Закон негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 18

Председатель сам вел свою машину. Его водителя два месяца назад забрали в армию, и в колхозе был дефицит молодых парней. Все, способные носить оружие, давно были мобилизованы в армию. Гумбатов, выдавший вчера длинную речь, почти всю дорогу молчал, лишь иногда позволяя себе короткие реплики по поводу состояния дорог. Азербайджанская пословица, гласившая «пришел март – пришла беда», в полной мере реализовывалась этим мартом. В начале месяца пошел снег, в середине зачастили непрерывные дожди. Дороги, и без того не являвшие собой шедевр человеческой мысли, окончательно пришли в негодность, залитые водой и грязью, размытые сильными ливневыми дождями.

К лагерю они подъехали в половине десятого утра. Несмотря на плохую погоду, мальчишки привычно весело встретили прибывший «уазик». Председатель, подозвав пожилого бухгалтера, попросил его взять на учет привезенные им лекарства и медикаменты.

Джафаров, и раньше знавший о сложностях беженцев, об их бедственном положении, был просто потрясен увиденным. Установленные прямо на голой земле, плохо закрепленные палатки были крайне ненадежным убежищем для больных и измученных людей. Во многих палатках земля была просто затоплена, и кровати стояли в воде. В других, очевидно, полученных в свое время на складах бывшей Советской Армии, зияли огромные дыры, сквозь которые был виден нехитрый инвентарь, вывезенный несчастными людьми. Многих эвакуировали прямо с места работы, и некоторые скотницы успели забрать лишь свои белые халаты. Ужасающая нищета и грязь, отсутствие элементарных человеческих условий не мешали людям улыбаться. Дети продолжали играть вокруг машины, с разных сторон слышались бодрые голоса людей. До Джафарова донесся даже смех. Это был удивительный менталитет азербайджанцев, умевших в самую трудную минуту забыть о существующих невзгодах, как-то отстраниться от всех проблем и просто радоваться жизни. Мирза видел, как светлели лица людей, глядевших на детей. И в этом была их последняя надежда.

Гумбатов, освободившись наконец от своего бухгалтера, пунктуально пересчитывающего ящики, предложил Джафарову пройти в его палатку, куда он обещал вызвать отца Омара Эфендиева. Джафаров послушно пошел за председателем.

В палатке Гумбатова было просторно, светло и чисто. Усевшись за стол, Джафаров терпеливо ждал, пока подойдет Эфендиев. Председатель, распорядившись дать гостю чай, извинился и покинул палатку, у него было слишком много дел, чтобы заниматься еще проблемами транспортировки наркотиков через границу. Это были проблемы самого Джафарова. Молчаливая женщина в красном платке подала гостю чай и даже положила тарелочку с мелко колотым сахаром. И почти тут же в палатку вошел Эфендиев.

Он был высокого роста, широкоплечий, с резкими, словно вырубленными топором, чертами лица. Войдя в палатку, он молча кивнул гостю и, не дожидаясь приглашения, сел за стол, хмуро взглянув на приехавшего из Баку следователя.

– Что произошло? – первым спросил Эфендиев. – Опять Омар что-нибудь выкинул?

– Мы пока этого не знаем, – уклончиво ответил Джафаров, – просто подозреваем, что ваш сын знает о действиях некой банды, расположенной в районе границы. Вот почему мы его ищем.

– Он наш позор, – горько сказал старик, – мои три сына сражаются на фронтах, еще один погиб, а этот... – он махнул рукой, – коммерцией занялся, совсем от рук отбился.

– Коммерсанты стране тоже нужны, – сказал вдруг неизвестно почему Джафаров.

– Ты меня не успокаивай, – возразил старик, – война идет, какие коммерции тут могут быть? А кто этим занимается, тот уже не о родине думает, не о земле своей, а о своем кармане, деньги ему мать заменяют.

– У вас не осталось карточки сына? Какой-нибудь его фотографии?

– Нет. Мы брали из дома только самое необходимое. Хотя подожди, мать, кажется, взяла их фотографии. Они у нее были. Я могу узнать.

– Нам очень нужна его фотография, – попросил Джафаров, – может, мы и ошибаемся, не того Омара ищем. Скажите, вы не знали среди друзей сына такого человека – небольшого роста, темного.

– Конечно, знаю. Это Зейнал, он-то и сбил с пути нашего Омара. Вместе в город подались за сладкой жизнью. Зейнал не из нашего района. Он из Гянджи.

– А фамилию его вы не помните?

– Манафов, кажется. Но точно не помню.

– А где они живут в Баку, адрес у вас есть? – спросил, уже не надеясь на положительный ответ, Джафаров.

– Есть, – сказал вдруг Эфендиев, – у нас записан его бакинский адрес. Я могу вам его дать.

– Спасибо, – вздохнул Джафаров. Все-таки он не напрасно ехал в этот лагерь.

Уже возвращаясь в райцентр, он думал о судьбе этой семьи, словно отразившей всю сложность перемен, происходивших в традиционно патриархальном укладе этих людей. В кармане у него был адрес Манафова и фотография Омара Эфендиева.

Вернувшись в Бейлаган, он отправился в прокуратуру. Шел уже четвертый час дня. В приемной у прокурора никого не было. Молодая девушка, сидевшая в приемной, с интересом взглянула на Джафарова.

– Вы по какому вопросу?

– Скажите, следователь из Баку.

– А он вас ждал все утро, очень волновался, – сказала девушка.

– Мне можно теперь войти?

– Конечно. Он приказал мне впустить вас, как только вы появитесь.

Все утро Рагимов неистовствовал, ожидая приехавшего гостя. Его длительное опоздание он рассматривал как вызов, ежечасно узнавая, нет ли каких вестей из Баку о смене правительства. Но все было в порядке. К полудню он успокоился, решив, что имеет дело с обычным безмозглым служакой, так и не понявшим, какой шанс он имел, заручившись поддержкой районного прокурора, родственника самого премьера республики.

Поэтому он принял Джафарова уже более спокойно, стараясь не выдавать своих эмоций. Рагимов был очень маленького роста и поэтому ставил под ноги скамеечку, незаметную для окружающих и посетителей.

Он поздоровался с прибывшим гостем прямо за столом, чуть привстав, и сразу принял озабоченный вид.

– У нас и так много дел, а вы приезжаете из столицы, даже не предупредив нас о своем визите. Хорошо, что мне вчера позвонили из милиции и я узнал о вашем приезде.

– Я свои дела в районе почти кончил, – любезно сообщил Джафаров, – просто мне нужно было допросить одного из свидетелей, временно проживающих в вашем районе.

– Могли бы предупредить заранее, я вызвал бы этого человека в прокуратуру, – все-таки не удержался Рагимов.

– Ну зачем вас беспокоить? Я не хотел причинять лишнее беспокойство.

Прокурор посмотрел на часы.

– Может, вы и правы. Вот и сегодня – столько работы, просто поесть некогда. Сейчас звонили с границы, просили приехать. Там иранцы выдают нам два трупа контрабандистов, застреленных при транспортировке наркотиков. А вы считаете, что мы тут мух ловим, бездельничаем.

– Когда вы должны поехать? – спросил загоревшийся Джафаров.

– Прямо сейчас. К шести я должен быть там, на месте.

– Вы не могли бы взять меня с собой? – попросил Мирза.

– Да, – удивился Рагимов, – если хотите, поедем, вам будет интересно. Убедитесь, как решительно мы боремся со всеми преступниками.

Джафаров, умирающий от голода, – он отказался обедать в лагере беженцев, считая это неэтичным, – только кивнул головой. Уже садясь в машину прокурора, он увидел недалеко коммерческий киоск и попросил водителя остановить там автомобиль. Удивленный прокурор увидел, как следователь, приехавший из Баку, покупает себе несколько шоколадных конфет.

– Для детей? – догадался прокурор.

– Нет, просто с детства люблю шоколад, – ответил Джафаров, протягивая их прокурору Рагимову.

Тот недовольно отвернулся.

– Я не ем шоколада, – недовольно заметил он. «Этот следователь, похоже, совсем идиот, – с раздражением подумал Рагимов. – И такие типы сидят в центральных аппаратах прокуратуры республики». Попался бы этот Джафаров ему десять лет назад, когда он пришел в ЦК. От страха в одной машине бы побоялся ехать. А сейчас можно – демократия. Делай что хочешь. Никакого уважения к старшим.