Ненавижу тебя, сосед (СИ) - Манило Лина - Страница 20

— Лавр, поговори с деканом, — беснуется Никита. — Я хочу быть её куратором.

Меня передёргивает от его тона. Меня не нужно нагибать, если не хочешь получить в морду. А ещё у меня стойкое ощущение, что Никита хочет быть не просто куратором Яси. Больше всего он мечтает разложить её на столе каждой аудитории, пометить собой, выжать досуха, а после выбросить на помойку, как отработанный материал.

— Отвали, — толкаю Никиту, потому что он становится слишком душным. — Умойся сходи, тебя кроет.

Пытаюсь убедить себя, что мне плевать на написанное в ведомости и кураторство. Всё равно, что кто-то странным образом поставил нас с Ясей в одну упряжку. Ведь все знают: для Демида Лаврова не существует в этом вузе окончательных решений. Слишком много бабок отец вливает в моё образование, финансируя универ. Плюс мои победы в составе футбольной команды, плюс отличные мозги, в которые мало кто верил, но я выиграл за последние пару лет несколько очень серьёзных грандов, которые очень пригодились деканату. За них меня облизывают и позволяют немного больше, чем другим.

Я в любой момент могу сходить в деканат и отменить решение. Убрать от себя Ясю подальше одним словом, просьбой. Никита знает об этом, потому требует именно такого исхода, вот только… только я не отдам ему Синеглазку.

Кому угодно, только не ему.

— Лавр, зачем она тебе? — несётся в спину голос Никиты, а я поднимаю глаза к потолку, отсчитываю секунды, а Илья ободряюще хлопает меня по плечу.

— Хочешь виски? — спрашивает, но я отрицательно качаю головой.

Завтра тренировка, и явиться туда пьяным или хотя бы с перегаром — то, чего не могу себе позволить ни при каких условиях. Даже если на душе настолько погано, а всё вокруг превратилось в фарс.

На журнальном столике графин с гранатовым соком, я наливаю себе стакан, жадно пью, пока Никита пылит и собирается с мыслями.

— Демид, давай поменяемся? — заискивает Никита, в глаза заглядывает. — Тебе же всё равно, кого курировать? Ты видел Ясю, она божий одуван, тебе такие никогда не нравились. Забирай мою Ивашкину.

— Она что, вещь какая-то?

— Кто? — хлопает ресницами Никита.

— Ивашкина, — усмехаюсь, хотя понятия не имею, кто это вообще такая.

Стираю с губ следы гранатового сока, ставлю на столик пустой стакан с алыми потёками на стенках. Никита рядом, и впервые мне хочется его оттолкнуть с такой силой, чтобы башкой об стенку стукнулся, мозги прочистил.

Мозги, которые явно заплесневели.

— Да причём тут вообще Ивашкина? — фыркает Никита. — Я не знаю, кто это. Но я хочу, курировать Ясю.

— Ты гляди, хочет он. Какая цаца капризная, — усаживаюсь на диван, вытягиваю уставшие ноги, беру в руки пульт, но смотреть телек совсем не хочется. Всё равно включаю, чтобы разбавить бессмысленным жужжанием дебильность ситуации. Илья давится смехом, а Никита багровыми пятнами покрывается.

— Хотите, оба заберите мою Дашку Ионову, — вклинивается Илья и садится рядом со мной, плечом к плечу, будто бы поддерживает. — Не люблю рыжих, они слишком хитрые.

— Нет уж, эту страхолюдину себе оставь, — Никита взмахивает руками, отталкиваясь от невидимой Веснушки.

— Ну, я бы не сказал, что она страхолюдина, — размышляет Илья. — Просто рыжая. А рыжие вечно себе на уме.

Игнорируя слабые попытки Ильи внести лёгкость в наше напряжение, Никита оседает на край столика и смотрит прямо мне в глаза. Гипнотизирует, а светлый чуб растрепался и висит на лбу редкими патлами.

— Ты же не полезешь к ней? — спрашивает Никита серьёзно, наваливается на меня ментально.

— В каком это смысле?

— В прямом! Поклянись кодексом братана, что к Ярославе не притронешься.

— А если притронусь? — завожу бровь, провоцирую, хотя мне порядком надоел этот истерический театр одного актёра. — Что, Воропаев, понравилась девочка? Может быть, отношений с ней хочешь?

Никита разминает шею, не сводя с меня взгляда.

— Никаких отношений я не хочу.

— А чего хочешь?

— Девочку эту, — с нажимом. — В конце концов, я первый её заметил!

— Ну так что будет, если таки полезу к ней?

— Я тебе зубы выбью. Или что похуже сделаю, — разводит руками, мол, ничего не поделаешь, кодекс есть кодекс.

Протягивает ладонь для рукопожатия, мечтает скрепить выдуманные им обязательства сторон, только я игнорирую жест.

— Я не могу ничего обещать. Прости, Никита, не могу.

Я ненавижу Синеглазку, но сдержаться рядом с ней не получится. Даже ради кодекса братана.

— Козёл ты, Лавр, — нервничает и резко на ноги встаёт.

— Я знаю, — пожимаю плечами и растягиваю губы в улыбке.

13. Ярослава

— Точно Лавров мой куратор? Никакой ошибки нет? — в третий раз спрашиваю у нашей старосты Наташи, а она закатывает глаза, всем своим видом показывая, как я её достала со своими расспросами. — Ладно, извини. Я поняла.

— Ясь, это просто кураторство, обязательная фишка нашего вуза. Пару проектов вместе сделаете и разойдётесь, — Наташа сдувает со лба непослушные светлые локоны и, подхватив папку с наверняка очень важными бумагами, убегает вдаль по коридору.

— Ну что? Всё-таки Лавров? — Даша обнимает меня за плечи и звонко целует в щёку. — Пойдём в аудиторию, лекция скоро начнётся.

На первую лекцию прибегаем впритык, едва не нарвавшись со старта на гнев преподавателя. Занимаем с Дашкой первые попавшиеся места, чудом успеваем перевести дыхание и достать тетради, дверь распахивается и начинается учёба.

Миллион новых знаний, которые пока никак не удаётся систематизировать, формулы, правила, требования вперемешку с обещанием завалить на экзамене любого, кто решит прогулять лекции по высшей математике. Леонид Иванович — наш преподаватель — несмотря на довольно молодой возраст (ему не больше тридцати пяти), кажется слишком строгим, неумолимо безжалостным. После его пламенной речи прогуливать высшую математику хочется ещё меньше, хотя я, в общем-то, и не планировала.

— Тут вам не школа! — категорично заявляет, для наглядности ребром ладони рубит воздух, и что-то подсказывает, что это его коронная фраза.

— Фух, наконец-то, — радуется Даша, когда этот ад заканчивается. — Весь мозг вынес, сухарь.

— Это только начало, — жалобно вздыхает сидящая по правую руку Ивашкина и закрывает ладонями лицо. — Мне кажется, он меня завалит. Чувствую! Мне сон плохой сегодня снился.

— Ой. почитай ещё какой роман, расслабься, — подначивает Дашка, впрочем, без злого умысла. — Не дрейфь. Чего ему тебя валить, если всё в срок сдашь?

— А если не сдам? — скулит Ивашкина, как всегда слишком драматизируя. — Мне ещё куратор дурацкий попался. Точно из-за него выгонят!

Ох уж эти кураторы, ни у кого с ними покоя нет. Дурацкое вузовое правило, ненавижу его.

— А кто тебе попался? — спрашиваю, когда мы выходим в коридор и спешим в спортивный зал на вводную лекцию по физической культуре.

— Так Воропаев Никита, — Ивашкина поправляет лямку рюкзака, а Даша толкает меня в бок и делает «страшные» глаза.

Значит, Никита будет курировать Ивашкину?

Прислушиваюсь к себе, пытаюсь найти хоть какую-то эмоцию. Наверное, после того, как мы сходили с Никитой на свидание, и всю ночь он присылал мне милые картинки, мешая спать, я должна ревновать? Но… не получается. Ну же, Яся, почувствуй хоть что-то! Он же красивый, он нравится тебе! Но ничего.

Оставшиеся лекции пролетают с бешеной скоростью, и к концу жутко болит рука от тонны информации, которую нужно было записать, чтобы в суете не забыть. Мы носимся по коридорам, между корпусами, пока не наступает время выдохнуть с облегчением и уйти в тихую гавань комнаты. Вываливаемся гурьбой на улицу, мой телефон пиликает, а на экране имя Никиты.

— Привет, красивая девочка, — его голос звучит ласково и, честное слово, после адского темпа мне приятно его слышать. Успокаивает.

Взмахнув Даше рукой, я отхожу в сторону, кидаю сумку на лавочку и с облегчением усаживаюсь, вытягивая ноги.