Ненавижу тебя, сосед (СИ) - Манило Лина - Страница 35

— Ешьте суп, а то носы до сих пор синие, — распоряжается Илья.

— Ты и вправду деятельный, — соглашаюсь с недавним замечанием Демида.

— О, у меня гиперактивность, — признаётся Илья и с двойным усердием жуёт пиццу.

Нога Демида то и дело задевает меня под столом, а я всё сильнее его игнорирую, хотя это делать сложно. Особенно, когда он «случайно» касается под скатертью моего колена и на несколько невыносимо долгих мгновений его пальцы там задерживаются, чертя какой-то знак.

— Прекрати, — одними губами, пока никто на нас внимания не обращает, но у Демида в ответ такой невинный взгляд, что хочется его стукнуть.

— Кстати, а Никитос где? — Илья в одно лицо успел умять целую пиццу и теперь нагло ворует из тарелки Даши кусочки креветок. — Ну что ты? Жадная, что ли? Я чуть-чуть, я тоже замёрз между прочим!

Пока Даша лупит Илью по проворной руке, Демид бросает на меня быстрый взгляд, а я едва заметно качаю головой. Не надо про конфликт у клуба, не сейчас. Это никого не касается.

— У него дела, — Демид комкает салфетку и бросает бумажным шариком в Илью.

— Ясно. Снова ночевать не придёт? Ну ладно, пусть таскается, надоел уже. Из-за него нас скоро все приличные девушки в чёрный список занесут.

— С кем поведёшься, так тебе и надо, — тычет пальцем в небо важная Даша.

От сытной вкусной еды и пережитого стресса меня клонит в сон. Даже моргаю медленнее обычного и прячу зевок в ладошке. Когда всё съедено до последней крошки, а на столе снова царит девственная чистота, я перебираюсь на диванчик напротив телевизора и откидываю голову назад, устраиваясь удобнее. Я просто немножечко так посижу, совсем капельку.

— Нам идти, наверное, надо, — раздаётся печальный голос Ивашкиной. — Засиделись что-то… спасибо за вкусный ужин!

Мой организм нагло сопротивляется против такой перспективы — идти куда-то. Нет-нет, я не могу, у меня ноги ватные и глаза слипаются. Голоса стихают, меня поглощает тягучая нега. Вдруг что-то меняется. Пытаюсь раскрыть глаза и тут же просыпаюсь.

— Ты что делаешь?! — вскрикиваю, осознав, что лежу на руках Демида, а он меня куда-то несёт. — Поставь немедленно!

Что-то в моём голосе не нравится даже мне, и Демид резко тормозит и смотрит на меня сверху вниз. Немножно с сочувствием.

Уснувший было страх получить новую порцию унижений от Лаврова поднимает голову. И Демид чувствует это: медленно ставит меня на следующую ступеньку, из-за чего мы почти сравнялись в росте.

— Ты меня куда нёс? — бурчу, переминаясь с ноги на ногу. Чувствую себя полной дурой, которая навела панику на пустом месте.

— В кровать я тебя нёс.

Вспыхиваю помимо воли, а Демид замечает это и смеётся.

— А что ты думала? За постой платить надо. А ещё ужин…

— Ты идиот! — выкрикиваю громко и только то, что мы стоим на лестнице, не даёт навешать Лаврову тумаков. Вдруг свалимся и шеи сломаем? Этого ещё не хватало.

Но я всё-таки замахиваюсь, а Демид подаётся вперёд. Выталкивает на площадку, я едва не падаю назад спиной, но Лавров ловит меня, на мгновение прижимает к своей груди. Вспоминаю нашу первую встречу в столовой, и губы покалывает от ощущения поцелуя. Слишком яркого. Внезапного и выбивающего почву из-под ног.

Я не должна ничего этого чувствовать к Демиду. Время детской влюблённости должно было остаться позади. И оно осталось! Мы выросли и теперь все эмоции стали взрослее, и это меня… пугает. Очень!

Пусть бы я лучше всё ещё боялась его. Пусть бы ненавидела. Но не вот так вот — задыхаться и краснеть, когда он смотрит на меня.

— Ты тяжело дышишь, — замечает Демид, словно удивляется. — Что такое, Синеглазка? Волнуешься?

— С чего бы? Просто ты меня испугал. Я уснула?

— Ага, ещё как, — усмехается и, коснувшись моей щеки, убирает за ухо прядь волос. — Они всё так же не закручиваются? Или ты нашла способ делать кудри?

— Не нашла, — признаюсь. — Они всё такие же экстремально ровные.

Демид скользит взглядом по моему лицу, его пальцы прокладывают горячую дорожку по щеке, задевают мочку уха, а я отстраняюсь.

— Интересно, мы когда-то сможем что-то исправить?

— Это разве нужно кому-то?

— Не знаю, — пожимает плечами и одёргивает руку. — Яся, ты действительно доверилась только дневнику?

Он снова близко. Не касается, но занимает собой всё пространство. Запрокидываю голову, смотрю в лицо Демиду, а сумасшедшее сердце колотится в груди.

— Да, только ему. Его никто, кроме мамы, прочесть не мог.

Демид молчит, но все его мысли очень громкие. Оглушают.

Он вдруг делает последний шаг ко мне, одним движением стирает и без того малое расстояние между нами. Я буквально впечатываюсь грудью в его рёбра, охаю, а Демид берёт моё лицо в свои ладони. Не жёстко, держит не сильно, то так, чтобы я не смогла вырваться. Настойчиво.

— Это очень плохо, если я скажу, что ненавижу твою мать?

— Ещё хуже, что я её тоже ненавижу.

Демид запускает руку в мои волосы на затылке. Второй проводит вниз по спине и со свистом втягивает воздух.

— Где ты взяла это платье на мою голову?

— У Ивашкиной. И похоже, это вообще теперь единственная моя одежда.

— Отличная одежда, — издаёт короткий смешок на грани мучений.

Его ладонь горячая останавливается между лопаток и легонько надавливает на позвоночник, вынуждая быть ещё ближе.

— Ты много слухов обо мне слышала? — вдруг спрашивает, ошарашивая.

— Эм… о чём ты?

— О моих бабах.

— Какая разница?

— Просто интересно, какая у меня слава.

— Колоссальная.

Демид тяжело вздыхает и целует мою макушку. Коротко и невинно, а я на миг глаза закрываю.

— Я устала, — почти жалобно, потому что это самая настоящая правда. — Я уже едва на ногах стою.

Без лишних вопросов Демид ведёт меня вдоль коридора. Останавливается возле третьей двери и впускает внутрь.

Зажигается свет, я моргаю, привыкая. Замечаю стол у стены, на нём идеальная почти стерильная чистота. На углу стопка учебников, по центру моноблок, удобное кресло повёрнуто сиденьем к кровати. На ней белоснежное бельё, лёгкое, но тёплое одеяло, откинутое к краю. Шкаф и тумбочка, на которой лежат чётки. Больше ничего.

— Это моя комната, располагайся пока, — милостиво разрешает и подталкивает меня вперёд. — Не стесняйся, я сегодня останусь внизу. Как и Обухов, и Никита, если решит вернуться. Никто вам не помешает, спите.

— А девочки где?

— Они завалились на кровати в гостевой и заснули, даже не раздеваясь, — смеётся Демид, но я всё равно чувствую напряжение, исходящее от него.

Не придумав ничего лучше, переполненная благодарностью, я обвиваю его шею руками и, встав на носочки, очень осторожно целую в небритую щёку.

— Спасибо, Лавр.

— За что?

— За заботу. Если бы не ты…

— Я ещё спрошу с тебя этот долг, — смеётся, брызжа гордостью. — Отдыхай, Синеглазка.

Он разворачивается и идёт к двери, но я останавливаю его.

— Демид, а что же будет дальше?

— Дальше? А, точно! Как же я мог забыть?

Он упирается рукой в дверной косяк, о чём-то думает, а я разглаживаю юбку глупого платья. Надо было не слушать Ивашкину и идти всё-таки в своей одежде. В таком случае я не осталась бы полуголой в чужом доме. Но кто мог знать, что вместо весёлого вечера в самом модном клубе случится пожар?

— Я позвонил нашему соседу, — на мой удивлённый взгляд поясняет: — У нас соседний дом сдаётся. Хозяин — отличный мужик, вы поладите. Завтра утром он подъедет с ключами, пообщаетесь. Домишка небольшой, но уютный. И места как раз для вас троих.

От удивления открываю и закрываю рот, вызываю своими потугами сформулировать хоть что-то смех Демида.

— Отдыхай, Яся. Завтра, всё завтра. Да, и насчёт оплаты не парьтесь. После пожара вам всем всё равно нужно будет жильё. Утрясём с начальством вуза.

— Ты волшебник?

— Не-а, я злобное чудовище. Помнишь?

— Ещё бы, — мне тоже хочется смеяться.

— Вот и молодец, не забывай об этом, — усмехается и распахивает дверь. — И да, запрись. И нет, не из-за Никиты. И точно не из-за Обухова.