Легенда о розе. Цена предательства (СИ) - Рузанова Ольга - Страница 12

- Иди спать, Ирма.

Но я даже не думаю идти в дом. Запахнув плотнее плащ, шагаю по дорожке вслед удаляющейся высокой фигуре.

Алекс идет не спеша, заложив обе руки в карманы спортивных брюк и не оглядываясь. Отпирает дверь флигеля висящим тут же ключом и заходит внутрь.

Я за ним. Переступаю порог и прохожу за ним в комнату.

- Помоги мне. Пожалуйста.

- Я. Сказал. Иди. Спать.

- Алекс…

- Уходи, Ирма! – повышает голос, - не выводи меня!

Не понимаю, что ранит сильнее. То, что он отказывается вытащить Марка или то, что он так груб со мной.

В отчаянии подлетаю к нему и, вцепившись в кожаную куртку, прижимаюсь лицом к груди. Он не шевелится, не обнимает, но и не отталкивает. Если бы не грохочущее в мощной груди сердце, можно было бы подумать, что ему все равно.

- Я прошу тебя! – восклицаю с надрывом, - Алекс! Я без тебя не справлюсь.

- Я не буду его спасать! Твой Крысеныш взрослый мальчик, пусть сам о себе заботится!

- Алекс, я сделаю для тебя все, что попросишь!

- Мне ничего не надо! – начинает кричать, - пошла вон!

Хватает мои руки и пытается отодрать их от себя, но я не даю. Держусь как за последний шанс на жизнь.

- Хочешь, квартиру? Машину? – тараторю истерично, - денег? Что ты хочешь?

Он обхватывает мою шею пальцами и едва меня не отрывает от пола. Вытаращив глаза, я хватаю воздух ртом. Становится жутко. Если захочет, свернет мне хребет двумя пальцами.

- Драть тебя хочу… как суку…

Меня ведет. Его сила, ярость, запах, голос… все это вкупе заводит с полуоборота. Облизывая сухие губы, тянусь рукой к его паху.

Не врет. У него действительно стоит.

Поддев через тонкую ткань мошонку, осторожно ее сжимаю.

- Шлюха… - хрипит Алекс.

Резко развернув к себе спиной, толкает грудью на комод. Я, схватившись пальцами за его края, утыкаюсь взглядом в стену под кирпичную кладку.

Даже не думаю сопротивляться. Не хочу.

Удерживая одной рукой мой затылок, второй расстегивает узкие брюки и стягивает их с бедер вместе с трусами до колен. Грубо тычется между ног пальцами, а следом проталкивает в меня член. Дергает за бедра и вгоняет до упора.

Немного больно, потому что я не успела подготовиться как обычно, но я терплю, отчего-то чувствуя себя в этой ситуации победившей.

Алекс тоже это чувствует. Наказывая, не проявляет ни намека на нежность. Впившись пальцами в бедра, сразу задает бешеный темп. Трахает так, что с каждым толчком край комода удается в стену, а из меня вылетает рваный стон.

Впервые берет, заботясь только о собственном удовольствии. Длится это невыносимо долго. Закусив губы, безмолвно плачу.

Наконец, толчки его становятся резче, он дергает меня на себя, едва не отрывая ноги от пола.

- Сссука… - хрипит, изливаясь внутрь.

Я больше не могу сдерживаться. Реву в голос, пока он, оставив меня, уходит в ванную. Натягиваю белье, джинсы, пошатываясь, иду к выходу.

- Завтра подумаю, что делать с твоим у@бком, - догоняет в спину.

Обернувшись, падаю плечом на дверной косяк.

- Вопрос можно? – спрашиваю тихо.

Застегивая ширинку, Алекс сверлит меня взглядом.

- Если бы я сегодня в клуб не пришла, ты бы трахнул ту шлюху?

- Да.

Больно. Опускаю глаза и киваю.

- А сколько их у тебя было, пока ты спал со мной?

Грозовой отворачивается. Снимает через голову футболку и бросает ее в кресло.

- Алекс…

- Нисколько. Я тебе не изменял, - обернувшись через плечо, говорит он.

Мы какое-то время стоим молча. Смотрим друг в другу в глаза, безмолвно прощаясь. А затем, толкнув дверь, я вываливаюсь на улицу. Плетусь медленно в обратную от дома сторону. Между ног липко и сыро - сперма Алекса вытекает. А кожа бедер до сих пор горит, наверное, к утру вылезут синяки.

Дохожу до вольера доберманов, сую им пальцы через решетку. Они, словно чувствуя мое состояние, принимаются их облизывать. Это ломает меня окончательно. Присев рядом с ними на корточки, реву навзрыд.

Глава 14.

Глава 14.

Утром просыпаюсь с головной болью. Солнечный свет режет глаза, немного подташнивает. Чувствую себя как с похмелья, но это не оно. Это приступ мигрени, периодично навещающей меня с восемнадцатилетнего возраста, после той самой депрессии.

Зажмурившись, лезу с головой под одеяло. Яркий свет и громкие звуки добавляют остроты болевым ощущениям.

- Катя, две таблетки Экседрина принеси мне, - хриплю в трубку.

Горничная появляется через несколько минут. Вся бодрая и цветущая, как будто нарочно пытается создать контраст со мной, разбитой и больной.

- Вас Николай Дмитриевич спрашивал. Что ему передать?

- Сейчас спущусь.

Выпиваю лекарство и иду в душ, а после нахожу Митрича в кабинете дяди.

- Скажи мне, дураку, нахрена тебе сдался этот Кляйс?! – начинает орать с порога.

Зажмурившись, затыкаю уши. Ощущение, что в голове сейчас рванет бомба.

- Не кричи, пожалуйста…

- Ты понимаешь, как ты нас подставляешь?!

Прохожу внутрь и сажусь с ногами на диван. Несмотря на отвратительное состояние, в груди расцветает надежда, что я своего добилась. Не просто так старик бесится, видимо с ним Алекс говорил.

- Алекс сделает все аккуратно, никто даже на нас не подумает.

- Да тут и думать не надо! – всплескивает он руками, - кому, кроме тебя он еще нужен?

- Он мне не нужен.

Митрич, тяжело вздыхая, качает головой. Достает гребешок и нервно зачесывает растрепавшиеся волосы.

- Не понимаю, как Грозовой на это подписался. Как ты его уговорила?

О-о-о… лучше б тебе не знать, крестный. Синяки на бедрах еще месяц проходить будут.

Массируя виски пальцами, пытаюсь замаскировать свое состояние. Мне кажется, я еще не до конца поняла, то, что вчера случилось во флигеле Алекса.

- Он же, вроде влюблен в тебя… - проговаривает Митрич задумчиво.

Чувствуя толчок в грудь, замираю. Влюблен? Мы никогда не говорили с ним об этом. Мне казалось, формат наших отношений далек от чувств.

Кому это надо? Точно не мне. После Кляйса на слово с корнем «ЛЮБ» у меня стойкая аллергия. Я так часто слышала от него «люблю» и так часто сама его произносила, что теперь любое его упоминание вызывает внутреннее отторжение.

- Бред…

- Ой! – машет на меня рукой, - идиота-то из меня не делай. Как будто я не знаю.

Становится стыдно. Я предполагала, что домашние в курсе того, что мы с Алексом спим, но никто из них, кроме бабки, ни разу об этом не заикнулся. Все предпочитали быть слепыми.

- Так что он, все-таки, решил? – перевожу тему, - он вытащит Кляйса?

- Вытащит! – выкрикивает Митрич и тычет в меня пальцем, - но, если с ним что-то случится, виновата будешь ты!

Я невольно ежусь. Зачем он так говорит? Что может случиться с Грозовым? Он же неуязвимый.

- Он справиться, - бормочу под нос.

- Справится, только под ногами у него не крутись.

Алекса я нахожу в тире. Стоя ко мне спиной, в черных брюках, черной спортивной майке и специальных наушниках он стреляет по движущимся мишеням.

Ни единого промаха.

Не смея подойти, я жду у входа. Смотрю на его спину, пока он не видит. Издалека он напоминает каменную глыбу. Широко расставив ноги и слегка склонив голову набок, он выпускает одну пулю за другой, и при этом его правая рука при выстреле не сдвигается даже ни на миллиметр.

Опустошив обойму, Алекс кладет оружие на столик и снимает наушники. Немного оглушенная хлопками, я наблюдаю, как, развернувшись, он направляется ко мне. Походка уверенная, взгляд ровный, словно произошедшее вчера мне приснилось.

- Сделаем все ночью. К этому времени камеры выведут из строя, а из охраны там полторы калеки.

- Его не охраняют?

- Думаю, Антошка про него уже забыл.

Я киваю, стою, не решаясь поднять взгляда и посмотреть ему в глаза.

- Можно, я тогда с вами поеду?

- Нет.

- Я не буду мешать, посижу в машине.