Королевства Злодеяний - Хенди Барб - Страница 76

Усевшись, я принялся ждать, пока шаман не достанет из коробки, стоявшей у его лоскутного ложа, небольшую бутыль и глиняную чашку. Осторожно спустив ноги со своей полуразвалившейся кровати, он встал, прошаркал к табурету и передвинул его, чтобы сесть рядом со мной. Напрягшись, я приготовился вскочить и отдать честь, но ему, казалось, было все равно. Его фамильярность поразила меня – он вел себя так, словно я являлся его старым и доверенным другом.

Но, когда я смог хорошенько рассмотреть старого шамана в пламени свечи, его облик поразил меня ещё больше. От его одежды исходил запах тления, словно смерть подошла к нему на расстояние взмаха ресниц. Кожа на его лице и кистях туго обтянула кости, а руки и шею покрывали открытые язвы. И все же, несмотря на это, его светлые желтые глаза смотрели ясно и твердо. С осторожностью он наполнил свою чашку другим напитком, но пить не стал. Вместо этого он откинулся и смерил меня холодным и ясным взглядом.

- Ты скучаешь, капитал Кергис, - произнес он голосом, больше похожим на шепот. В тишине он прозвучал, словно крик. – Здешняя жизнь тебе не по душе. Ты жаждешь оказаться где-нибудь ещё.

Я чуть было не принялся все отрицать, но его глаза сказали мне, что лгать не стоит. Я нерешительно кивнул.

- Вы видите все, ваше темнейшество, - произнес я. Я знал, что при помощи своей магии дряхлый гоблин, вероятно, и правда мог увидеть все в Нижней Ночи – даже то, что было скрыто в укромных уголках разума и души.

Старик повертел в руках чашку. Его паучьи пальцы дрожали.

- Безопасное существование в границах нашего дома начало тебя тяготить? Мелочная болтовня вождей кланов скорее навевает на тебя сон, нежели разжигает огонь в твоей крови? Или же ты строишь свои собственные планы, желая занять более высокое положение, и твоя скука служит лишь прикрытием для твоих амбиций?

Обвинения в предательстве не являлись чем-то экстраординарным, но услышать эти слова из уст нашего шамана было равносильно тому, чтобы услышать приказ о своей казни.

- Я верен! – воскликнул я куда громче, чем намеревался.- Вы ошибаетесь во мне, ваше темнейшество!

Я прикусил язык. Скраланг не мог ошибаться. Он был законом, и другого закона мы не имели. Я замер на стуле, почти уверенный в том, что в ответ он вынесет мне смертный приговор. Быстрая смерть была лучше медленной, и я молил о ней богов.

Вместо этого Скраланг сделал глоток из своей чашки и вздохнул.

- Ты верен, да, - произнес он, уставившись на чашку в своих пальцах.- Ты не трус и не предатель. Ты просто кажешься… павшим духом, твой разум утратил чистоту. В последнее время ты не ведешь себя так, как полагается настоящему гоблину, - он замолчал на некоторое время, а затем перевел взгляд на меня. – Впрочем, иногда мне кажется, что это относится и ко всем нам.

Если бы он заявил, что на самом деле является халфлингом, я бы и то не был удивлен сильнее. На несколько мгновений я лишился дара речи.

- Не понимаю, - наконец произнес я. – Мы все настоящие гоблины. Мы не осквернены, как…

Предательский язык! Я был бы рад его отрезать, лишь бы вернуть слова, которые только что слетели с моих уст. Услышав их, Скраланг вздрогнул, а его старое лицо затвердело, как сталь.

- Мы не осквернены, как один из нас, верно? – взгляд глубоко посаженных круглых желтых глаз шамана стал ледяным. Его пальцы обвились вокруг чашки, как паутина вокруг добычи. На миг я почувствовал себя на месте этой чашки.

Но затем без предупреждения выражение лица старого шамана смягчилось, черты разгладились. Отведя взгляд, он поставил чашку на стол.

- Осквернен? Ты прав. С того дня, когда мой внук появился на свет, никто не осмеливался произнести при мне этого слова, но скрывать тут нечего. Мне проще проглотить кинжал, нежели назвать его членом нашего рода. Он осквернен, осквернен человеческой кровью, - древний шаман снова посмотрел на меня, но теперь во взгляде его не было злости – одна печаль. – Должно быть, все об этом говорят. Это бесчестье нельзя искупить. Нельзя ничем, кроме смерти, - глубоко вздохнув, он уставился в темноту комнаты.

Мне хватило ума промолчать. Все знали о его внуке-полукровке, ребенке его искалеченной дочери и напавшего на неё человека. Уже более десяти лет и она, и он не показывались никому на глаза, но слухи гласили, что они все ещё живы. И этого мы понять не могли. Если бы на её месте оказалась дочь кого-нибудь из нас, мы бы убили и её, и зародыша, чтобы смыть позор с нашего рода. Почему этого не произошло?

Шаман снова посмотрел на меня, словно читая мои мысли.

- Воле богов мы подчиняемся, не задавая вопросов, - усталым голосом процитировал он известное утверждение. – Они заговорили со мной, когда я держал нож над животом своей дочери, желая очистить нашу честь, но их слова заставили меня отвести лезвие в сторону. По их повелению Зет вырос среди нас, в жилище моей дочери, хотя они и не объяснили мне причин. Я держу девчонку и её ублюдка взаперти, ведь этого боги не запрещали, кормлю их раз в день и оставляю им свечу-другую, но не дозволяю скверне приближаться к нашим сородичам. Такова была воля богов, и я подчинился ей, как поступил бы любой из нас, - он потер лицо костлявой рукой.

Я изо всех сил постарался скрыть удивление, вызванное этим откровением. Воля богов? Раз он так заявляет и все ещё жив, значит, это, наверное, правда. Снова отведя свой ясный и чистый взгляд в сторону, старик опять наполнил свою чашку и надолго уставился в неё, задумчиво пожевывая нижнюю губу.

Наконец он сделал глоток и поставил чашку. По его иссохшим губам скользнула тень улыбки, но веселья в ней не было.

- Я старше самого старого из наших сородичей, - тихо произнес он. - Если я снова увижу середину зимы, то мне исполнится сорок шесть лет. Я все время испытываю боль. Каждый раз, ложась спать, я молю богов о смерти, но они хотят, чтобы я протянул ещё немного, - взгляд его холодных глаз устремился на меня через стол.- Капитан, сможешь ли ты угадать, почему?

- Что почему? – поколебавшись, спросил я. Я совершенно потерял нить беседы и теперь с осторожностью взвешивал каждое слово, боясь навлечь на себя гибель.

- Почему боги сохранили мне жизнь, хотя я столь страстно молил их о смерти, - терпеливо произнес он.- Я гнию изнутри, и все же, просыпаясь каждое утро, втягиваю воздух в свои кровоточащие легкие. Как ты думаешь, зачем богам нужно, чтобы я прожил чуть дольше?

 - Понятия не имею, ваше темнейшество, - будь я поглупее, то, возможно, и решился бы высказать свои предположения, но это был бесполезный способ рискнуть собственной душой.

Шаман поджал губы, словно сдерживая смех.

- Недавно боги снова говорили со мной, - произнес он, как будто совершенно забыв о том, о чем мы только что говорили. – Они явились ко мне во сне. Они сказали, что настало время выпустить моего внука, поставить его во главе отряда настоящих гоблинов и отослать из пещер, - сверля меня взглядом, старый шаман глубоко втянул носом воздух. – Я считаю, что пора положить конец твоим терзаниям, капитан Кергис. Сегодня вечером вы отправитесь в набег, и я уже отдал приказ троим сержантам собирать отряды. Ты пойдешь с ними, а поведет вас мой внук. Вы направитесь в земли людей, которые лежат далеко от Нижней Ночи, так что возьми с собой все необходимое снаряжение и припасы.

На миг мне показалось, что я оглох, настолько ошеломила меня эта новость. Гоблины-воины под предводительством полукровки-человека?

- И каково же будет наше задание? – наконец выдавил я из себя.

- Зет даст вам знать, - произнес Скраланг. – Слушайся его так же, как слушался бы меня. Словно руководить вами будут сами боги.

Внезапно морщинистое лицо старика придвинулось вплотную к моему, и я почувствовал аромат напитка, который он пил. Это оказался эль, смешанный с болеутоляющим из цветов трупной лилии. Запах был мне знаком – на поле боя многие воины жевали эти цветы, чтобы заглушить боль. Порой тяжелораненые, переборщив с этим средством, впадали в сон, от которого уже не могли очнуться. Мы оставляли их на съедение собакам.