень простую прямую крестовину.[558]

Данные сохранившихся верстальных и разборных «десятен» того времени позволяют согласиться с выводом М. М. Денисовой и П. П. Епифанова о том, что русская конница XVI века была отнюдь не разношерстной и пестрой, плохо вооруженной толпой, а войском, оснащенным по требованию правительства более или менее единообразным оружием преимущественно русского производства.[559]

Другие виды клинкового оружия – палаши и кончары – встречались в России редко. Как правило, они доставлялись из-за границы и стоили дороже сабель.

В XVI веке московские воины продолжали использовать копья с длинным древком и железным наконечником, рогатины (копье с длинным и широким наконечником, под которым находились две перекладины, предохранявшие оружие от глубокого проникновения в рану) и «совни» – вариант рогатины с секировидным, изогнутым лезвием вместо копейного наконечника.[560] Обычные копья постепенно вышли из употребления еще в XV столетии. Последним большим сражением, в котором приняли участие копейщики, стала битва 1455 года под Старой Руссой между московской и новгородской ратями.[561] Копье заменили пикой, «списой» (спицей) – разновидностью этого колющего оружия, с узким граненым наконечником-жалом.